Дмитрий Губин - Въездное & (Не)Выездное
Потому что Парамонова не пьет – да и я крепче 14 градусов не употребляю.
ЯЗЫКОНЕЗНАНИЕ«Мистер! Гив ми солт!», – кричит в лондонском пабе мой (судя по акценту) соотечественник. Русское «дайте соль» по-английски звучит грубо, почти оскорбительно: там принято «можно мне соль?» с добавлением «плииииз…» (и «мистер» не говорят: только «сэр»). «Глянь, Колька, говно это, а не паб, не туда зашли, – не унимается компатриот, обращаясь к приятелю, – у этих м***ков и меню на русском нет, и официантка не подходит! А помнишь, в Турции!..»
И невдомек им, что официанты в пабах к клиентам и правда не подходят. И меню на русском не будет даже на углу Москоу-роуд и Сэнкт-Питерсбург-плейс: в Лондоне разговаривают на 300 языках, и английский – всех объединяющий. Судя по котлете из стофунтовых бумажек в руках у Кольки, деньги на учителя английского у ребят есть. Но на фиг им напрягаться: Колька с Васькой убеждены, что у кого бабла больше – перед тем все и должны гнуться.
Или вот: Испания, побережье Коста-Брава, местечко Санта-Сусанна, обилием бетона, строительных работ и загаженностью пляжа напоминающее Сочи. Услышав, что мы с женой говорим по-русски, к нам подходят парни из Тюмени: вот, блин, сдуру купили тур на три недели, а здесь таскаааа… Мы чуть не подпрыгиваем – это на Коста-Брава тоска?! Да рядом Фигерас с музеем Дали, в часе езды Барселона с Гауди, и рукой подать до Франции, до Каркасона – самой большой средневековой крепости в мире… Парни в ответ: «Ну, так туда ехать надо.» – «Так возьмите машину.» – «Мы пробовали, но этот козел в прокате по-русски ни бэ ни мэ…».
Нет, я не хочу врать, что только русские в мире не знают английский – то же числится и за французами, да и за испанцами. Но у русских специфическое поведение: дикое изумление, что их не понимают, – и «ну, козлы!» как реакция.
КОЛЛЕКТИВИЗМ И УДАЛЬС Пашей, менеджером турфирмы «Натали-турс», мы стоим на берегу Андаманского моря в Патайе. Русских вокруг – тьма, и по-русски с русскими разговаривают все – от погонщика слонов до укротителя змей. Патайя, с моей точки зрения, для отдыха умерла, будучи убита гигантизмом построенных отелей. Да и в море не покупаешься – оно грязно и забито катерами и скутерами.
– Ничего и не убита, – с жаром разубеждает Паша, – наши такое любят. Многие спрашивают: а правда большой отель? А сколько там ресторанов? Баров? И откажутся селиться в отдельной вилле. Огромное число людей хочет отдыхать коллективно, шумно, брататься, на «бананах» по морю гонять, в барах песни петь…
– А массовиков-затейников не хотят? – прерываю его я, поеживаясь.
– …с караоке или же с аниматорами, – завершает фразу Паша.
Сам Паша, конечно, предпочитает без аниматоров. Но доходы компании обеспечивает как раз не тихий, а коллективный и буйный народ.
ВНЕШНИЙ ВИДГермания. Завтрак. Охотничий замок Шлосс-Бергсен под Кельном, переделанный под отель. Цок-цок-цок – звук женских шпилек по каменному полу: не оборачиваясь, могу определить, что девушка русская. У нее мини-юбка, топ с золотой вышивкой Dolce & Gabbana, сумочка на золотой цепочке-ремешке (от Gucci), и она блондинка (а я ее еще даже не видел). Но по-другому быть не может: Шлосс-Бергсен – загородный отель, бизнес-леди в туфельках на каблуке здесь на завтрак не спускаются. А живут тут крайне богатые дамы, которые туфли на каблуке наденут лишь вечером – в ресторан. Днем же – удобные мягкие «лодочки», а на завтрак и вовсе в кроссовках могут прийти, спортивно. Русские же будут одеты по любому поводу нарядно. Так одевается в большом городе приехавший издалека мальчик, которому мама сказала: «Костюм надень, в Эрмитаж пойдем».
Я, кстати, эту манеру не осуждаю, а просто фиксирую: мне милы и юноши в костюмах, и девушки в мини. Хотя надоело выслушивать от иностранцев: «Русские девушки такие красивые! Но почему они одеваются как проститутки?». Мне есть что ответить: итальянки с бюстом немыслимого размера, обтянутого водолазкой, тоже не очень похожи на дев Марий. Однако – да. У тех лишь водолазка. А у наших непременно какая-нибудь Prada и золотые блестки.
