Константин Симонов - Сто суток войны
В этих послевоенных признаниях немецких генералов, конечно, играет роль и такой психологический фактор, как последующий разгром германской армии на том же Восточном фронте. Генералы той армии, которая в начале войны имела основания считать себя сильнейшей армией мира, а потом была все-таки разгромлена нами, поставили бы себя в ложное положение, не признав, в той или иной форме, силу своего будущего победителя даже в период его первых поражений.
Однако не следует объяснять эти оценки лишь психологическим фактором, появившимся после поражения германской армии. Первые такие оценки, носящие на себе печать объективной истины, относятся уже к июлю 1941 года. Если еще 8 июля Браухич и Гальдер докладывали Гитлеру, что из 164 известных им русских стрелковых соединений 89 уничтожены и только 46 боеспособны, то уже 23 июля Гитлер заявил Браухичу, что «в условиях упорного сопротивления противника и решительности его руководства от операций с постановкой отдаленных целей следует отказаться до тех пор, пока противник располагает достаточными силами для контрудара».
Между двумя приведенными цитатами, датированными 8 и 23 июля, как раз и лежит первый этап ожесточенного Смоленского сражения, ход и итоги которого породили первые разногласия в германском верховном командовании.
Если посмотреть, как в этот взятый мною для обозрения день 19 июля 1941 года писали о сражениях на Восточном фронте американские и английские газеты, мы увидим, что наиболее серьезные из них оценивали происходящие события довольно объективно.
«Нью-Йорк таймc» от 19 июля 1941 года вышла с заголовком на половину первой страницы: «Русские признают, что их вооруженные силы отступили у Смоленска, но контратакуют противника».
Со ссылкой на германские источники «Нью-Йорк таймc» сообщала, что под Смоленском «русские продолжают оказывать упорное, а в некоторых секторах почти фанатичное сопротивление, но, по мнению немцев, их (русских. — К. С.) оборона медленно рушится».
В том же номере в сообщении своего корреспондента из Берлина (мы иногда невольно смещаем события во времени и забываем, что тогда, в июле сорок первого, Америка еще не воевала с Германией) «Нью-Йорк таймc» писала, что «ввиду преобладающей силы германских резервов, брошенных с целью обеспечения захвата Смоленска, русские войска в северной части треугольника Витебск — Смоленск — Орша осуществляют упорядоченное отступление, ведя арьергардные бои…» — и добавляла, что «германские колонны, движущиеся в направлении Ленинграда, остановлены».
Лондонская «Таймс» за 19 июля вышла с заголовками: «Немцы претендуют на захват Смоленска. Тяжелые бои на дороге к Москве. Сообщение о схватках на улицах Киева».
В тексте корреспонденции указывалось, что «германские силы на главных направлениях к Ленинграду и Москве не дошли дальше секторов Псков и Смоленск, откуда сообщают о тяжелых боях… Во вчерашнем специальном сообщении германского командования утверждается, что Смоленск был захвачен в пятницу и что русские попытки отбить город не имели успеха».
Военный корреспондент «Таймс» писал об «уменьшающейся скорости немецкого наступления» и подчеркивал при этом, что «с русской стороны не видно недостатка в уверенности».
Эта же мысль проходила и через редакционную статью «Таймс». В ней говорилось, что «русские армии повсеместно оказывают сопротивление» и что в России «нет никаких признаков краха на военном или политическом фронте, на что, должно быть, рассчитывал Гитлер».
А теперь хочу несколько подробнее остановиться на ощущении, которое возникает у меня сейчас при чтении наших собственных газет двадцатипятилетней давности.
Я прочел центральные газеты за один и тот же день — 19 июля. Исключение составляет только последний к тому времени номер «Литературной газеты», вышедший несколькими днями раньше.
Сообщения Информбюро, опубликованные в этот день, в общей форме указывают на ожесточенность и тяжесть боев. В одном из сообщений даже стоит необычная для них фраза, которая, несомненно, привлекла тогда внимание: «Обе стороны несут большие потери». Однако конкретные цифры потерь приводятся только по авиации: наши потери — восемь самолетов, и немецкие — тридцать один самолет. Цифры очень далекие от подлинных оперативных данных на этот день, которые, к сожалению, рисуют как раз обратную картину. Чтобы уже больше не возвращаться к этому, надо сказать, что вообще на протяжении всего 1941 и 1942 годов, пока немцы в большинстве операций продолжали обладать превосходством в воздухе, сообщения Информбюро в наибольшей степени удалялись от истины именно в оценке наших и немецких потерь в воздухе.
