Эксперт Эксперт - Эксперт № 37 (2014)
В дискуссию вмешался третий
Ясно, что обозначенные стратегии не противоречат друг другу и государство должно быть заинтересовано в развитии обеих. Но если рассматривать их просто как бизнес, то «бизнес-правда» на стороне первой стратегии, которую активно отстаивает Денис Волков. Она проще и быстрее в реализации.
Тем более что, как считает Александр Андреев, современное состояние российского станкостроения не позволяет рассчитывать на то, что оно сможет обеспечить возрастающие потребности российского машиностроения. Вот почему, несмотря на все проблемы, задача государства заключается в том, чтобы заинтересовать иностранных станкостроителей развивать в России не отверточную сборку, а максимально локализовать производство.
Ясно также, что суть второй стратегии не столько в бизнесе, сколько в политике обеспечения экономической и оборонной независимости страны, и это в основном не столько бизнес-стратегия, сколько государственный проект, что и подтверждается подпрограммой.
Все было бы так, если бы в дискуссию не вмешался третий участник — международная политика: США и ЕС объявили санкции против России, которые напрямую затрагивают ОПК и станкостроение. И у них в соответствии с Вассенаарскими соглашениями (см. «Пример металлорежущего оборудования и комплектации, подлежащих экспортному контролю») есть возможность наложить существенные ограничения на поставку не только самих станков, но и критически важных узлов и комплектующих, а также на передачу критических технологий. Масштаб этих санкций пока не ясен, но они показали уязвимость первой стратегии, тем более что для ограничения торговли товарами двойного назначения не нужны санкции. Завтра санкции могут быть отменены, а ограничения в части станкостроения все равно останутся. И тогда проблема локализации «редуктора и лопастей», может оказаться уже угрозой, не преодолеваемой в принципе.
Но не все просто и с Вассенаарскими соглашениями. Александр Андреев уверен: если дело ограничится отказом в поставке самих станков, то мы, при всех сложностях, сможем заместить их продукцию своими разработками. Может быть, не всё и не сразу. Но принципиально сможем. В том числе потому, что самые сложные узлы, обеспечивающие основные характеристики станков, практически все станкостроители мира закупают у относительно немногочисленного круга компаний.
Более того, считают многие из опрошенных нами экспертов, это даже будет полезно: оборонные предприятия прекратят создавать у себя выставки станков, которые не слишком загружены, а иногда, может быть, вообще не работают. И будут более корректно походить к техперевооружению. Как сказал один из экспертов, «в ОПК привыкли к большим деньгам, за которые не очень сильно надо отвечать, правильно было бы им поделиться с другими отраслями промышленности, которые задыхаются от недостатка денег, от недостатка финансирования».
Конечно, ограничения могут коснуться и импортируемых узлов. Например, высокоточных шпинделей или блоков ЧПУ. Тем более что Вассенаарские соглашения предусматривают такую возможность. Но и здесь мы, как считает Александр Андреев, скорее всего сможем заместить эти узлы своими разработками.
Но если Запад пойдет еще дальше и будет вводить дополнительные ограничения, которые коснутся уже следующего уровня комплектации, то здесь уже могут возникнуть значительно более сложные проблемы.
Например, «мы сможем сделать мотор-шпиндель, — поясняет Александр Андреев, — но высокоскоростные прецизионные подшипники, которые необходимы для них, — не сможем». Подшипниковая промышленность очень сильно деградировала.
Или направляющие качения, узел не очень дорогой, но самим его сделать непросто. Даже в СССР был единственный завод в Липецке, где их должны были делать. Тогда купили лицензию у фирмы THK и закупили оборудование, но, к сожалению, только к 1991 году начали производить опытные партии. Этими опытными партиями все и ограничилось. Завод умер.
Поворотная ось станков делается сегодня либо на червячной паре, либо direct drive — это прямой привод без редуктора на основе высокомоментного двигателя. При таком решении можно получить очень высокую точность, потому что нет механики. Но у нас не делают редкоземельных магнитов для таких двигателей. Но и прецизионные червячные пары в России тоже не делаются.
