Евгений Ножин - Правда о Порт-Артуре. Часть II
Произошло нѣчто внушительно-грозное, страшное, величественное и нелѣпое.
"Ретвизанъ", эта стальная громада, очутился словно въ кипящемъ гигантскомъ котлѣ. Вокругъ него непрерывно вздымались огромные столбы воды меньшей и большей высоты. Противникъ всю силу орудійнаго огня направилъ на него, буквально засыпая его снарядами всѣхъ калибровъ.
Наконецъ "Ретвизанъ", не выдержавъ этого кипѣнія, вынырнулъ изъ клокочущей воды и повернулъ за "Цесаревичемъ". Шелъ онъ медленно, съ сильнымъ дифферентомъ на носъ.
Теперь все, вся сила чугуна и стали обрушилась на "Пересвѣтъ". Его мгновеніями совсѣмъ не было видно изъ-за вздымавшихся гигантскихъ фонтановъ.
Показался "Пересвѣтъ". Но во что онъ превратился? Мачты сбиты, трубы разворочены. Кренъ на правый бортъ, дифферентъ на носъ.
Истерзанный, едва узнаваемый "Пересвѣтъ" двинулся за "Ретвизаномъ". За нимъ шли изуродованныя "Побѣда" и "Полтава", съ подведенными пластырями въ подводныхъ пробоинахъ.
Снарядовъ на броненосцахъ едва хватило бы на двухчасовой бой.
Когда "Ретвизанъ" и "Пересвѣтъ" повернули — броненосцы противника сразу прекратили огонь и отошли на разстояніе внѣ выстрѣла, а вмѣсто нихъ стали приближаться крейсера съ видимымъ намѣреніемъ атаковать наши броненосцы.
Навстрѣчу имъ бросились "Аскодьдъ", "Новикъ" и "Діана". Японцы отъ боя уклонились.
Наступали сзгмерки, начало быстро темнѣть.
Бой совершенно прекратился.
Приближались минныя атаки.
О какомъ бы то ни было строѣ не было и помину. Всѣ корабли разбрелись.
Ясно было одно: всѣ суда повернули къ Артуру.
Японцы, сомкнувшись, образовали стальной непроницаемый полукругъ.
"Монголія" очутилась отрѣзанной и шла за эскадрами.
Общія очертанія судовъ еще различаются. Въ разныхъ направленіяхъ раздаются выстрѣлы. Но различить своихъ и чужихъ трудно.
Иногда съ душу леденящимъ воемъ перелетаетъ снарядъ и разрывается въ сторонѣ. Гулъ взрыва, всплескъ воды — и опять тихо.
Спускалась ночь. Небо облачно, мѣстами, какъ бы прорвавшись, сверкаютъ звѣзды. "Монголія" идетъ то среднимъ, то малымъ ходомъ, сообразуясь съ паденіемъ снарядовъ.
Ночь. Судовъ не видно.
Видны лишь то багрово-красныя, то фосфорическія вспышки, за ними громъ и грохотъ выстрѣловъ и взрывовъ.
Бой возобновился. Временами "Монголія" совсѣмъ останавливается, отходитъ назадъ.
Судовъ совсѣмъ уже не видно.
Полная неизвѣстность. Куда итти? Гдѣ свои, гдѣ враги? Оріентируются по вспышкамъ.
Минутами на морѣ наступаетъ полная тишина.
Океанъ притаился — темный и холодный.
Небо молчитъ.
На землѣ идетъ кровавая борьба.
Около 10-ти вечера, послѣ наступившей полной тишины показались вспышки въ 2-хъ мѣстахъ. Раньше "Монголія" ихъ держала по носу. Вдругъ онѣ раздѣлились: вспышки идутъ по носу и слѣва.
Такъ какъ по направленію вспышекъ слышались залпы малокалиберной артиллеріи, покрывавшіеся гуломъ большихъ орудій, явилось предположеніе, что началось самое ужасное — минныя атаки.
"Монголія", опасаясь плавающихъ минъ, отошла вправо.
Кругомъ, кромѣ вспышекъ и гула орудій — вода и сумрачный небосводъ. Снаряды то и дѣло перелетаютъ и ложатся то вправо, то влѣво. Иногда ложатся близко, очень близко. Вода, поднятая снарядомъ, съ шумомъ рушится.
"Монголія" даетъ полный ходъ и уходитъ изъ расширяющейся линіи огня.
Около часу ночи къ западу вспышки участились, началась густая стрѣльба — шло усиленное отраженіе минной атаки.
По соображеніямъ, тамъ долженъ былъ находиться "Цесаревичъ".
Среди орудійнаго гула и грохота раздался страшный взрывъ — и все смолкло.
Помимо густой канонады, въ разныхъ направленіяхъ слышались короткіе залпы, доносились отдѣльные выстрѣлы.
Это говорило за то, что эскадра начала постепенно разсѣиваться и уже не представляла изъ себя компактной боевой массы.
Ночь.
Темно, тихо, грустно.
Всѣ разбрелись по палубѣ. Кто сидитъ. Кто прогуливается. Тихо бесѣдуютъ. Всѣмъ не по себѣ.
Командиръ "Монголіи" на мостикѣ. Вахтенный докладываетъ, что что-то идетъ рядомъ. Всѣ пристально всматриваются. Застопорили машину. На темной поверхности океана всплыли три гигантскихъ мины.
Жутко всѣмъ и каждому.
Тихо кругомъ. Только шипитъ машина, стучатъ вентиляторы.
Напрягли до крайности зрѣніе. Разобрали: не мины, а миноносцы.
