Е Маймин - Владимир Одоевский и его роман Русские ночи
17 ноября 1836 г. В. Одоевский писал С. П. Шевыреву, откликаясь на выход в свет философического письма Чаадаева: "Как мне жаль, что я не успел прежде окончить печатание моего Дома Сумасшедших; два года тому назад, не имея почти никакого понятия о мыслях Чаадаева", я написал эпилог, заключающий книгу и как будто нарочно совершенно противоположный статье Ч.; то, что он говорит об России, я говорю об Европе, и наоборот. Ты знаешь мою мысль, о которой я намекнул мимоходом в Введении к Дому Сум. (смотри в Библ. для чтения: Кто сумасшедший?) и в "Русских ночах", о том, что Россия должна такое же действие произвесть на ученый мир, как некогда открытие новой части света, и спасти издыхающую в европейском рубище науку...". {См.: Сакулин, ч. 1, с. 612. - Статья "Кто сумасшедший", которая упоминается в письме, была напечатана в "Библиотеке для чтения" (1836, т. XIV, с. 50-64), за подписью "Безгласный". Статья эта в слегка переделанном виде вошла затеи в текст "Русских ночей" (Ночь вторая).}
В эпилоге В. Одоевский противопоставляет Россию, русскую науку и русскую мысль, в которых он уже теперь видит сильные ростки великого будущего, "больной" западной цивилизации. В отличие от Чаадаева, В. Одоевский исполнен самого пылкого оптимизма в своем отношении к основам русской жизни и к ее истокам. Он видит в русской жизни сильное стремление к цельности и полноте знания, которое ему особенно дорого и которое более всего его воодушевляет. Вместе с тем, характеризуя западную жизнь, В. Одоевский говорит об "отсутствии всякого верования", о "надежде без упования", об "отрицании без утверждения". Он пишет о Западе: "...старый Запад, как младенец, видит одни части, одни признаки - общее для него непостижимо и невозможно: частные факты, наблюдения, второстепенные причины - скопляются в безмерном количестве; - для чего? с какою целью?" (наст, изд., с. 146).
Взгляд В. Одоевского на проблему России и Запада, как он выражен в эпилоге, похож на воззрения славянофилов. Похож самим противопоставлением России Западу и его "загнивающей культуре", верой в цельность русской жизни и русского сознания, мыслями об особом "мессианском" призвании России. Однако сходство это носило самый общий и в значительной мере поверхностный характер. Интересно, что уже в 1845 г., через год после выхода в свет "Русских ночей" вполне обозначились многие принципиальные отличия во взглядах на русскую жизнь В. Одоевского, с одной стороны, и славянофилов - с другой. В письме к А. С. Хомякову от 20 августа 1845 г. В. Одоевский писал: "Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине". {Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1970, XV, с. 344. (См. там же предпосланную публикации писем В. Одоевского и А. С. Хомякова статью Б. Ф. Егорова и М. И. Медового об отношениях В. Одоевского со славянофилами).}
Несомненно, что автор "Русских ночей" шел своим особенным путем, отличным как от пути западников, так и славянофилов. По-настоящему со славянофилами его роднило только одно: романтический характер его исторической концепции. В его пророчествах о России, в страстной апологии русской мысли и основ русской жизни была высокая правда мечты и было очень мало сказано о современной ему реальной действительности. Свою мечту В. Одоевский и принимал за реальность. Романтической утопией закончил он свой философский роман, который начинался романтическими же раздумьями о просвещении, о счастье, о путях познания.
После "Русских ночей" - со второй половины 40-х годов и до самой смерти - В. Одоевский трудится упорно и в самых различных областях знания, но в области собственно литературной он создает немного. Он издает журнал, пишет в 1867 г. в ответ на тургеневское "Довольно" очерк "Не довольно", произведение страстное, проникнутое социальным оптимизмом; незадолго до смерти, в 1869 г., он создает блестящий социальный памфлет под названием "Перехваченные письма". Но как бы ни были интересны и значительны эти и другие литературные произведения В.. - Одоевского, написанные в последний период его деятельности, они не идут в сравнение ни с его повестями и рассказами 30-х годов, ни тем более с его философским романом. Во всяком случае не будет большим преувеличением, если мы скажем, что "Русскими ночами" В. Одоевский простился с литературно-художественной деятельностью. Роман "Русские ночи" оказался итоговым произведением и для русского философского романтизма, и для самого В. Одоевского.
