Федор Раззаков - Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека»
Так получилось, но в тот день, когда погиб «Пахтакор», в Москве, на Центральном стадионе имени Ленина игрался финальный матч Кубка СССР по футболу. В присутствии 65 тысяч зрителей силами мерились два динамовских клуба – Москвы и Тбилиси. Основное время игры закончилось нулевой ничьей, и все решили одиннадцатиметровые пенальти. Героем стал вратарь тбилисцев Габелия, который взял штрафной, пробитый лучшим игроком матча – Валерием Газзаевым. В итоге гости выиграли 5:4. Говорят, матч еще шел, а по стадиону уже пошел слух о том, что на Украине случилась трагедия – разбился «Пахтакор». Причем, народная молва чуть ли не в первые часы после трагедии «пристегнула» к этой трагедии Брежнева: дескать, он куда-то летел, ему открывали воздушный коридор и в спешке направили два пассажирских самолета не туда, куда нужно. И теперь уже трудно установить, как родился этот слух: то ли случайно, то ли преднамеренно, чтобы лишний раз бросить тень на престарелого генсека.
Вспоминает вдова Владимира Макарова Алла: «12 августа к нам в пансионат неожиданно приехал работник Госкомспорта Узбекистана. Он сообщил, что случилась неприятность: во время обеда вся команда якобы чем-то отравилась и попала в больницу.
Мы все быстро собрали вещи. Но в самолете я почувствовала неладное. В большом лайнере находились только мы! Когда мы прилетели, мне показалось, что сотрудники аэропорта смотрят на нас слишком напряженно. Я подошла к одной женщине и попросила сказать, что случилось. Она взяла меня за руку и тихо сказала: «Они разбились…».
Вспоминает вдова Сергея Покатилова Ирэна: «Утром 12 августа – телефонный звонок. Я кормлю ребенка, трубка говорит: «А разве ты не знаешь?..». Кровь бешеными скачками забилась в голове. Дальше все, как в тумане, непослушные ноги и руки, рваные мысли и решения… Ребенка соседке, сама еду в Спорткомитет. Кто-то заслонил солнце гигантским фильтром, в ушах вата – почти нет звуков. Но нет, скорей, скорей, сейчас все выяснится, сейчас наше футбольное начальство развеет страшную новость… Стоп. Выбрасываю себя из машины. Почему так беспомощно стоят у дверей Толик и Ахмат? Преодолеваю последние метры, пытаюсь поймать их взгляд, шепчу: «Это правда?». Но… Чьи-то руки подхватили сразу ослабевшее, чужое тело… И все, ночь…».
Рашидов узнал о трагедии одним из первых – уже спустя час. Ему сообщил об этом сам руководитель Спорткомитета Узбекистана Мирза Ибрагимов. Сказать, что Рашидов был в шоке, значит ничего не сказать – он был просто раздавлен. «Пахтакор» был его детищем, родной командой, многих игроков из которой он по-человечески искренне любил. Они ковали славу Узбекистана на спортивных аренах многих континентов и были настоящими любимцами не только Рашидова, но и всей республики. И вдруг всего в одну минуту нацию лишили ее кумиров. И Рашидов никак не мог понять, за что Провидение так поступило с его родиной. Говорят, больше часа Рашидов сидел в своем кабинете в ЦК и никого к себе не впускал – не хотел, чтобы кто-то посторонний видел его состояние.
Чуть позже, узнав о том, что в гибели «Пахтакора» может быть повинен кто-то из секретарей ЦК КП Украины, Рашидов связался с одним из руководителей КГБ Узбекистана и попросил выяснить подробности катастрофы. «Узнайте всю правду и лично доложите мне об этом», – попросил Рашидов. Однако скрыть эту просьбу от Москвы не удалось. И уже спустя несколько часов информация об этом дошла до Андропова.
В те дни в высшем кремлевском руководстве царила привычная для этого времени года пора, именуемая мертвым сезоном. Практически вся политическая верхушка страны во главе с генеральным секретарем ЦК Леонидом Брежневым находилась вдали от Москвы, догуливая последние дни перед началом нового политического сезона. И только два члена Политбюро, оставшиеся в столице «на хозяйстве», были вынуждены раньше остальных впрягаться в работу: Андрей Кириленко и Юрий Андропов. Особенно много работы было у шефа КГБ, которому приходилось анализировать информацию сразу из двух регионов – Афганистана и Китая, где события приобретали для Советского Союза тревожный оттенок. Как вдруг в субботу 11 августа на плечи Андропова свалилась еще одна неожиданная ноша.
