Юрий Пернатьев - 50 знаменитых бизнесменов XIX – начала XX в.
Он перевез овец в бескрайние приенисейские степи Сибири. Считалось, что эта земля непригодна для животноводства из-за продолжительных зим и отсутствия воды. Однако Сергей Иванович с удвоенной энергией принялся за новое дело: заранее построил кирпичный завод, оборудовал специальные зимники для скота, заложил в безводной степи колодцы, раздал кредиты местным крестьянам, поручив им заготовку кормов на зиму.
Накануне Октябрьского переворота сибирское стадо овец Четверикова насчитывало уже 50 тыс. голов, причем, вопреки прогнозам скептиков, шерсть по качеству превосходила самую лучшую австралийскую. Тем временем его Городищенская фабрика к 1917 г. перешла в разряд сверх-доходных предприятий России. Как с гордостью потом говорил Сергей Иванович: «Я не только вернул выплаченные суммы на покрытие долга отца, но ко дню захвата власти большевиками мог считать себя богатым человеком».
К этому переломному моменту он стал не только известным предпринимателем, но и заметной политической фигурой с репутацией умеренно-либерального деятеля. Сначала Четвериков работал в уездном земстве, был выбран губернским гласным. В феврале 1905 г. возглавлял комиссию по рабочему вопросу при Московском биржевом комитете. Опубликовал в «Русских Ведомостях» статью, в которой выражал беспокойство возможностью превращения Думы в придаточный к бюрократическому строю консультативный орган. С лета 1905 г. вместе с П. П. Рябушинским, А. И. Коноваловым, С. Н. Третьяковым возглавлял так называемую группу «молодых» капиталистов, выступавших за проведение политических реформ, гарантирующих дальнейшее развитие страны. Предлагал представителям промышленности и торговли отказаться от участия в Государственной Думе, саботировать реализацию новых внутренних займов и уплату промыслового налога, а также закрыть все фабрики и заводы для того, чтобы создать массовое рабочее движение.
В июле 1905 г. торгово-промышленный съезд избрал Четверикова в бюро для подготовки проекта программы и организации промышленно-политической партии. В дни всеобщей октябрьской забастовки он считал, что «насильственным действиям “социал-революционной партии” должно быть противопоставлено насилие», но эти меры не достигнут цели, а обострят обстановку, если «одновременно не придать Государственной Думе законодательного характера и не привлечь к выборам всего класса фабричного населения».
В конце года Сергей Иванович стал лидером вновь созданной умеренно-прогрессивной партии, высказывался за свободу рабочих союзов, собраний и право пролетариата на «мирные» стачки. Он был против введения 8-часового рабочего дня в промышленности, «иначе наши предприятия не выдержат иностранной конкуренции», и вместе с тем требовал увеличить крестьянское землевладение «путем отчуждения за счет государства удельных, кабинетских, монастырских и частновладельческих земель». Затем Четвериков входил в ЦК партии мирного обновления и «Союза 17 Октября». В 1906–1907 гг. возглавлял комиссию по учреждению «Союза фабрикантов и заводчиков». Разрабатывая его устав, он предложил организовать фонд взаимной поддержки предпринимателей, пострадавших от необоснованных забастовок, и сделать нечто подобное для рабочих. Устав не был разрешен цензурой, а его автор попал под тайный надзор полиции. Вершиной же его политической карьеры стало участие в создании перед Первой мировой войной партии прогрессистов, в которую вошли крупнейшие представители российского бизнеса.
В период июльского кризиса 1917 г. Четверикова выдвинули кандидатом на пост министра торговли и промышленности. На объединенном заседании выборного биржевого и купеческого обществ по поводу формирования нового кабинета Сергей Иванович поддержал мнение о необходимости участия представителей торгово-промышленного класса во Временном правительстве. Членство в правительстве в условиях военного и экономического кризиса, считал он, это «не путь к власти и почестям, а путь великой национальной жертвы». Оценивая ситуацию, Четвериков говорил: «Довольно этих высокопарных слов о благе трудящегося народа: грязными руками не берутся за такое чистое дело. Если правительство, правильно угадав настроение страны, объявило, что всякие попытки возврата к царизму оно будет рассматривать как преступление, то оно обязано на эту точку зрения стать и по отношению большевизма.»
Такому человеку не было места в «стране победившего пролетариата». Уже зимой 1918 г. он был препровожден из своего имения в Богородскую тюрьму. Затем Четверикова выпустили на свободу, но в покое не оставили — чекисты периодически устраивали обыски и угрожали расправой. В январе 1919 г. он даже просидел несколько дней в камере смертников в ожидании расстрела. После очередного ареста дочери Сергея Ивановича удалось добиться разрешения властей и забрать отца в свою семью, живущую в Швейцарии.
В октябре того же 1919 г. алтайскому овцеводческому предприятию Четверикова был нанесен непоправимый удар. Хозяйство заняли «красные» партизаны. В результате все служащие разбежались, а уникальные тонкорунные мериносы, оставшиеся без надзора и корма, разбрелись по степям, погибли от холода или попали в котел. Городищенскую фабрику национализировали, а банковский капитал ее владельца конфисковали. «С потерей своего состояния, результата 50-летней деятельности, я примирился, — писал уже ставший глубоким стариком Сергей Иванович, — но уничтожение сибирского овцеводства — это рана, которую донесу открытой до своей могилы».
В эмиграции он занялся литературным трудом. Бывший заводчик и политический деятель работал над мемуарами и написал даже небольшой роман. В своих статьях того времени он выражал надежду, что НЭП станет первой уступкой большевизма и скоро в стране произойдет возрождение промышленности и предпринимательства и главным действующим лицом станет окрепший крестьянин. Статьи были подписаны инициалами — Сергей Иванович опасался за судьбу своих сыновей, оставшихся на родине.
Незадолго до смерти, простив большевикам нанесенные ему личные обиды, Сергей Иванович обратился с письмом к председателю ВСНХ Куйбышеву. В нем бывший заводчик и фабрикант подробно объяснял новым «хозяевам» страны, как восстановить утраченную отрасль народного хозяйства — алтайское овцеводство. Советская власть ответила безразличным молчанием: в преддверии 1930-х гг. ей не с руки было реагировать на откровения «недобитого буржуя».
В 1929 г. Сергей Иванович Четвериков умер в Швейцарии на руках дочери. Его наследники, оставшиеся в России, занимались научными исследованиями и не имели никакого отношения к торговле и промышленности. Один из сыновей Четверикова, Сергей Сергеевич, попал в число основоположников эволюционной и популяционной генетики, создал труды по зоогеографии и энтомологии, а другой — Дмитрий Сергеевич, стал профессором МГУ и работал в области теории вероятностей и математической статистики.
Остальные родственники Четвериковых и сейчас живут за границей. Большинство их плохо говорит по-русски, однако сохранили лучшие черты русского национального характера, полны энергии, оптимизма, живо интересуются своей исторической родиной и остро переживают связанные с ней события. Все они, как правило, имеют большие семьи, в которых сохраняются любовь и глубокое уважение к старинной купеческой фамилии, чьими потомками они с гордостью продолжают себя считать.
Юз Джон
Настоящее имя — Джон Джеймс Хьюз (род. в 1814 г. — ум. в 1889 г.)
Английский инженер-металлург и предприниматель. Учредитель «Новороссийского общества каменноугольного, железоделательного и рельсового производства». Владелец и директор-распорядитель металлургического завода, шахт и рудников, основатель Юзовки (ныне г. Донецк).
В отличие от многих больших городов, рождение которых определялось выгодами транспортно-географического положения, Донецк возник и развивался на базе горнозаводской промышленности благодаря богатым залежам полезных ископаемых. Верховья речки Кальмиус, где ныне расположен город, хранили большие залежи каменного угля. Оказавшись не в состоянии развернуть в этих местах казенное металлургическое производство, царское правительство стало привлекать и поощрять частный капитал. В 1866 г. князю Кочубею была выдана концессия на постройку рельсового завода, но сиятельный сановник не смог собрать акционеров, готовых вложить средства в новое предприятие.
С большим удовольствием князь уступил свои права (поговаривали, что не бесплатно) подвернувшемуся под руку англичанину Джону Юзу. В апреле 1869 г. иностранец заключил с царским правительством чрезвычайно выгодный для обеих сторон договор на образование «Новороссийского общества каменноугольного, железоделательного и рельсового производства» и «Общества железнодорожной ветви от “Харьковско-Азовской линии”». Уже через месяц Юз зарегистрировал в Лондоне соответствующее акционерное общество и стал его директором-распорядителем.
