Юрий Карякин - Достоевский и Апокалипсис
Но вот что непонятно и даже до сих пор: контекст высказываний Достоевского:
«NB. О скоротечности жизни и рассказы — поэтическое представление вроде “Сна Обломова”, о Христе».[195]
Сон Обломова о Христе. При чем тут Христос? Я настолько не понял этого, что перечитал всего «Обломова», подумав, что я просто пропустил какой-то еще другой сон — о Христе. Ничего подобного. Сон — один.
Что же выходит? По-видимому, так: «Сон Обломова» дал Достоевскому какой-то мощный толчок к его собственному сну о Христе. Не угадать иногда и даже большей частью не понять происхождение наших, а тем более достоевских ассоциаций.
В лучшем случае гончаровский «Сон Обломова» для Достоевского — это все равно что легендарное яблоко для Ньютона. Но ведь не скажете же вы, что яблоко открыло закон всемирного тяготения.
«Сознание жизни — выше жизни…».[196] Отнести это к пониманию Достоевского и вообще к литературоведению.
Всякий народ, как и человек всякий, и Богоносец, и чертоносец.
«На весах»… Раскольников… «Весы» в Библии… «А ты найден легким»…[197]
Но без этих крайностей («всю жизнь за черту переходил») и не было бы никакого Достоевского.
Достоевский не Пимен, не летописец неторопливый, а стенограф года, месяца, дня, часа, минуты, секунды. Невероятное соединение сиюсекундного с вечным. Что-то об этом — у Д.С. Лихачева.[198]
«Сейчас» — «навсегда» — слито, органично. Точка пересечения. Тайна революций всех, коммунизмов, социализмов: мир — европейский, Россия — остались без Бога (лишь Восток, неповоротливый, потому и «неповоротливый», что религия осталась).
Сопоставить главные работы о Достоевском, выжившие до нашего времени (и даже звучащие сегодня сильнее, чем прежде), с первой публикацией писем Ф.М.Д., записных книжек, черновиков и т. п.
ПЕРВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
1. Том 1883 года (вернуться).
2. Запись в альбом Козловой. 31 января 1873 г. Опубликована в 1889. На правах рукописи (типография А. Гацука).[199]
3. Д. — Фонвизиной (между концом января — 20 февраля 1854 года). Сб. «Помощь голодающим». М., 1892.
4. Д. — брату Михаилу. 22 декабря 1849. 1922. «Красный архив», Кн. II.
5. Запись 16 апреля 1864. Л. Гроссман. «Путь Достоевского». Л., 1924.
6. Отрывок о «Житии Великого грешника», о замысле «Жития». 1922.
Ф.М.Д. «Статьи и материалы». Сб. 1. Под ред. Долинина. Разыскать первую публикацию писем о Ж.В.Г. Майкову, Страхову и Сонечке Ивановой. Когда впервые были опубликованы?[200]
7. Черновики к «Преступлению и наказанию». 1931. Гливенко.
8. К «Идиоту». 1931. Сакулин — Бельчиков.
9. К «Братьям Карамазовым». 1935. Долинин.
10. «Записные тетради». 1935. Коншина.
11. К «Подростку». 1963. Долинин («Последние романы Достоевского») и — 1965. «Литнаследство». № 77.
12. ПИСЬМА 1832–1867 года (Т. 1. 1928). 1867–1871 годы (Том II, 1930). 1872–1877 годы (Т. III. 1934). 1878–1871 (Т. IV. 1959).
Все четыре тома изданы под редакцией Долинина.
* * *Выходит, что все авторы главных работ тогдашних (до 1931 года) о Достоевском (Н. Страхов, В. Розанов, Д. Мережковский, Н. Бердяев, Л. Шестов, даже М. Бахтин) всем этим богатством не могли воспользоваться (!!!).
И опять скажу на возражение: самое-то главное — его художественные произведения, а они все были опубликованы — да, да, да, но без этих драгоценностей, без этих «ключей» многие, очень многие двери к духовным кладам Достоевского (а там, конечно, — новые тайны) были бы закрыты.
О формировании личности Достоевского
Д. — брату, 9 августа 1838 года: «Одно только состояние и дано в удел человеку: атмосфера души его состоит из слияния неба с землею; какое же противузаконное дитя человек; закон духовной природы нарушен… Мне кажется, что мир наш — чистилище духов небесных, отуманенных грешною мыслию. Мне кажется, мир принял значенье отрицательное и из высокой, изящной духовности вышла сатира».
А ему нет еще и 17 лет. Откуда такое?
В том же письме: «Гамлет! Гамлет! <…> Паскаль <…> Весь Гофман русский и немецкий <…> Почти весь Бальзак (Бальзак велик! Его характеры — произведения ума вселенной! Не дух времени, но целые тысячелетия приготовили бореньем своим такую развязку в душе человека)».
