Евгений Ножин - Правда о Порт-Артуре. Часть II
Тихій, ясный, солнечный день. Покойное море, съ легкой лишь зыбью на немъ.
Наши въ кильватерной колоннѣ несутся впередъ; ихъ сопровождаютъ на правильной дистанціи, вытянувшись въ стройныя колонны, непріятельскія суда.
Сзади группами и въ одиночку ползутъ хищники-миноносцы.
Если глядѣть на эту гонку съ мостика „Монголіи“, получается впечатлѣніе, что это не болѣе, какъ грандіозные морскіе маневры. Силу и мощь несутъ морскіе гиганты. Кажется, что вотъ-вотъ сойдутся, начнутъ сигналить, семафорить, мѣнять строй фронта…
Но нѣтъ, уже часъ, другой несутся впередъ, высоко бороздя поверхность океана.
Вѣрно, уже кончили маневры и спѣшатъ въ портъ на отдыхъ…
— Ваше высокородіе, справа показались еще 4 крейсера, держатъ курсъ на насъ — докладываетъ вахтенный.
Голосъ вахтеннаго вернулъ къ дѣйствительности. Да, вѣдь это не маневры, это прелюдія къ грандіозному бою, который вотъ-вотъ разыграется.
— Вонъ, вонъ — смотрите …! Справа летятъ на перерѣзъ 4 огромныхъ крейсера, неся впереди, какъ бѣлую грудь, взбаламученную, взбитую поверхность воды. Въ бинокль явствеино различаются на нихъ люди. Стоятъ подбоченившись и, вѣрно, ехидно, зло улыбаясь, шутятъ, и всѣ, всѣ думаютъ, увѣрены:
— Напрасно, не уйдете, всѣ наши будете. Насъ много, мы и артиллеріей и ходомъ сильнѣй.
Ужъ близко-близко. Ну, что будетъ?!
Мелькнуло сизое облачко, сверкнулъ огонь. Одинъ, другой выстрѣлъ, за кормой поднялись два фонтана, донеслись два глухихъ взрыва. Крейсера уже рѣзали корму и неслись дальше, на соединеніе съ лѣвой своей колонной.
Что будетъ? Чѣмъ кончится день? Что станется съ эскадрой вечеромъ? Какъ пройдетъ ночь? Что ждетъ ее въ грядущій день?
Скверно на душѣ: жутко, досадно, до слезъ больно. Сознаніе, что мы много слабѣе, что намъ не управиться — гнететъ. Что-то въ горлѣ щекочетъ …
Несутся впередъ наши громады, несутся смѣлой, удалой русской грудью впередъ — идутъ на смертный, неравный, но открытый, честный бой.
Нѣтъ, это не маневры. Нѣтъ, шутки въ сторону. Сейчасъ разыграется небывалый еще въ Тихомъ океанѣ морской бой.
Эти двѣ колонны, несущіяся вслѣдъ нашей эскадрѣ, не суда дружественной намъ націи, нѣтъ — это враги, цѣль которыхъ — уничтожить, стереть съ лица океана надежду Артура, надежду Россіи.
Почему же они томятъ? Почему не начинаютъ бой? Вѣдь иниціатива же на ихъ сторонѣ, превосходство въ силѣ и скорости тоже.
Почему они не сближаются, а методично уже третій часъ мѣняются лишь выстрѣлами?
Они хотятъ выиграть солнце!
„Монголія“ продолжаетъ итти всей эскадрѣ въ кильватеръ.
Въ струнку вытянулись наши суда, чернѣютъ ихъ стальныя линіи бортовъ.
Вдругъ сигнальщикъ докладываетъ…
— Ваше высокородіе, щетиниться начали.
Дѣйствительно — блестящая линія бортовъ, до сихъ поръ совершенно гладкая, стала принимать странное очертаніе. Гладкая, совершенно ровная ихъ поверхность медленно выдвигала направо и налѣво орудія, которыя, какъ большія жала, стали все расти, расти, постепенно подымаясь…
Морскія громады, выдвигая изъ своего стального тѣла огромныя щупальцы, готовились защищаться. Кормовыя башенныя орудія, словно усами морскихъ чудовищъ, поводили на фонѣ лазореваго неба. Точно они сердились, точно эти черные гиганты готовы были броситься и начать истреблять другъ друга.
Наша линія судовъ отъ непріятеля по ту и другую сторону на дистанціи 14 верстъ.
Всѣ пристально смотрятъ впередъ. Эскадра продолжаетъ итти полнымъ ходомъ.
Орудія сверкаютъ на солнцѣ.
Что дѣлается у непріятеля? Онъ тоже готовится къ бою.
Никто не останавливается. Всѣ несутся впередъ, впередъ — къ далекому горизонту.
Что ихъ ожидаетъ впереди?
Некогда думать. Всѣ на своихъ мѣстахъ, отъ кочегара до адмирала.
Сѣдой Витгефтъ впереди всѣхъ на красавцѣ „Цесаревичѣ“. Бодро смотритъ маститый старецъ въ глаза надвигающейся смерти.
Всѣ знаютъ и сознаютъ, что туда, надъ чѣмъ рѣетъ флагъ командующаго эскадрой, будетъ направлена вся сила огня.
Адмиралъ Того, этотъ холодный и безстрастный японецъ, тоже на мостикѣ. Онъ — мозговой центръ, сердце японцевъ на морѣ. Онъ, родина котораго тридцать лѣтъ тому назадъ была лишь страной туристовъ — сейчасъ вступитъ въ смертный споръ съ дѣтищемъ Великаго Петра, съ эскадрой колосса, имя которому Россія.
