Газета Завтра Газета - Газета Завтра 11 (1215 2017)
Проблема права вето. Конфликт интересов между слабеющими национальными государствами в рамках разрешения споров ставит на повестку дня вопрос проведения реформы членского состава Совета безопасности ООН. Сегодня всё большая часть стран и политических сил требует реформировать Совет безопасности ООН и изменить порядок применения права вето. Однако Устав ООН с консенсусным характером принятия решения о подобной реформе делает её практически нереализуемой. В этих условиях роль ООН в ближайшие 15 лет будет падать. Каждая из стран, участвующих в том или ином конфликте, будет стараться предложить собственные площадки для разрешения споров. Поскольку у государств в международных конфликтах имеются различные, иногда противоположные интересы, неизбежна конкуренция площадок. В условиях конкуренции ни одна площадка не может предложить полностью легитимное решение. Поэтому следует быть готовым, что ныне имеющиеся конфликты будут длиться десятилетиями или вплоть до полного исчерпания ресурсной базы конфликта. Вновь возникающие конфликты будут отличаться большой длительностью, ожесточённостью и иметь тенденцию втягивать в военные действия всё новых и новых участников.
Драматическое отставание юридической и политической системы государств от технологического развития. Существующие институты не способны эффективно регулировать нетрадиционные вопросы, такие как синтетическая биология, искусственный интеллект, совершенствование человека как в части законодательной и правоприменительной практики, так и в практической деятельности. Темпы технологических изменений значительно опережают возможности государств, агентств и международных организаций по установлению и применению юридических норм, технических стандартов, управленческой политики. Это порождает всё более увеличивающийся трагический дисбаланс между возможностями и полномочиями государств в новых сферах, благоприятствует наращиванию потенциала террористов, преступников и субъектов кумовского капитализма. Это особенно верно для киберпространства, где частные коммерческие акторы и преступные структуры играют де-факто большую роль в формировании тенденций развития, чем государство.
Многомерная многосторонность. В условиях кризиса национальных государств и международных институтов наиболее динамичные акторы будут стремиться к заключению многосторонних соглашений по всё ширящемуся кругу вопросов. Сторонами таких соглашений могут быть не только и не столько национальные государства, сколько частные компании, организации гражданского общества и местные, а также региональные органы власти. Например, уже сегодня в Великобритании ведущие ИТ компании, типа «Гугл», заключают прямые соглашения, в которых участвует не правительство Великобритании, а органы власти Шотландии, Уэльса, различные общественные организации и мэрия Лондона.
В следующие 20 лет будут нарастать риски возникновения конфликтов, в том числе межгосударственного характера. Конфликты будет порождать не только соперничество между крупными державами, но и их увлечение гибридными и прокси- войнами. В межгосударственных конфликтах всё шире будут участвовать ЧВК, иррегулярные воинские образования, рекрутируемые из бывших военных и криминала и т.п. Данный фактор в сочетании с нарастанием глобальной террористической угрозы и усилением нестабильности в несостоявшихся и гибридных государствах особо взрывоопасен в условиях распространения смертоносных и разрушительных технологий.
Ожидается перелом тенденции, имевшей место в последние 30 лет и связанной со снижением числа и интенсивности конфликтов. Вероятно, в предстоящие 20 лет число, разнообразие и интенсивность конфликтов увеличатся. Соответственно, заметно возрастёт не только смертность на поле боя, но и потери среди гражданского населения.
В условиях, когда небольшие террористические, повстанческие и преступные группы могут иметь на вооружении технологии массового поражения, может возникнуть уникальная ситуация, отбрасывающая нас в Средневековье, когда с бандами преступников и отрядами наёмников воевали государства. Эта тенденция уже проявляет себя: количество, интенсивность, человеческие и экономические издержки конфликтов неуклонно растут с 2011 г.