Откуда это понимание? Уже прочитан «Фауст» Гёте и его стихотворения. Гомер, Шекспир, Шиллер, Байрон, Корнель, Расин, Гюго… Вот откуда.
Но самое главное — «Мир принял значенье отрицательное, и из высокой изящной духовности вышла сатира». Это же зернышко, из которого потом вырастет мир, — «диаволов водевиль», «скучище неприличнейшая» (сделать подборку полную).
И сколько еще таких зерен до 50-го года («Человек есть тайна. Ее надо разгадать», о Гомере, Бальзаке, Пушкине, Шекспире как о Христе…).
Суд людской, правовой и — высший.
Образ суда первого у Д. Сначала («Преступление и наказание») как бы далеко, глухо. Но все равно вызывающе, если вдуматься и понять (даже в «Идиоте»). А в конце: близким, нарастающим крупным планом, почти рапидом: суд над Митенькой. А еще: сам испытал суд, сам исследовал приговоры.
А еще в «Дневнике писателя» о суде.
А еще — рецензия на «Анну Каренину»: «…нет и не может быть еще ни лекарей, ни даже судей окончательных, а есть Тот, Который говорит: “Мне отмщение и Аз воздам”. Ему одному лишь известна вся тайна мира сего и окончательная судьба человека…» (25; 201).
Искусство Достоевского означает возвращение Нового Завета, и прежде всего, больше всего возвращение Апокалипсиса — возвращение их не в жизнь (в жизни-то они все время реально были и есть), а в наше понимание жизни, которой мы живем сегодня.
Возможно и такое деление романов Достоевского: «столичные» и «провинциальные» — просто по месту действия — романы (вообще произведения) Достоевского. «Бесы» в каком-то захолустном городишке (прототип — Тверь.) «Братья Карамазовы» — в Скотопригоньевске (прототип — Старая Русса).
Но ведь и Христос проповедовал в провинции!
Новый Завет родился в провинции!
Как никогда остро, понимаю сейчас невероятное счастье Достоевского с Анной Григорьевной, в данном случае счастье ее профессии — «стенографки». Это — как ничто лучше — отвечало природе творчества Достоевского.
Диктовка! Диктовал.
Самое главное для меня: Образ Достоевского.
Лейтмотив: знаем персонажей, знаем героев, не знаем автора, Демиурга (а если интересуемся, то «спальней и кухней»).
Вот задачка: «Дано: произведения (музыка, живопись, литература…). Спрашивается: кто автор как личность?» В чистом виде мы решаем такую задачку (сама история поставила этот чистый эксперимент) в случаях с Гомером, Шекспиром, автором «Слова о полку Игореве» (можно продлить список). Страшно интересно и азартно. Кто-то из художников сказал (кажется, поэт): Хотите указать, кто я, — читайте мои стихи.
Раскольниковых, братьев Карамазовых — нет. Есть только Достоевский (а они — только в его голове, только в его душе).
Как в музыке Баха и Моцарта, как в книгах Пушкина и Достоевского, в скульптурах, картинах Рафаэля, Микеланджело, Леонардо мне интереснее всего и дороже они сами, творцы, — так для меня самое главное в Новом Завете — Сам Христос, Его свет, Его тайна. Тайна — в Творце, а творение — «лишь» знаки этой тайны, язык тайны.
Вывести «образ Христа» из текста Нового Завета — вот «задачка»! «Задачка», которую человечество пытается решить уже две тысячи лет (иногда, впрочем, запутавшись и озверев, пытается отбросить самое задачку, но все равно — неведомой силой — к ней возвращается).
Прямого, от Себя написанного, Слова Христа — нет. Есть Его Слово — «ретранслированное», слышанное и записанное апостолами.
Счастье, что от «Гомеров» остались только их произведения (труднее, но и точнее задача). Но это же — и несчастье. Представим: знаем только произведения Гёте, Пушкина, Достоевского, Толстого и ничегошеньки о них самих?
Надо соединить то и другое. Сначала абсолютно отвлечься (насколько это возможно) от всякого знания о жизни художника. Только — читать, читать, читать его самого. А уж потом — сопоставлять с жизнью.
Отсюда понятен, объясним и оправдан отрицательный подход М.М. Бахтина к «биографии» художников. Это естественная реакция на грубое, механическое, снижающее увязывание одного с другим. Однако сейчас (особенно в отношении Пушкина) собрана такая масса биографического материала, которая позволяет установить эту связь органически. Хотелось бы, чтобы книга моя и стала попыткой установить такую связь, но в таком порядке:
1. Художественные произведения.
2. Черновики.
