Сергей Лесков - Умные парни (сборник)
Нигде в городе, на сотни километров отстоящем от больших дорог, не платят так, как на руднике. На градообразующем предприятии висит все городское хозяйство. Рядовая табельщица Светлана Краснощекова была директором школы, вела литературу. «Не спрашивайте о призвании, – вздохнула бывшая учительница. – Человек должен жить по-человечески – в этом его главное призвание».
Сегодня шахтеры передовых участков получают около 35 тысяч рублей. За последний год средняя зарплата выросла на 18 %. Поставлена задача к 2010 году поднять заработок до 2 тысяч долларов. Впрочем, нетрудно найти правдолюбцев, которые откроют иную сторону: передовиков завели для демонстрации начальству, а большинство рабочих мыкаются за 10 тысяч, хотя в советские времена ниже 800 рублей никто не опускался. «Ты чё, братан, о здоровье меня спрашиваешь? – возмутился на автобусной стоянке шахтер с лицом цвета бетонной пыли. – Сам не видишь? Положил я на уран жизнь и света белого не видел». Впрочем, кто не подписался бы под этой тирадой в стране, где средняя продолжительность жизни мужчин составляет 58 лет? Подземный труд – не курорт, и лишнего здоровья здесь не обретешь, из-за чего бы ни горбатился – уголь, никель или уран. Впрочем, видел я и тех, кто регулярно получает семейные путевки по символической цене с бесплатным проездом до Кавминвод.
Урана в амбарах надолго не хватитВ верхнем слое Земли заключено урана столько, что энергетические потребности человечества могут быть удовлетворены на многие тысячелетия. Но извлечь уран из породы непросто. Сегодня проходной балл экономической эффективности определяется в 0,1 %. В Южной Африке добывают уран из руды в десять раз более бедной, а в Канаде – в десять более богатой. Когда-то Приаргунское месторождение в Забайкалье считалось одним из самых богатых в мире: пик добычи пришелся на 1985 год – 16 тысяч тонн, но теперь на-гора выдается 3,2 тысячи тонн. И качество руды ухудшается – содержание урана снизилось с 0,25 % до 0,16 %. В Курганской области и в Бурятии добывается еще 120 тонн урана. Расходует же урана Россия в 6–7 раз больше, чем добывает. После распада СССР 80 % запасов урана оказались за пределами нашей страны, где они никому особо не нужны. Россию пока выручают огромные складские запасы, которые оцениваются западными экспертами в 47 тысяч тонн. По одним прогнозам, урановых амбаров хватит на 50, по другим – всего на 10–15 лет.
Добычу урана необходимо наращивать в пожарном порядке. Согласно утвержденной правительством РФ энергетической стратегии на период до 2020 года, предполагается, что доля атомной энергетики вырастет с 16 до 23–25 % в общем балансе. Потребность в уране вырастет к 2010 году до 7,5, к 2020-му – уже до 20 тысяч тонн, и любые склады будут быстро исчерпаны. Добыча в Краснокаменске за счет ввода новых рудников должна возрасти почти вдвое. Два других месторождения должны поднять добычу до 1 тысячи тонн каждое. Будет разрабатываться новое месторождение в Якутии. Дефицит все равно останется, его намечено восполнить добычей на совместном предприятии в Казахстане и, не исключено, экспортом из Монголии и даже из Австралии.
Впрочем, не только Россия – весь мир живет за счет запасов, которые обеспечивают 40 % потребностей. Канада и Австралия добывают половину мирового урана. На долю России приходится 7 % добычи (и 17 % производства уранового топлива за счет продажи на зарубежные АЭС). Примерно столько же добывают Намибия и Нигер. Треть мирового урана добывается открытым способом на карьерах. Основной потребитель урана США добывает его в 20 раз меньше, чем потребляет, в точности копируя ситуацию с нефтью.
По запасам мировым лидером является Австралия, которая обладает четвертью мирового урана. На втором месте – Казахстан. Вместе с российскими месторождениями это 11 % мирового урана. Кстати, у Украины урана тоже немало – 6 %. У США – 2 %. В Европе добыча урана почти повсеместно прекращена.
Ни одно топливо не растет в цене так стремительно, как уран. С 2000 года цены выросли в двадцать раз. Это позволяет России разрабатывать проекты месторождений, которые всегда считались нерентабельными.
Царство радона и лучевой болезни– Вы всю жизнь на атомную бомбу пашете. Не тяготит ощущение? – спросил я Любовь Захаровну Шабалину, устроившись в ее «Волге».