В тот субботний день около двух часов дня, когда шеф КГБ находился на своей даче в Подмосковье, ему позвонили по спецсвязи из Москвы. Взволнованным голосом один из помощников Андропова сообщил, что полчаса назад в небе над городом Днепродзержинском произошла авиакатастрофа с многочисленными жертвами. «Столкнулись два самолета, – сообщал помощник. – В одном из них находились футболисты ташкентской команды «Пахтакор», летевшей на очередную встречу в Минск. Проверяются две версии: диверсия и халатность диспетчерских служб, которые вынуждены были работать в авральном режиме». «Почему в авральном?» – спросил Андропов. «Воздушный коридор освободили для «главного борта» и сразу несколько самолетов оказались в одном коридоре». «Кто был «главным бортом», установили?». Дежурный ответил утвердительно и назвал фамилию не украинского функционера или лидера монгольских коммунистов, а… члена Политбюро Константина Черненко, который должен был вылететь к Брежневу в Крым. В итоге с утра 11 августа авиадиспетчеры держали открытым один из трех воздушных коридоров, оставив на маневр остальным самолетам только два. Выслушав информацию, Андропов распорядился, чтобы его постоянно держали в курсе происходящего, и положил трубку.
За те 12 лет, что Андропов занимал кресло шефа КГБ, на его памяти было более десятка разного рода авиа-ЧП. Среди них было несколько террористических актов, а остальные – стандартные авиакатастрофы. Поэтому с недавних пор подобного рода инциденты перестали быть для Андропова чем-то особенным. Но последнее происшествие резко выделялось из обычного ряда не только масштабами жертв (по приблизительным подсчетам в обоих самолетах могло находиться до двухсот человек), но и тем, что могло нести в себе политический подтекст. Ведь команда «Пахтакор» была любимым детищем хозяина Узбекистана Шарафа Рашидова, который всегда слыл страстным футбольным болельщиком. Впрочем, он был не одинок в своем увлечении.
Как мы помним, футбол в СССР считался не только одним из самых любимых видов спорта, но и был любимой игрушкой в руках политиков. За всеми грандами первенства страны стояли как реальные хозяева из спортобществ, так и закулисные – высокопоставленные партийные и государственные деятели. Так, ЦСКА «курировал» министр обороны (сначала Гречко, потом Устинов), столичное «Динамо» – Николай Щелоков (вотчиной шефа КГБ Юрия Андропова было хоккейное «Динамо»), киевское «Динамо» – хозяин Украины Владимир Щербицкий, бакинский «Нефтчи» – Гейдар Алиев, тбилисское «Динамо» – Эдуард Шевардназде и т. д. Генсек Брежнев болел сразу за два футбольных клуба – столичный ЦСКА и «Днепр» из Днепропетровска, что тоже было немаловажно – иные победы этим командам присуждались специально, чтобы не огорчить «дорогого Леонида Ильича».
Здесь стоит несколько отвлечься от футбольной тематики и описать те взаимоотношения, которые установились между Андроповым и Рашидовым. Судя по официальным документам того времени, они были вполне ровными. Например, если взять переписку этих двух людей, то ничего такого, что бросало хотя бы тень на эти взаимоотношения, найти невозможно. Чтобы не быть голословным, приведу отрывки из некоторых писем. Например, вот какие поздравления посылал Рашидов шефу КГБ на различные праздничные даты:
«…Пользуясь приятной возможностью, от всей души поздравляю Вас, членов вашей чудесной семьи с великим праздником весны и труда 1 мая, Днем Победы, желаю Вам богатырского здоровья, большого личного счастья, успехов в труде на благо нашей любимой социалистической Родины, во имя торжества светлых идеалов коммунизма.
С глубоким уважением Ш. Рашидов».Или:
«…Пользуясь случаем, еще раз сердечно поздравляю с праздником Великого Октября, горячо желаю Вам, дорогой Юрий Владимирович, богатырского здоровья, счастья, успехов в Вашей плодотворной деятельности на благо нашей великой социалистической Родины, во имя торжества идеалов коммунизма.
По-братски обнимаю и целую Ш. Рашидов».А это – ответ Андропова на поздравительное письмо Рашидова с Новым годом и те книги, которые тот прислал ему в подарок:
«Дорогой Шараф Рашидович!
Благодарю тебя за проявленное внимание, за книги, которые ты мне прислал. Сердечное спасибо за теплые новогодние пожелания мне и моей семье.
Зная, сколько сил и энергии ты отдаешь работе на ответственном посту, порученном партией, желаю тебе прежде всего здоровья, высокого душевного подъема, новых успехов во всех твоих делах и начинаниях. Счастья и благополучия твоей семье и близким.
С братским приветом Ю. Андропов».Между тем было бы наивно считать, что эти письма отражали подлинную суть тех взаимоотношений, которые сложились между Андроповым и Рашидовым. Ведь оба были политиками, а в этой сфере деятельности, как известно, друзей практически не бывает. Например, еще более теплыми и сердечными были послания Андропова на имя Брежнева, но все мы прекрасно знаем, что осталось от этих пожеланий практически сразу после того как Генсек скончался: шеф КГБ повел такую атаку на его клан, что от него буквально полетели пух и перья (и в первую очередь пострадали близкие родственники бывшего Генсека). В случае с Рашидовым эта ситуация повторится с зеркальной точностью.
