Олеся Герасименко - Неединая Россия
«Надо, чтобы самоуправление было не только в том, что мы мосты и причалы деревенские на свои деньги чиним. Дайте нам распоряжаться собственной землей, это и будет настоящее самоуправление», — объясняет свою позицию председатель колхоза Самойлов. «Если людям не давать нормально работать, происходят социальные взрывы, — уверен руководитель экспедиций Шаларев. — Управление надо менять, если мы хотим выживать. А не кричать, что, если человек назвал себя помором, это значит, что он хочет отделяться. От общей политики у меня такое впечатление, что нас хотят отрезать и присоединить к Северной Европе. Довести, чтобы народ сказал „Да ну вас на фиг с вашей Москвой, пойдем к норвегам, они нас давно ждут“».
11 июня 2012
Урал
«Местных ставить нельзя — они договорятся и устроят республику»
В июне 2011 года в Екатеринбурге в пивной сидели тридцать человек и праздновали день провозглашения Уральской республики. За столом заведения, расположенного в подвале здания городской мэрии, собрались местные депутаты, оппозиционеры и политологи. Они развернули бело-зелено-черный флаг и стали обсуждать преимущества автономии, создание уральской республиканской армии и новые территориальные границы региона. В городе проездом был Станислав Белковский, его тоже пригласили на праздник — президент Института национальной стратегии сидел под сепаратистским флагом и обдумывал предложение стать почетным послом республики в Москве.
«Мы сидели и дурачились, представляя, как сейчас у Мишарина (на тот момент — губернатор Свердловской области — Ред.) волосы на голове шевелятся, — рассказывает организатор мероприятия Леонид Волков. — Такую пургу несли. Вспоминали турула — мифологического персонажа, широко распростершего крылья орла. Он был на знамени, под которым в IX веке венгерский король Арпад вывел мадьяр с Урала. Представляете, в мэрии в это время была буря, все на ушах. Какие-то люди пришли, развернули сепаратистский флаг и неизвестно что хотят, а мы сидели в баре и загоняли про то, что, когда придем к власти, сделаем венгерский государственным языком». «Говорить о сепаратизме в Екатеринбурге пока можно только так, — согласен с ним политолог, автор нашумевшего романа-антиутопии „После России“ Федор Крашенинников. — Не то чтобы мы к этим идеям несерьезно относились, напротив, у них есть будущее. Но сейчас в другом исполнении их представить трудно, иначе это прямой путь за решетку, особенно учитывая накопившийся в Москве за десятилетия страх перед Уральской республикой».
Провозглашенная 1 июля 1993 года — сейчас ей исполнилось бы 19 лет — и просуществовавшая меньше пяти месяцев Уральская республика стала родовой травмой всей уральской политики. Публично заговорить об Уральской республике в наши дни — это отличный способ поиздеваться над властью, уверен Волков. Темы автономности, независимости от федерального центра, самостоятельности начисто стерты из официальной политической повестки Урала. Даже спустя почти 10 лет бывший и казавшийся бессменным губернатор области Эдуард Россель не хочет обсуждать свой проект. В ответ на просьбу о встрече для обсуждения «социально-экономического регионализма, самостоятельности уральского региона, предпосылок к большей автономии и независимости, вопросов об отношениях федерального центра с регионом» я получила факс от одного из помощников. В списке моих вопросов были подчеркнуты только два слова — «Уральская республика» и от руки написано: «Прошу сообщить Герасименко, что Эдуард Эргартович не намерен обсуждать эту тематику и возвращаться в далекое прошлое по региональной политике!»
Не захотел говорить об антимосковских настроениях жителей региона и назначенный 29 мая 2012 года на пост губернатора Свердловской области Евгений Куйвашев. Ни лично, ни в переписке. «Он всего несколько недель как губернатор, рано, не готов пока такие серьезные темы обсуждать», — объяснил его пресс-секретарь.
Почему этой темы в регионе так боятся? Глядя на карту России, нетрудно понять, что Урал физически не может отделиться. Также очевидно, что проект Росселя был вовсе не революционным, а преследовал сугубо прикладную цель: воспользовавшись статусом республики, платить меньше налогов федеральному центру и получать больше денег из бюджета. Этого удалось добиться соседней Татарии.