Солнце, океанъ и „Монголія“ — вотъ свидѣтели того, что творится сейчасъ, что должно безповоротно свершиться.
Они, только они свидѣтели, какъ разумныя сушества, именуемыя людьми, потратившія тысячелѣтія на то, чтобы перейти отъ первобытнаго состоянія къ болѣе осмысленной жизни, пережившія уже всѣ ужасы борьбы человѣка съ человѣкомъ, слышавшія о великой истинѣ, повѣданной всему міру Христомъ, что любовь къ ближнему есть основаніе, смыслъ и вѣнецъ дряблаго существованія людей — готовились вступить въ кровавый споръ, готовились истреблять другъ друга не кулакъ кулакомъ, а утонченнымъ путемъ, изъ дальнобойныхъ орудій, къ совершенству которыхъ шли отъ древнѣйшихъ мудрецовъ…
— Да что же это? Скоро ли будетъ конецъ этому напряженію, этой пыткѣ?!?
„Монголія“, разсѣкая своимъ острымъ килемъ волны, какъ ангелъ хранитель въ бѣлоснѣжномъ одѣяніи, неслась за своими, за эскадрой.
А на судахъ, нѣтъ-нѣтъ да и посмотрятъ, гдѣ „Монголія“. Не отстала ли? Видна ли еще?
Вѣдь на эскадрѣ люди! Всѣмъ хочется жить. День такъ хорошъ! Такъ жизнерадостенъ, такъ лучезаренъ!
Сейчасъ, сію минуту долженъ начаться бой. Сейчасъ жизнь нѣсколькихъ тысячъ людей превратится въ адъ.
Никто не знаетъ, не увѣренъ, пощадитъ ли его смерть.
Невидимый, неумолимый ангелъ смерти уже витаетъ въ солнцемъ озаренной синевѣ неба.
Ангелъ этотъ, символъ небытія, раскрылъ уже свои холодныя, вѣчныя объятія.
Многіе въ незримомъ облакѣ его дыханія. Для многихъ лучи вѣчнаго солнца уже догорали.
Но каждый изъ уже обреченныхъ и всѣ, всѣ, кому жить еще было суждено, кто далекъ еще отъ бездны могилы, страстно, мучительно хотѣли жить.
Жить хотѣли, жить!
Только обликъ бѣлой, какъ снѣгъ, „Монголіи“, ярко выдѣляющійся среди стаи несущихся сзади черныхъ волковъ-миноносцевъ даетъ тѣнь надежды на жизнь.
Жить хотѣли!
Тамъ, далеко, въ родной Россіи остались близкіе, дорогіе, о благополучіи которыхъ тревожно билось не одно преданное, любящее сердце.
Жить и любить хотѣли!
А о возможности жить, о надеждѣ на жизнь и самой жизни говорила лишь одна „Монголія“.
* * *Уже четыре часа пополудни. Эскадры продолжаютъ мчаться.
5 часовъ. Правая колонна японцевъ начала выдвигаться впередъ. Флагманское судно противника, броненосецъ „Миказа“, уже на траверсѣ „Пересвѣта“.
5 1 /2 вечера. Уменьшили ходъ.
Эскадры сблизились на 40 кабельтовыхъ. Еще нѣсколько минутъ, еще, еще — взвились облачки, засверкали огни, загремѣли орудія…
Начался бой.
Участь эскадры, участь Артура, судьба многаго и многихъ рѣшалась.
Суда быстро подвигаются впередъ. Орудійный огонь усиливается съ каждой минутой.
На небѣ свѣтло и тихо. Солнце склоняется къ западу. На ничтожной площади необъятнаго словно дремлющаго океана десятки тысячъ людей, какъ разъяренные звѣри, истребляютъ другъ друга.
Седьмой часъ. Бой во всей своей силѣ. Голубое небо покойно и прозрачно. Золотой дискъ солнца низко спускался къ горизонту. На востокѣ забродили едва уловимыя тѣни — предвѣстники вечера, на западѣ океанъ горѣлъ — переливался яркимъ словно растопленнымъ золотомъ.
А на груди теперь царственно-покойной стихіи грохочетъ громъ, точно хохотъ торжествовавшаго діавола.
7 1 /2 ч. вечера. На „Цесаревичѣ"подняли сигналъ о передачѣ командованія. На "Пересвѣтѣ"(флагъ контръ-адмирала князя Ухтомскаго), на которомъ все перебито, мачты сбиты — нельзя поднять сигнала (сигналы были поданы по борту).
На эскадрѣ переполохъ и смятеніе…
Некому управлять.
"Ретвизанъ", предполагая, что младшій флагманъ князь Ухтомскій тоже убитъ, вышелъ изъ строя кильватера и бросился на "Кассугу" съ цѣлью его таранить и этимъ защитить "Цесаревича", который началъ болтаться (у него былъ испорченъ рулевой приводъ), и, выйдя изъ строя, повернулъ.
За "Ретвизаномъ" послѣдовали "Побѣда" и "Пересвѣтъ".
Каждый изъ командировъ дѣйствуетъ на свой рискъ и страхъ.
Все смѣшалось. Эскадры, какъ боевого, стройнаго цѣлаго, не существовало.
Самый ужасный, критическій въ морскомъ бою моментъ.
Произошло нѣчто внушительно-грозное, страшное, величественное и нелѣпое.
"Ретвизанъ", эта стальная громада, очутился словно въ кипящемъ гигантскомъ котлѣ. Вокругъ него непрерывно вздымались огромные столбы воды меньшей и большей высоты. Противникъ всю силу орудійнаго огня направилъ на него, буквально засыпая его снарядами всѣхъ калибровъ.
