Даниил Строгов - Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2
Обзор книги Даниил Строгов - Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2
Даниил Строгов
Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2
Введение
Мой приятель Миша Сычев однажды провалился под землю. Причем в прямом смысле этого слова. Мы шагали с редакторской летучки и обсуждали направления работы наших отделов. Я тогда занимался криминальной хроникой, а Миша – экономикой, и поскольку дни были горячими (то есть обыкновенный аврал конца года), в это время, как всегда, не хватало фактического материала. Милиция сводила концы с концами и наотрез отказывалась делиться любыми сведениями, а про экономику даже не знаю, что можно было сказать. Я всегда завидовал Сычеву, потому что он умел разлить столько воды на тему несуществующего бюджета, что мне с моими деятелями от прокуратуры оставалось лишь хлопать в восхищении глазами.
И вот Мишка провалился под землю.
Мы шли по Гороховой, перекидывались репликами, ловили взгляды случайных прохожих, в очередной раз убеждаясь, что выпили лишнего, как Сычев стал куда-то проваливаться. Я решил, что он просто поскользнулся и с довольно глупой улыбкой посоветовал не прикидываться:
– Мишка, не перед кем!
Тут же увидел его широко распахнутые глаза и едва успел ухватить его за шиворот. Затрещала дорогая ткань модного Мишкиного пальто, и я заметил, как его ноги повисли над зияющей дырой в асфальте. А еще – показалось, что ли? – мелькнули белки глаз. Свет – и под землей раздался гулкий топот ног, словно кто-то убегал по пустому коридору.
Я, конечно, тогда не придал этому значения, вытащил очумевшего Мишку и, не оглядываясь, потащил его в сторону остановки, словно ничего и не было. Почему-то мне в тот момент показалось, что я видел глаза дьявола, хотя, признаться, готов был списать все на свое нетрезвое состояние.
А вечером я уже сидел за компьютером и, отпиваясь кефиром, рылся на сайтах, пытаясь понять, чьи глаза смотрели на меня из недр земли. Это может показаться странным, но оказалось, что кроме шахтеров и спелеологов под землей бродит множество людей.
Диггеры – дети подземелья, которым открываются тайны пропавшей Библиотеки Ивана Грозного, тайного бункера Иосифа Сталина или же подземных тюрем, складов и коридоров, краж и трагических смертей.
Находили под землей и оружие со сбитым бойком. А еще – коробки из-под музейных раритетов. Кого бы удивили скелеты?
Оказалось, под землей не просто целый мир, а огромная Вселенная, правила и законы которой не менее трудны, чем, скажем, закон всемирного тяготения, и просто надо найти хорошего учителя, который укажет, как постигнуть их цинику, такому, каким являлся я – обычный журналист.
В общем, я решил составить собственное представление о том, что творится под землей, и набрал два телефонных номера. Когда мне ответил заспанный голос главного редактора, я взглянул на часы и похолодел – было два часа ночи, но тот, кто не может убедить начальство в том, что этот звонок жизненно необходим, – не репортер.
Я оказался чертовски классным репортером и, положив трубку, подмигнул своему безмятежному коту:
– Работа моя.
Второй звонок требовал некоторой доли нахальства, но я решился и на это. Человек, которому я звонил, два года назад на пожаре вскользь упомянул о диггерах. Раскрутить на откровенность я его тогда не смог. Но теперь другого выхода не было, потому что редактора я уже разбудил и, когда набирал номер того парня с пожара, нехотя признался себе, что последовательность звонков должна была вестись в другой очередности.
А кто не ошибался?
Правильно, только тот, кто не будил в два ночи своего начальника.
Я немного боялся, что меня попросту проигнорируют с вопросами о диггерах, но недооценил того, кто сухо и коротко сказал мне на том конце провода:
– Завтра в Катькином садике. В три дня. Не опаздывай.
Я положил трубку и, образно говоря, почувствовал, что земля покачнулась под ногами. Кажется, мне удалось найти первую ступень в ее недра.
Глава 1.
Первое знакомство со Странником. Кухонные посиделки
Умело расставленные акценты позволяют превращать материал либо в аналитическое исследование, либо в скандальное расследование, либо в спорное публицистическое эссе. При этом источники информации часто не желают фигурировать на страницах печати и приходится тщательно избегать точных названий, имен и подчас дат.
Я очень долго размышлял, как мне правильно задать первый вопрос, чтобы не разрушить что-то вроде доверия, возникшего, когда мне ответили, что мы договорились о встрече. Это действительно очень тонкий момент, поскольку требует тщательной подготовки. Однажды, будучи студентом ЛГУ, когда еще только-только делал робкие шаги в журналистике, я получил наглядный урок того, что такое невладение информацией. Я собирался взять интервью у Александра Белинского и первым задал глупейший вопрос:
– Почему ко дню рождения актрисы такой-то вы репетируете именно бенефисный спектакль?