История гражданских конфликтов в Египте, Ливии, Сирии, на востоке Украины показывает, что для подобных конфликтов характерно стремительное нарастание числа независимых друг от друга участников, вплоть до полной неразличимости повстанцев, террористов и криминальных группировок. Главная опасность конфликтов подобного типа состоит в том, что в них так или иначе участвуют в виде сил поддержки крупные державы. Неуправляемые локальные конфликты вписаны в глобальный геополитический контекст и повышают риски возникновения серьёзных кровопролитных конфликтов. Принципиальной чертой следующих 30 лет является стирание граней между военными и невоенными инструментами, между войной и миром, между юридическими нормами, применимыми в мирной и военной жизни. Более того, в ходе таких конфликтов стираются чёткие грани между повстанцами, преступниками и террористами. Это становится огромной проблемой для всех крупных держав.
Будущие конфликты предполагают расширение сферы противоборств. Наряду с военной и дипломатической, противоборства будут происходить в информационной, психологической, экономической и технологической сферах. В будущих конфликтах более слабая сторона будет максимально уклоняться от традиционных военных действий и сосредоточивать свои усилия на террористических атаках против мирного населения и разрушении критической инфраструктуры противника. Инициаторы конфликта будут уходить в глубокое подполье.
Война в физическом пространстве будет приближаться по своему характеру к войне в киберпространстве. Идеалом для инициаторов подобных конфликтов будет ситуация, когда невозможно разобрать, кто, зачем и против кого воюет. Первый пример такого рода конфликта можно наблюдать в настоящее время в Сирии.
Для инициаторов конфликтов нового типа главным инструментом станет целенаправленное стравливание между собой этнических, религиозных, культурных, экономических и политических групп и их максимальное раздробление. Данная технология позволяет нарушить инфраструктуру общественного сотрудничества, которая является основой функционирования любого государства, возможно, не менее важной, чем сама государственная власть. Такая стратегия направлена на максимальное обезличивание инициаторов при минимизации их расходов с их перекладыванием на население и различного рода группы внутри страны – поля конфликта.
Подрывные группы. В последние годы проявилась тенденция, которая будет оказывать влияние в течение ближайших 20 лет. Негосударственные группы, в том числе террористы, боевики, преступные группировки и активисты будут иметь всё более широкий доступ к разнообразному спектру летальных и нелетальных средств огневого, инфраструктурного и поведенческого поражения. Уже сегодня такие группы как Хезболла и ИГИЛ получили доступ к самому современному вооружению и широкому спектру технологий. Они включают в себя не только противотанковые ракеты, ракеты класса Земля-Земля, дроны, но и современные виды программно-аппаратных средств информационного и поведенческого воздействия. Ранее такие вооружения были монополией государственных армий. Есть основания полагать, что неконтролируемая диффузия вооружений будет продолжаться.
Дополнительным фактором станет повсеместная доступность кибервооружений, которые уже сегодня могут нанести ущерб, превосходящий разрушения, вызванные огневым оружием. Появление у деструктивных группировок всё более разрушительных вооружений неизбежно будет побуждать государства и коалиции к превентивным, опережающим действиям против них. Это, в свою очередь, начнёт раскручивать спираль конфликта, циклы насилия и придавать им всё более идеологический характер, вплоть до религиозных войн.
Удалённые войны . Господствующей тенденцией конфликтов нового типа станет стремление государств и негосударственных акторов вести так называемые неопознанные войны. Неопознанные войны предполагают акцент на дистанционных действиях. Дистанционные атаки будут осуществляться как комбинация кибератак, использования высокоточного оружия, роботизированных систем и беспилотного оружия с применением средств поведенческого и психологического воздействия.
Дистанционные атаки ведут к снижению порога для начала конфликта. В то же время войны как обмен дистанционными атаками ломают равновесие между мечом и щитом. В удалённых войнах гораздо большее, чем в обычных, преимущество получает тот, кто атакует первым. Конфигурация конфликтов такого типа в решающей степени будет зависеть от способности одной из сторон конфликта не позволить другой навязать обычные военные действия или перенести военные действия на территорию напавшей страны. В этой связи, несмотря на кажущийся менее кровопролитным характер войн издалека, они имеют гораздо больший, чем традиционные войны, потенциал неуправляемой эскалации. Кроме того, в таких войнах даже на первом этапе неизбежно будут задействованы не только дисциплинированные воинские подразделения или террористические сети, но и никому не подчиняющиеся повстанческие отряды, сформированные из бывших преступников, или преступные группы, называющие себя повстанческими отрядами.