Что касается систем ЧПУ, то в России есть отечественные разработки, на доведение которых до уровня лучших мировых систем необходимо, по оценке Александра Андреева, два-три года. Но у нас нет производства необходимых чипов.
Проблема в том, что для изготовления всех этих прецизионных механических узлов не обойтись проектированием и сборочным производством. Необходимо полноценное машиностроительное производство, оснащенное теми самыми прецизионными станками, которые нам не продают. А производство чипов — это отдельная проблема, о которой неоднократно писал «Эксперт» (см.,например, «Прислушаться к Дэн Сяопину», «Эксперт» № 18 за 2011 год).
Таким образом, не отказываясь от первой стратегии в тех рамках, которые заданы внешнеполитической ситуацией, необходимо предпринимать усилия для реализации второй, а главное, не забывать про станкостроительную отраслевую инфраструктуру — развивать производство комплектующих. Это будет непросто: создание станкостроительной промышленности, защищенной от превратностей мировой политики, потребует не просто разработки даже самых совершенных станков, а выстраивания всей пирамиды предприятий отрасли, от подшипниковых заводов до станкосборочного производства, объединенных в единый комплекс.
Каменный рельеф, относящийся к эллинистической эпохе Египта (около 300 лет до н. э.), на котором можно впервые увидеть лучковый токарный станок
Русский мир и национальный вопрос Ростислав Ищенко
За какой цивилизационный проект идет сегодня борьба в Новороссии
section class="box-today"
Сюжеты
Кризис на Украине:
Обмен пленными: цифры не сходятся
Кому нужно перемирие
Кто выиграл в Минске
/section section class="tags"
Теги
Кризис на Украине
Политика
/section
После того как армия Новороссии перешла в широкомасштабное наступление и начала стремительно расширять сферу своего контроля, даже самым скептически настроенным наблюдателям стало понятно, что окончательная военная победа ополчения над Киевом — вопрос времени, а не принципа. Но военная победа Новороссии на Украине автоматически приводит к очередной (и на этот раз окончательной) геополитической победе России в противостоянии с коллективным Западом (США и проамериканское лобби в ЕС).
Неспособность США защитить режим Михаила Саакашвили в 2008 году лишь породила некоторые сомнения среди их союзников, но в целом была воспринята как досадная неудача (с кем не бывает). Ставки были удвоены, но провал США в Сирии, где Россия смогла удержать у власти Башара Асада, подорвал доверие к Вашингтону на Ближнем Востоке и лишил смысла «арабскую весну». Тем не менее ЕС оставался надежным союзником США, а победа на Украине, после очередного удвоения ставок, должна была привести к возвращению всех утраченных позиций и навсегда вычеркнуть Россию из концерта великих держав. Но большая победа возможна только как результат крайне рискованной операции, которая в случае поражения оборачивается катастрофой.
США каждый раз проигрывали столько, сколько они хотели у России выиграть. Нынешнее поражение ведет к резкому ослаблению роли Вашингтона, а с ним и коллективного Запада, в глобальной политике. США, НАТО, ЕС превращаются в крупные и важные, но региональные структуры, способные оказывать влияние на судьбы мира только в рамках согласования позиций, нахождения компромисса с аналогичными структурами (Китаем, Россией, БРИКС).
И вот здесь Россия сталкивается с проблемой. Дело в том, что ее партнеры и конкуренты на мировой арене — не государства, но цивилизации. Китай и США/ЕС предлагают миру не только свою версию глобального политического и экономического порядка, но и свою философию мироустройства. Это важный фактор глобального доминирования — более важный, чем темпы экономического роста и технологическое превосходство. Чтобы понять его важность, обратимся к российскому и, шире, постсоветскому обществу. В эпоху поздней перестройки первых лет после распада СССР в большинстве постсоветских республик (в России в первую очередь) доминировала концепция, описывающая постсоветское общество и постсоветскую государственность как неправильный (отсталый, варварский) вариант Запада, который необходимо подтянуть к стандарту.