На меня презрительно посмотрели и ответили:
– Молодой человек, почитайте, что такое бенефис. Интервью я вам не дам, поскольку вы не понимаете, о чем спрашиваете.
Это был откровенный позор, и мне стало так стыдно, что я убежал, не прощаясь, но с тех пор никогда не задавал подобных вопросов. Вопросы могут быть разными, порой в них нет намека на информацию, которая нужна мне, но всегда в них следует закладывать мотивацию для собеседника, то есть он может уклониться от ответа или ответить. А дальше проще: если собеседник не отвечает на поставленный мною вопрос, то я изменю его формулировку, интерпретирую, но получу то, что мне нужно. Это в общем-то называется профессионализмом. Однако самомнение для журналиста не всегда решает все проблемы. Иногда есть опасность чрезмерной осведомленностью о предмете разговора просто напугать человека, и он на самонадеянные профессиональные вопросы начнет отвечать односложно. И тогда это будет провал.
Поэтому моей задачей было выдержать золотую середину. Хотя я на практике знал, что есть категория особенно зацикленных на каком-то своем увлечении людей, которые не любят журналистов, способных без их помощи разобраться в том, в чем компетентны эти самые узкоспециализирующиеся фанатики. В этом случае надо четко понимать, что слово «ясно» может просто разрушить весь диалог. Нужно говорить не «ясно», а «в целом почти ясно». Это создаст доверительную атмосферу, и репортер своим несколько бестолковым видом вызовет желание быть в ответах обстоятельным и подробным.
Маленькая хитрость, не более того. В каждой профессии есть свои нюансы, крючки, «лесенки», без знания которых не добиться результата. И поэтому первым делом по приходе в Катькин садик (что напротив Александринского театра) я попытался придать своему лицу выражение озабоченности, смешанной с озадаченностью.
Похоже, это удалось очень хорошо, поскольку ко мне тут же подошел неопрятного вида юноша и спросил, чем он может помочь. Я сразу вспомнил, что именно в этом садике встречаются молодые люди нетрадиционной ориентации. Кстати, это мог бы быть увлекательный материал, но пока я любезно отказывался от всех форм помощи, то заприметил, что в мою сторону поглядывает взрослый мужчина. Если бы я не знал, что это мой визави, то решил бы, что начал пользоваться определенной популярностью.
Я подошел к нему и протянул руку:
– Даниил. Мы говорили по телефону.
Он пожал мою руку и коротко ответил:
– Мамонт, будем знакомы.
Мамонт выглядел колоритно. Кожаная куртка, кожаные брюки, черная футболка, на поясе – цепи и клепаные перчатки, угрожающе торчащие из кармана. Когда я попытался открыть рот и что-то спросить, мне сделали знак идти, и мы пошли. Вернее, поехали.
Почему-то я так и думал, что все эти кожаные элементы одежды могут принадлежать связному или посреднику. Когда мы сели в машину, я закурил по примеру хозяина и прикрыл глаза – почему-то казалось, что если я так не поступлю, то мне просто завяжут глаза платком. Похоже, Мамонт оценил мой жест и добродушно хмыкнул:
– Сечешь.
– Практика, – ухмыльнулся я.
Мы приехали на Пряжку и наконец добрались до неприметного флигеля. Тогда я открыл глаза. Собственно, еще одно из правил журналиста, который ведет расследование, – внушить доверие.
По тому, что мы без приключений добрались до нужной квартиры, я решил, что нужное доверие уже внушил. Правда, по дороге влип во что-то на лестнице, но чего можно было ожидать от коммуналок?
Мамонт особым образом постучал в дверь, и нам открыли. Знаете, что было первым потрясением, когда мы вошли? Запах. Запах подземелья, и будь я чуть более романтичным, то выдумал бы, будто повеяло могильным холодом или чем-то в этом духе, но я реалист и понял – в квартире просто работает кондиционер, разгоняющий клубы сигаретного дыма.
Меня провели по длинному коридору и ввели в просторную кухню, где я наконец увидел человека, который был на пожаре. Высокий. Сухощавый. Лицо смуглое. А глаза голубые-голубые, с буравчиками зрачков, от которых взгляд казался просто пробирающим до костей, и я порадовался тому, что не являюсь тайным агентом какого-нибудь ведомства безопасности. Раскололся бы в момент. Одет был мой проницательный товарищ в скромную косоворотку, джинсы и ботинки на рифленой подошве. Все движения у этого человека были пружинистые, ловкие, словно он гимнаст-разрядник (как потом я случайно узнал, ему было за пятьдесят лет). Он поднялся. Подал мне руку. Крепко и уверенно пожал:
