Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле
Брат президента сам установил порядок общения и позже сокрушался, что «к сожалению – как глупо, – я не записывал многие из обсуждаемых вопросов. Я просто пересказывал брату, о чем мы говорили, и он действовал в зависимости от этой информации. Я думаю, иногда он сообщал эту информацию Государственному департаменту, а иногда умалчивал о ней».
Первое совещание относительно возрастания напряженности на границе у контрольно-пропускного пункта «Чарли» между Бобби Кеннеди и Большаковым состоялось 26 октября в 17:30, за день до появления советских танков на перекрестке Фридрихштрассе. Согласно воспоминаниям брата президента, вторые, решающие переговоры состоялись 27 октября в 23:30 по вашингтонскому времени, или 28 октября в 5:30 по берлинскому времени, когда в холодный предрассветный час друг напротив друга посреди Берлина стояли танки и солдаты двух держав.
По словам Бобби, он сказал Большакову, что «ситуация в Берлине усложнилась». Он пожаловался, что министр иностранных дел Громыко резко отклонил предложение посла Томпсона по разрядке напряженности. «Мы считаем, что такое отношение, когда прилагаются усилия, чтобы найти способ решить эту проблему, недопустимо», – заявил Кеннеди. Он призвал «в последующие четыре – шесть недель немного успокоиться».
Позже генеральный прокурор вспомнил, что тогда он сказал Большакову: «Президент хотел бы, чтобы через двадцать четыре часа там не было никаких танков». Хрущев именно так и поступил. Бобби отметил, что обсуждение инцидента на контрольно-пропускном пункте «Чарли» показало, что Большаков «действовал весьма эффективно, когда решался столь важный вопрос».
Неизвестны подробности договоренностей, поскольку ни один не вел запись бесед. Однако с этого момента Соединенные Штаты прекратили военные эскорты гражданских лиц, и Клей больше не бросал вызов восточногерманским властям на пограничных пунктах. Как бы то ни было, но Клей был готов в любой момент приступить к сносу части стены; навесное бульдозерное оборудование для пробивки стены сняли с танков и убрали на склад.
В отсутствие сопротивления Восточная Германия продолжила укреплять и расширять стену.
Вашингтон, округ Колумбия
22:00, пятница, 27 октября 1961 года
В пятницу вечером, 27 октября, государственный секретарь Раск отправил телеграмму в американскую миссию в Берлине, в которой объявил о победе, несмотря на отступление. Раск отметил, что окончательное решение, положившее конец Берлинскому кризису, было принято на совещании в Белом доме в 17:00, на котором присутствовали президент, Раск, Макнамара, Банди, Колер и Хилленбранд. О решении сообщено в НАТО и в американские посольства, находящиеся в столицах трех главных союзников США.
«Мы достигли своей цели», – сообщил Раск. Кеннеди и Клей с полным правом могли утверждать, что появление советских танков доказывало их правоту, подтверждая мнение о том, что Москва, а не Восточный Берлин по-прежнему руководит событиями, происходящими в городе.
Тем не менее было ясно, что Раск капитулировал. В телеграмме говорилось, что «следует отложить поездки личного состава в штатской одежде на служебных машинах и на личных машинах с номерами вооруженных сил США и использование охранников и военных эскортов». Раск, чтобы избежать недопонимания, ясно дал понять, что президент хочет, чтобы Клей в дальнейшем избегал конфронтации с восточными немцами и русскими. «Американские гражданские официальные лица, – говорилось в телеграмме, – в настоящее время должны воздерживаться от посещения Восточного Берлина».
Клей оставался в Берлине еще несколько месяцев, пока его противники не одержали победу. «В данный момент, – сказал Раск, – уже ничего нельзя сделать на месте, теперь вопрос решается на высшем правительственном уровне… Отданы распоряжения о приостановке посещения гражданскими лицами Восточного Берлина в сопровождении военных эскортов».
Даже такой упрямец, как Клей, понял, что пора уступать место.
Дворец съездов, Москва
Субботнее утро, 28 октября 1961 года
После напряженной ночи на берлинской границе маршал Конев встретился с Хрущевым в Москве, где подходил к завершению затянувшийся съезд партии. Конев доложил Хрущеву, что положение на границе в Берлине не изменилось. Никто не предпринимает никаких действий, сообщил он советскому лидеру, «за исключением того, что танкисты с той и другой стороны вылезают из танков и ходят вокруг, чтобы согреться». Хрущев приказал Коневу отвести танки. «Я уверен, что через двадцать минут или чуть больше американские танки тоже отойдут», – сказал Хрущев с уверенностью человека, заключившего сделку.
«Они не могут развернуть танки и отправить их на базу, пока на них направлены наши орудия, – объяснил Хрущев. – Они поставили себя в трудное положение и не знают, как из него выйти… Так давайте дадим им возможность».
Субботним утром, где-то в половине одиннадцатого, первые советские танки отъехали от контрольно-пропускного пункта «Чарли». Некоторые были завалены цветами и гирляндами, которые утром положили на них члены Союза свободной немецкой молодежи.
Спустя полчаса отъехали американские танки.
Закончился самый опасный момент холодной войны. Однако последствия Берлина 1961 года были драматичными и долговременными. Они встряхнули мир спустя год на Кубе – и они же сформировали картину мира на последующие три десятилетия.
Эпилог. Последствия
Я полностью осознаю, что основная цель Хрущева состоит в том, чтобы увеличить возможности в Берлине, и мы тоже готовы играть там и на Карибском море главную роль. То, что является важным в этот момент высочайших испытаний, так это чтобы Хрущев понял, что если он рассчитывает на слабость или нерешительность, то он просчитался.
Президент Кеннеди, из секретной телеграммы британскому премьер-министру Гарольду Макмиллану о фотографиях, доказывающих наличие советских ракетных баз на Кубе, 21 октября 1962 годаЕсть много людей в мире, которые действительно не понимают или только говорят, что не понимают, что является самой большой проблемой между свободным миром и коммунистическим миром. Пусть они приедут в Берлин. Есть такие, которые говорят, что коммунизм – идея будущего. Пусть они приедут в Берлин. И есть такие, которые говорят, что и в Европе, и в любом другом месте мы можем сотрудничать с коммунистами. Пусть они приедут в Берлин. И есть даже такие, которые заявляют, что да, коммунизм является системой зла, но это не мешает нам сотрудничать с коммунистами в сфере экономики. Пусть они приедут в Берлин…
Все свободные люди, где бы они ни жили, – граждане Западного Берлина. Поэтому я, как свободный человек, с гордостью заявляю: «Я – берлинец!»
Президент Кеннеди, из речи, произнесенной в Западном Берлине, 26 июня 1963 годаБерлин и Гавана.
Середина августа 1962 года
Спустя год после того, как президент Джон Ф. Кеннеди согласился со строительством Берлинской стены, две драмы, разыгравшиеся на расстоянии восьми тысяч километров друг от друга, показали высокую цену одного из худших шагов, когда-либо предпринятых современными американскими президентами.
Действие первой драмы начало разворачиваться под яркими лучами горячего берлинского солнца в два часа дня, когда восемнадцатилетний каменщик Петер Фехтер и его друг Гельмут Кульбайк побежали к свободе через полосу смерти, нейтральную зону у Берлинской стены. Первый из тридцати пяти выстрелов раздался после того, как юноши перебирались через заграждение из колючей проволоки. Две пули попали в спину и живот Фехтера, и он видел, как его более проворный друг вскарабкался на стену. Фехтер упал у подножия стены. Он лежал в позе эмбриона, обхватив себя руками; ботинок с левой ноги соскочил, и была видна белая лодыжка. Более часа его постепенно слабеющий голос взывал о помощи, пока жизнь выходила вместе с кровью из многочисленных ран.
В то же самое время начали тайно причаливать в одиннадцати кубинских портах советские суда с советскими ядерными ракетами с достаточной дальностью и мощностью, чтобы стереть с лица земли Нью-Йорк и Вашингтон. 26 июля советский теплоход «Мария Ульянова», названный в честь матери Ленина, первым из восьмидесяти пяти советских судов, которые в течение последующих девяноста дней совершат сто пятьдесят рейсов на Кубу и обратно, пришвартовался в порту Кабаньяс.
Суда доставили на Кубу подразделения ракетных войск, два вида ракет средней дальности (16 пусковых установок и 24 ракеты Р-14; 24 пусковые установки и 36 ракет Р-12).
А теперь вернемся в Западный Берлин. Полицейские и репортеры наблюдали и фотографировали Фехтера, умирающего от потери крови. Американские солдаты стояли в стороне, выполняя приказ, согласно которому они не могли оказывать помощь потенциальным беженцам, если те находились на коммунистической территории. Толпа жителей Западного Берлина выкрикивала проклятия в адрес восточных немцев, называя их убийцами, и американцев, которые вели себя как трусы. Один из американских военных полицейских сказал: «Это не моя проблема». Его слова, вызвавшие взрыв возмущения, появились на следующий день в газетах.