Когда шли минныя атаки, всѣ нервничали, но каждый хотѣлъ скрыть то, что творилось въ душѣ. А на душѣ было тяжело. Сколько сердецъ здѣсь и кругомъ билось тревожно! Каждый выстрѣлъ, каждая вспышка болѣзненно отзывались въ нихъ.
Почти всѣ на pont пассажирскаго парохода (Монголія — экспрессъ Восточно-Китайской ж. д., совершавшій рейсы между Артуромъ, Японіей и Шанхаемъ, прекрасно оборудованный пароходъ). Совершенно мирная обстановка, только вспышки и громъ выстрѣловъ напоминаютъ о тяжелой и безпросвѣтной дѣйствительности.
Нѣтъ-нѣтъ, да кто-нибудь и скажетъ:
— Ничего не видно. Круомъ гремитъ. Быть можетъ, сейчасъ кто-нибудь идетъ ко дну, раненые мучатся, страдаютъ, погружаясь навѣки въ холодъ бездоннаго океана.
Да, намъ хорошо. А тамъ? Кругомъ стерегутъ, кокругъ рыщутъ враги, кровожадные, хитрые, во много разъ превосходящіе числомъ.
На "Монголіи" во мракѣ ночи не видно краснаго креста — символа пріюта и утѣшенія раненыхъ… ее не видятъ, добраться до нея трудно.
"Монголія", какъ одухотворенное цѣлое, только одна говоритъ здѣсь о жизни и даетъ надежду на жизнь.
На много верстъ кругомъ враги и только враги.
Только здѣсь враждующіе люди найдутъ милосердіе; только попавъ сюда, они могутъ надѣяться на жизнь.
Только "Монголія" на просторѣ этой ночи ближе всѣхъ къ враждующимъ, она ихъ понимаетъ, она имъ сочувствуетъ. У ней нѣтъ враговъ.
— …Небо и ночь, звѣзды и океанъ безучастны ко всему, что здѣсь творится и произойдетъ. И завтра и всегда они будутъ. Будутъ привѣтливо свѣтить, играть волной океана, гоиимой вѣтромъ, отражающей красивое, полное поэзіи, но безучастное небо….
— Полное поэзіи, но безучастное небо! Обыкновенное явленіе! Чѣмъ больше красоты и поэзіи — тѣмъ холоду больше. Все сводится къ тончайшему эгоизму… сказалъ кто-то и умолкъ.
Кругомъ тоже все стихло.
Только тамъ, въ батарейныхъ палубахъ и судовыхъ лазаретахъ, никакъ не могли стихнуть. Тамъ гомонъ стоялъ.
Тахмъ умирали, тамъ страшно страдали, корчились, змѣями изгибались, то съ мольбой, то грозно призывая всѣ силы небесъ, земли и ада.
Они на помощь звали эти силы…
* * *Въ морѣ опять засверкали вспышки, загудѣли выстрѣлы.
— Да, совершенно вѣрно. Чѣмъ больше поэзіи, красоты, тѣмъ холоду больше, тѣмъ недоступнѣй жертва собой, своей жизнью, благополучіемъ, даже своимъ покоемъ… задумчиво сказала одна изъ сестеръ милосердія.
Только "Монголія", еще въ Артурѣ вырвавшая изъ когтей смерти не одну жизнь, самоотверженно шла за людьми, призванными умереть. Здѣсь она ихъ единственный, но вѣрный другъ, готовый погибнуть съ ними и за нихъ.
Правда, въ нее преднамѣренно не стрѣляли, но она могла ежесекундно нарваться на мину и поити ко дну.
А если зарвется, близко подойдетъ, чтобы во-время подать нужную помощь — не пощадитъ ея и снарядъ.
Уже начало свѣтать. Вспышки все рѣже и блѣднѣй, выстрѣлы дальше и глуше.
Разсвѣтъ.
Мглистый, непривѣтливый разсвѣтъ. Оріентироваться въ положеніи судовъ немыслимо.
Съ наступленіемъ полнаго разсвѣта по носу открылся островъ Кеппъ, а съ лѣвой стороны — крейсеръ "Паллада" и миноносецъ, державшіе курсъ на Артуръ.
Войдя въ кильватеръ "Паллады", "Монголія" пошла за ней въ Артуръ.
Подойдя къ Ляотѣшаню, "Паллада", освѣдомленная о набросанныхъ японцами за ночь минахъ, отдала якоря; ея примѣру послѣдовала "Монголія".
Въ это время на горизонтѣ съ юга показались еще три судна, оказавшіяся "Побѣдой", "Полтавой" и "Пересвѣтомъ", которыя, не обращая вниманія на тралящій караванъ, прошли на внѣшній рейдъ съ миноносцемъ.
По сигналу, съ "Монголіи" были спущены шлюпки за ранеными.
Когда входили на внѣшній рейдъ, тамъ стояли уже "Ретвизанъ" и "Севастополь". "Ретвизанъ" пришелъ ночью, "Севастополь" на разсвѣтѣ.
Черезъ нѣсколько времени къ "Монголіи" подошелъ тралящій караванъ и началъ тралъ. Когда стали разворачиваться, — съ лѣвой стороны у носа взорвалась мина. "Монголія" вся вздрогнула и закачалась.
Подходя къ своему буйку, "Монголія" была предупреждена голосомъ со шлюпки, что тамъ усмотрѣна полупловучая мина; пришлось свернуть.
Въ 12 часовъ "Монголія" благополучно вошла въ гавань и начала пріемъ раненыхъ. Воля Провидѣнія пощадила "Монголію."
На "Пересвѣтѣ"Разсказъ Ольги Александровны m-me Черкасовой о впечатлѣніяхъ боя 28 іюля.
