Даниил Строгов - Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2
Пока все звучит очень достоверно, не правда ли? Но если бы все заканчивалось только на самом факте существования этого бункера с прямым выходом на сталинскую дачу, вряд ли мы бы завели этот разговор.
Предполагаю, последующий арест Мержанова, архитектора, который и разрабатывал проект сталинской дачи «Ближняя», непосредственно связан с характером самого проекта. И я уверен, Мержанов отлично понимал, что ждет его по окончании работ. Но вы и сами представляете, что это такое, когда в СССР начала пятидесятых дают правительственное поручение. Так просто не откажешься. Из дачи напрямую в бункер вел ход. Начинался он в подвале, по тому же принципу, по которому устроены все проходы в домах старой Москвы. Ведь если разобраться, из каждого подвала старого дома при желании можно попасть в метро или в единую городскую сеть. Суть в том, что те же вентиляционные шахты, проходы, двери, ведущие в тоннели, не слишком и замаскированы. Просто большинство людей о них не знает.
После смерти Сталина бункер закрыли на долгие годы, и ветка, ведущая на дачу вождя народов, долгое время не использовалась. Вновь подземное помещение открыли в 1960-е годы, когда сеть второго метро была уже достаточно развита. И то, как использовали теперь бункер, вряд ли понравилось бы Иосифу Виссарионовичу. Хотя… Кто знает? Возможно, он бы оценил полезность замысла. Но все по порядку. Вам, видимо, мало знать только факты? Всегда интересен путь, по которому пришли к выводам, особенно если выводы настолько, казалось бы, дикие.
Дело в том, что сейчас особой проблемы (если, конечно, вы не первый год всерьез занимаетесь исследованием подвалов, подземелий и тоннелей, которые закрыты от рядового обывателя) с тем, чтобы проникнуть в эту ветку сети Д-6, нет. Нужные люди, разговор, некоторая сумма – да, не без этого, но что сейчас делается бесплатно? – и у вас есть доступ. Конечно, можно идти и «своим ходом». Но при таком положении вещей есть большая вероятность, что дальше первого участка вы не пройдете. Поверьте мне, русская бесхозяйственность и запущенность – во многом удобный миф, которым можно прикрыть многие рискованные шаги и при этом снять с себя ответственность.
Теперь в этот бункер желающих водят на экскурсии. Я считаю, это правильно – давать возможность людям прикоснуться к истории своего государства, к такому вот ее проявлению, пусть даже не собственными руками, так хоть взглядом, через фотографии и видео.
Но мало кто знает, что на протяжении нескольких лет бункер использовался под цели, которые совершенно не совпадали с первоначальными целями строительства дачи и убежища. «Ближняя» и после смерти Хозяина (так называли Сталина в его окружении) оставалась закрытым, секретным объектом. И в отличие от остальных не нуждалась в обосновании – почему. И так понятно. Долгое время это был молчаливый памятник символу ушедшей эпохи. Но после в бункер, под землю, поселили первую партию жильцов. Я бы сказал, очень необычных жильцов. Однако давайте порядку.
Для дальнейшего расследования я отправился в Москву. Поезд домчал меня за одну ночь, дав под стук колес возможность подумать о многом и многих. И вот я на месте.
Известно, что вблизи станции «Красные ворота» находится едва ли не подземный город-бункер, который функционирует и по сей день. Это фактически военный штаб, почти полностью автономное сооружение, в котором обеспечены все условия для тех, кто там живет и работает. Позже, находясь на пике своих поисков, мне все же удалось поговорить с одним из сотрудников этого засекреченного объекта. По его словам, условия там лучше, чем на большинстве «открытых» московских предприятий, не говоря уже о размере заработка. Но тогда меня интересовал не он – я не хотел рисковать своей свободой, а может, даже и жизнью и пытаться проникнуть на территорию секретного военного объекта.
На самом деле одним тоннелем Кремль – «Ближняя» район сталинской дачи не ограничивался. Меня всегда интересовало устройство подземных коммуникаций того времени и назначение тоннелей и ответвлений, построенных еще при жизни вождя. Раньше я с уверенностью считал: все построенное под землей в этом районе относится к тридцатым – пятидесятым годам двадцатого века, то есть как раз к тому времени, когда «Ближняя» строилась и бесконечно, вплоть до смерти Иосифа Виссарионовича, модернизировалась, перестраивалась. Я не говорю обо всей линии, а только о тех подземных сооружениях, которые находятся в непосредственной близости от сталинской дачи. Но я ошибся. И узнал об этом во вторую свою вылазку. Меня тогда сопровождал мой хороший друг, очень опытный исследователь подземелий, назовем его Яков Петрович – даже сейчас я не хотел бы упоминать его настоящее имя. В движении диггеров он никогда не участвовал и считал себя историком. Впрочем, абсолютно справедливо.