В боевых эпизодах, составляющих основное содержание обоих сообщений за 19 июля — и утреннего и вечернего, — главное внимание было сосредоточено на отдельных подвигах партизан, летчиков, танкистов и артиллеристов; было рассказано о том, как один наш танк уничтожил восемь немецких противотанковых пушек; как командир нашего орудия уничтожил три немецких танка и одну бронемашину; как наша противотанковая артиллерийская группа уничтожила четырнадцать немецких танков; как наши истребители сожгли три «мессершмитта» и вернулись без потерь на свою базу… Словом, во всех этих сообщениях было намерение внушить читателю, что мы наносим большие потери противнику, сами не неся или почти не неся их. Намерение в столь чрезмерно подчеркнутой форме вряд ли разумное, тем более что, как я уже упоминал, из тех же самых сообщений можно было понять, что все это происходит в обстановке отступления: в одном из сообщений указывалось, что переправы через реку были удержаны до подхода наших частей, в другом — что танковый полк противника вырвался на шоссе и углубился на нашу территорию, в третьем — что мост через реку был взорван в нужный момент в ста метрах от противника… Все это указывало на оборонительный характер боев.
Напоминали об этом и корреспонденции писателей и журналистов, присланные из действующей армии. В заметке Алексея Суркова «Саперы взрывают мост» говорилось о том, как пехота переходит на новый рубеж обороны и как через мост перед взрывом перебегает последний красноармеец. Посвященная политработникам заметка «Душа батальона» начиналась со слов: «На одном из участков фронта ожидалось наступление немцев…», а дальше рассказывалось о том, как герой этой заметки прикрывал отступление взвода. В «Красной звезде» одна из статей начиналась словами: «Противник, переправившись через реку, занял южную окраину небольшого городка». А в статье «Контратака красных кавалеристов» говорилось о боях, которые вела кавалерийская дивизия, выходя из вражеского кольца.
Перечень таких фраз, дающих представление о трудном для нас общем характере боев, можно умножить, хотя в тех же самых статьях главный упор все-таки делался на успешные для нас частные боевые эпизоды и героические поступки людей.
В корреспонденциях с фронта подчеркивалось: армия делает все, что сейчас в ее силах. В большинстве случаев так и было. Другой вопрос, что, столкнувшись с сильнейшей в мире армией, в течение двух лет завоевавшей Европу, мы в тот первый месяц только еще учили азбуку войны, учили дорогой ценой и в самой невыгодной для нас обстановке, на каждом шагу совершая стоившие нам большой крови ошибки.
Сильное впечатление сейчас, через двадцать пять лет, производят напечатанные 19 июля материалы о работе нашего тыла. Общий их тон — деловой и твердый, за ним стоит сознание тяжести сложившейся на фронте обстановки.
Передовая «Известий» — «Боевые задачи металлургов, нефтяников, угольщиков» — начинается со слов Ленина о том, что «побеждает на войне тот, у кого больше резервов, больше источников силы, больше выдержки в народной толще». В том же номере печатается заметка из Красноярска: женщины начинают совмещать профессии. — «Правда» печатает заметку о том, что жены металлургов осваивают эту тяжелую, неженскую профессию, и другую заметку — о рабочих, по полтора суток не выходивших из цеха, чтобы сдать срочный заказ, и третью — о первых группах школьников, пошедших изучать трактор, чтобы работать в поле вместо ушедших на фронт трактористов. Из Тбилиси пишут, что жены командиров пришли на производство. Заметка из Свердловска озаглавлена: «Экономить каждую крупицу металла». Заметка из Харькова: «С максимальным результатом расходовать сырье».
В нескольких газетах помещены статьи об использовании местных ресурсов и о работе местной промышленности. Эти статьи, так же как и статья об уборке хлеба на Украине, свидетельствуют о понимании серьезности положения, об учете возможности еще более неблагоприятных перспектив и в связи с этим о стремлении возместить всеми ресурсами, которые остались у нас в руках, то, что мы уже потеряли в результате наступления немцев.