ПЕРФЕКЦИОНИЗМА еще русские за рубежом всегда и всем недовольны. Собственно, их и узнаешь в толпе даже не по одежде, а по недовольно-надменному виду. «Вы в Париже где остановились?» – «В «Крийоне»…» – «Ужас! Там в туалете пол без подогрева! Вообще старый отель…» Хотя Crillon, между прочим – исторический дворец-отель, в котором останавливались все короли и звезды, от принца Майкла до Майкла Джексона. «Где ужинали? – У Дюкасса в «Плазе»… – А по-моему, в Москве в «Турандот» интерьер покруче будет…»
Порою кажется, что это не русскому желудку важно получить удовольствие от соуса бордолезе, а русскому глазу важно заметить, что, м-да! – и здесь нет совершенства.
Объяснений этой отечественной сверхтребовательности нет, но есть одно наблюдение. Лет 20 назад я поехал в Голландию – первую свою заграницу. Меня потрясло все – от районов красных фонарей до районов буколических мельниц. Но особенно потрясло, что пепельница с окурком мгновенно заменялась на чистую. И вот после шатаний по ночному Амстердаму мы с другом зашли в бар. Я закурил (тогда я еще курил). Пепельница заполнялась. Девушка за стойкой тихо разговаривала с подругой. Я недовольно попросил пепельницу заменить. Девушка не расслышала. Я повторил просьбу жестче, а мой голландский друг мягко сказал:
– Ну что ты к ней привязался? Конец ночной смены, девчонка устала. Тебе что, эта пепельница жизнь портит? Курить вредно.
И я прикусил язык, потому что понял: моя цель была продемонстрировать свое доминирование или, как говорят в России, покачать права. С тех пор недочеты в сервисе проходят мимо меня: люди есть люди, жизнь есть жизнь…
МОТОВСТВОЛондон, Ковент-Гарден, ресторан. За столиком русские: двое давно живущих, двое на два дня приехавших – и я. Давно не виделись! Приехавшие затягивают обычную песню: ребята, да у вас по сравнению с Москвой все просто даром! – и все решают выпить за встречу. Только давно живущие предлагают по бокалу «домашнего» вина, а приехавшие – сразу тычут в нижнюю, самую дорогую строчку карты. Те, что давно живут, переглядываются, и я их понимаю: для английского среднего класса дорогое вино – особый случай, такая трата может запросто пробить бюджет. Москвичи хохочут: «Ребят, да вы что! Угощаем!» – и ведь и вправду угощают, и официантке оставляют сверх меры на чай. Не задумываясь, разумеется, что походя унизили своих старых друзей, – и даже не задумываясь, что об этом можно задуматься. Ну, и официантка, понятно, теперь будет обслуживать в первую очередь русских, а других игнорировать. И на нее за это однажды нажалуются. И хозяин ее выгонит. «После ваших, Dmitry, в сервисе – как выжженная земля», – такое, как и про похожих на проституток русских красавиц, я тоже выслушивал…
…Резюмирую. Хотя, конечно, мог бы продолжить – и про непременную показушность коллективного заграничного русского (он все время отслеживает, обращают ли на него внимание, а если обратили, то с нужным ли знаком); и мнительность («ах, нас не уважают!»), и про пренебрежение местными правилами, основанное на представлении, что законы пишутся для лохов и лишь лохами соблюдаются (я видел, как русские спорили в буддийских монастырях с монахами, как им следует для посещения монастыря одеваться). Но дело не в количестве признаков. Сначала хотел написать: «дело в том, что русский турист – это советский турист, только как бы вывернутый наизнанку» – но потом понял, что это тоже упрощение. Дело в том, что я иностранцев вообще по их странам не идентифицирую. Я их оцениваю как умных, глупых, сердечных, себе на уме… Потому что отождествление со страной ничего не дает. Страна – это всего-навсего особенности кухни, костюма, распорядка дня и языка. А вот русские за границей идентифицируются именно как русские, а не как личности. И это, конечно, мне не очень приятно, потому что это невозможно – общаться, дружить или ненавидеть целую страну.
А потом вдруг я с облегчением понимаю, что тех соотечественников, которые личности, я попросту не выделяю глазом из европейской толпы, составленной такими же личностями. И поэтому не могу определить, сколько их по сравнению с этой вот самодовольно-недовольной русской массой.
Проболтал же я как-то в американской кафешке полчаса с одной местной девчонкой, спросил, где живет – и вот тут только и выяснилось, что мы с ней соседи в Питере по Петроградской стороне.
И я воспрял.
2008 COMMENTЗа 6 лет в поведении русских за рубежом мало что изменилось (я по-прежнему мгновенно вычисляю наших по нерасслабленному и слегка надменному взгляду и по избыточному наряду), но во мне – пожалуй. То, что раньше я осуждал, теперь нередко стал просто отмечать. Люди, прошедшие нужду и бедность, всегда поначалу делают избыточный заказ в ресторане – и только потом переходят на диеты. Возможно, нужно просто подождать. Я тоже вон долго думал о том, что внутри собственной страны наши люди ведут себя как туристы, временщики, которым по фигу политика, справедливость, закон, – однако как в конце 2011-го громыхнуло!