Чтобы разобраться, почему чиновничий проект десятилетней давности до сих пор держит в страхе федеральную власть, я звоню Антону Бакову — известному и за пределами Свердловской области бизнесмену и политику, серому кардиналу Уральской республики. В 90-х Баков был активным членом команды Росселя, политическим координатором росселевского движения «Преображение Урала». Разругавшись с начальником, в 2003 году он сам баллотировался на пост губернатора и выходил с Росселем во второй тур. Руководил федеральной кампанией Союза правых сил, после чего, считает он, его внесли в черный список, с тех пор реальной политикой он не занимается. Сейчас Баков — учредитель Монархической партии и собиратель земель Российской империи в теплых океанах. Империю провозгласили в июле 2011 года. Земли собирается либо выкупать, либо отсуживать по искам. Сейчас интерес сосредоточен в Африке — Баков хочет получить там территорию, стать 55-м членом Африканского союза и через него пройти в ООН, после чего можно будет судиться за земли.
Баков обрушивается на меня, как ураган: заезжает на машине с водителем — из кармана заднего сиденья торчит бутылка дорогого коньяка — вручает пачку уральских франков, сообщает, что он только что из Гамбии, где встречался с министром туризма и членами парламента, и объявляет, что мы едем делать мне паспорт подданной Российской империи. В его офисе работает съемочная группа РЕН ТВ, в одной комнате Бакова ждут суровые уральские предприниматели с «вопросами», в другой — меня фотографируют, записывают личные данные и вручают синий паспорт с двуглавым орлом, держащим серп и молот. Теперь 31 августа в Москве, а если повезет, то на одном из 17 островов в Тихом океане, я пойду на выборы кабинета министров империи.
В кабинете Бакова вместо бело-зелено-черного Уральского висит бело-синий Андреевский флаг — острова, на которые претендует его Российская империя, открывали под этим полотнищем. Он делает вид, что полностью поглощен своим новым проектом и о политическом прошлом вспоминает походя. «Сепаратизм состоялся бы, если были бы сепаратисты. У нас их не было. У нас был Россель, который хотел выслужиться, я, который хотел спасти Советский Союз. Республику пришлось выдумывать, у нас же не было ни истории, ни языка, ни культуры. В 1991 году мы начали выпускать журнал „Уральский областник“, а ведь никаких уральских областников не было». В читальном зале библиотеки имени Белинского Баков штудировал лидеров сибирского областничества Потанина и Ядринцева и придумывал Уральской республике собственную мифологию.
«Ну я побузил немного, провел ряд митингов с черно-зелеными флагами, выпустил уральские франки», — вспоминает Баков. Один миллион 930 тысяч штук номиналами 1, 5 10, 20, 50, 100, 500 и 1000 уральских франков на общую сумму 56 млн франков напечатали на пермской фабрике «Гознак». «Мы подумали, что при дикой инфляции у нас могут быть тут востребованы долларозаменители. Но, честно сказать, испугались мы их вводить, — признается бизнесмен. — А когда я был в 1997 году директором самолетного завода в Серове, там я ввел уральские франки в качестве талонов на питание. После нескольких скандалов прокуратура часть их изъяла».
Одновременно Баков с единомышленниками собирал подписи за объединение Свердловской с Тюменской, Курганской, Челябинской областями. «Это у нас называлось Зауральский край, и он вызвал вспышку ненависти со стороны наших соседей, которые сказали, мол, ну вот, свердловчане опять все под себя гребут». Фактически границы края совпадали с современным федеральным — Баков называет его феодальным — округом. В институте философии и права написали конституцию Уральской республики. Через год, когда Россель после увольнения был выбран председателем областной думы, а сепаратистский проект стал историей, Баков как председатель комитета по законодательству перелицевал этот документ, поменяв слово «республика» на «область». Вышло так, что сегодняшний устав Свердловской области почти полностью повторяет конституцию Уральской республики.
«Потом мы Росселя выбрали губернатором, — вспоминает Баков. — Вообще Свердловская область ничего отдельного собой не представляет, потому что ни с историей, ни с культурой как-то не получается. Тогда мы пошли по той неверной политической стезе, по которой сейчас упорно идет Владимир Путин. Мы сказали: Свердловская область — это Россель, Россель — это Свердловская область. Получилось хреново». Со временем Россель «все больше стал пресмыкаться перед Москвой»: «Когда отменили выборы губернаторов, он первый закричал, что давно пора. Вся уральская риторика, на которой он здесь держался, сама собой исчезла. Сами уральские сепаратисты с этим сепаратизмом и покончили ради собственной выгоды. Путин идет по тому же пути. Вот как я могу идти и агитировать против „Единой России“? Это я, получается, за развал выступаю, за неединую Россию».