После рукопожатия, по инициативе собеседницы, мне показалось, будто моя ладонь побывала в слесарных тисках. Любовь Захаровна за рулем 42 года, водила лесовозы, гоняла в Улан-Батор и на седьмом десятке слывет в Краснокаменске самым отчаянным лихачом. Ее речь сказочно обогатила бы словарь Даля колоритной лексикой, которая помогает Любови Захаровне проклинать начальство всех уровней. Про бомбу я спросил, потому что мой водитель не только мать, но и шесть раз бабушка и трижды прабабушка.
– Милок, ну ты завернул, – ответила Любовь Захаровна. – Про бомбу пусть шишки думают, а мне бы зарплата нормальная. И по жизни получается: чем больше начальник думает о бомбе, тем пуще о людях печется. Нынешний о бомбе меньше думает, чем Славский, которого еще Сталин поставил. У меня зарплата такая, что вам в Москве один раз в кабак зайти. И отгул, чтобы картошку высадить, еле дали. Все соки выжимают, ядрить их в бога душу мать.
На урановых рудниках мысль сама собой приобретает философское направление. Если Россию уважают и принимают на равных, не в последнюю очередь из-за внушительного, не хуже американского, ядерного арсенала, а из высоких технологий атомная отрасль – самый несомненный лидер, то справедливо ли, что местные жители считают копейки и предаются грустным воспоминаниям? И, думается, самой большой несправедливостью по отношению к Краснокаменску является то, что стратегически бесценный для всей России город прославился как место отсидки Ходорковского, а реальными делами совсем не знаменит. Хотя в этом вопросе вешать собак на олигарха не надо.
Мрачные или радостные умонастроения – вопрос индивидуального мировоззрения. Петр Карпович Магар отмолотил на руднике с момента основания – сорок лет. Имеет орден Трудовой Славы и грамоту, подписанную Брежневым. Получал тысячу рублей – вполне достаточно, чтобы любимая супруга Катерина Софроновна не горбатилась на работе. Словно молодожены, они держатся за руку, пусть даже о домашнем уюте говорить не приходится. Дети разъехались, домик скукожился, в комнатах скапливается ядовитый газ радон. Поселок Октябрьский был построен рядом с рудником как временное пристанище. Но ничто не оказывается таким вечным, как временное. Из-за сдвига горных пластов из-под земли стал выходить радон – предельно допустимая доза превышена в поселке в 14 раз. Людей переселяют в новые дома, после этого поселок сровняют с землей.
«Не знаю ни одного случая заболевания лучевой болезнью на урановых рудниках, – говорит главный геофизик горнорудного управления Рудольф Суханов. – У каждого шахтера индивидуальный дозиметр. Ежемесячно дозиметр проверяют в лаборатории. Есть годовые нормы безопасности и нормы за пять лет. Если отметка близка, происходит ротация кадров. Радиобоязнь встречается только у молодых шахтеров. С опытом приходит понимание, что опасности при правильной технике безопасности никакой нет».
Что касается безопасности подземных работ, то рудник отличается от угольных шахт тем, что здесь не бывает выбросов метана и, следовательно, пожаров. Зато нагруженная порода может «выстрелить», и тогда на людей обрушатся сотни кубометров руды. Но в Краснокаменске таких жертв не было – к крепежу относятся, как к Святому писанию. Особенностью рудников является еще и то, что для борьбы с радиоактивными газами установлена повышенной мощности вентиляция. Чтобы ветер не гулял ураганом, поперек тоннелей оборудованы шлюзовые камеры, как на подводной лодке. Но радиоактивность имеется: никакими фибрами души ее не уловишь, но у свежего отвала видеокамера прямо на моих глазах намертво заглохла.
Когда по стране прокатился вал экологических акций в связи с ввозом отработанного ядерного топлива, в Краснокаменске, где к радиации относятся спокойно, как рыбак на Ниле к крокодилу, появилось ответное движение с идеей захоронить иностранные отходы в заброшенных шахтах. «Немножко радиоактивности для мужского здоровья даже полезно», – победоносно объявил Петр Карпович, когда Катерина Софроновна вышла за дверь. Мне показалось, супругам Магар жалко покидать дом, где прошла вся их жизнь. Вместе с радоном они оставят здесь воспоминания…
Танцы на атомной станции– Зачем нас фотографируете? – спросили девушки Гузаль и Серафима, которые разгуливали по поселку Октябрьский, как по Тверской.
– В «Известиях» напечатаем, – ответил я.
Обольстительные мини-юбки смотрелись весьма странно среди лачуг, идущих на снос. Оказалось, девушки ищут кошку, которая не хочет уходить из родного дома.