Яков Петрович вначале наотрез отказался вести меня под землю и, лишь услышав, что это связано с историей исчезновения девушки и смертью людей, показал мне несколько тоннелей, которые шли в совершенно нелогичных на первый взгляд направлениях от «Ближней», прочь от Москвы, дальше в сторону Истры. Туда, где, казалось бы, ничего значимого не может находиться. Но если вспомнить, Истра когда-то называлась Воскресенском – на первый взгляд ничего не значащий факт, ведь тогда, а это был тридцатый год, менялось множество топонимов. Но всему свое время.
Как-то мы спустились в один из тоннелей, который вел чуть к западу от прямого истринского направления. Дошли до тупика, уткнулись в глухую стену. Надо бы ломать. Но как будешь крушить камни вблизи сталинской дачи? И тут произошло первое очень любопытное событие. Яков Петрович каким-то образом выбил разрешение у администрации объекта «Ближняя» на исследовательские работы. Знаете, я до сих пор теряюсь в догадках относительно его истинного статуса. Но, так или иначе, разрешение на то, чтобы разрушить стену, которая образовывала тупик, мы получили. Пробив отверстие, мы двинулись дальше. Тоннель, который шел после тупика, находился практически в аварийном состоянии. Идти было очень тяжело, и несколько раз приходилось подолгу задерживаться, чтобы пройти дальше, – в некоторых местах тоннель частично обвалился. Мы прошли в общей сложности метров пятьсот, когда Яков Петрович остановился и начал что-то искать. Тогда я и понял, что он точно знает, что ищет. Не было никаких видимых примет того, что в левой стене что-то спрятано, никаких признаков – участок ничем не отличался от тех, которые мы миновали чуть раньше.
Мы с Яковом Петровичем, вооружившись инструментами и терпением, принялись разрушать стену на том участке, который он отметил. Помню, я очень удивился, насколько легко нам это удалось. Складывалось впечатление, что стену заделывали наспех, стараясь побыстрее что-то спрятать, и кирпичную кладку положили абы как, лишь после оштукатурив поверху. Стену мы разобрали достаточно быстро. Всего часа два – два с половиной, и нашим глазам открылась довольно просторная ниша. В ней ничего не было – абсолютная пустота, только пол, залитый чем-то похожим на асфальт. Яков Петрович прошелся по этому асфальту, покачал головой и предложил сделать последний рывок – разбить это покрытие. Вначале я не понял, зачем ему это нужно. Ниша мне представлялась пустым складом, с заделанным из соображений удобства входом – чтобы не оставлять в стене дыру и не монтировать дверь. Но потом я понял, что рассуждал не слишком разумно. Мы разбили покрытие, я по просьбе моего друга взялся за лопатку и начал копать.
Через некоторое время, выкопав первую находку, я потянулся за аптечкой. У меня не слабое сердце и все в порядке с нервами. Но когда внезапно находишь в подземной нише человеческий череп, спокойствию это не содействует. Череп был маленький, больше всего похожий на детский – я не специалист в анатомии, но по размеру все же могу судить. Кроме того, он был деформирован, совершенно дикие очертания, напоминающие сильно вытянутое яйцо. По форме этот череп напомнил мне рисунки зародышей на ранней стадии внутриутробного развития.
Чуть позже мы обнаружили и другие кости. Яков Петрович сказал, что с нас на сегодня хватит, и мы покинули тоннель. Назавтра он мне не позвонил, и я не мог его застать ни по одному из известных мне номеров. Я приехал в район «Ближней» через три дня и даже спустился в тоннель в одиночку. Но тоннель, по которому мы шли, был вновь заделан. Бить стену вновь я не стал. Но неделей позже мой приятель нашел меня сам. Он пригласил меня к себе домой и там, на кухне, показал мне фотографии. По всей вероятности, братскую могилу, которая находилась под полом этой ниши, исследовали уже куда более компетентные люди. Фотографии были сделаны профессионально и явно предназначались для того, чтобы попасть в папки под грифом «секретно». На этих кадрах кости были выложены на столах так, как должны бы располагаться при жизни умершего. На самих карточках были нарисованы линии, показывающие степень отклонения от нормы. И судя по скелетам, неподалеку от «Ближней» находилось довольно большое захоронение людей с очень сильными патологиями в развитии. Словно кто-то задался целью собрать со всей страны уродов и похоронить их там. Судя по заключению исследователей, которое мне тоже показал Яков Петрович, захоронение было единовременным, а время смерти этих… все же людей, вероятно, было примерно одинаковым. Создавалось впечатление, что неподалеку от Москвы в один-два дня умерло больше трех десятков странных людей.
