Виктор Бронштейн - Лабиринты судьбы. Между душой и бизнесом
Можно было бы, наверное, ещё порассуждать на эту тему, но звонок Егора из Англии в момент, когда спустя два месяца после приезда я писал эти строчки, неожиданно смешал все мысли.
Неужели ни совести, ни России?
Ох, не зря церковь учит, что без чести нет будущего. «Но горе тому городу или стране, где нет ни одного праведника: им угрожает разорение и погибель» (из «Летописи.» святителя Димитрия, митрополита Ростовского).
Подобно тому как человечество будет существовать, пока есть хоть один праведник, так и Россия будет жива, пока окончательно не вывелась порода честных людей. Из широкого круга друзей и знакомых носителем дореволюционной аристократической чести, которая была дороже самой жизни, я видел, пожалуй, ушедшего в иной мир Геннадия Гайду, а теперь только Егора. Но неужели, когда я сравнивал его облик со знаменитым Олегом Басилашвили, подсознание отметило прежде всего актёрство, а разум остался слеп и теперь мы жестоко поплатимся? Неужели уже не остаётся бастионов на пути нечисти? В Лондоне, обрадованные, а где-то, может быть, и загипнотизированные организованным Егором тёплым и весьма деловым почти трёхнедельным приёмом, открывшим множество ранее неведомых и таинственных дверей риелторских, юридических, финансовых и строительных английских фирм, да ещё представленных в основном либо нашими земляками, либо русскоговорящими иностранцами, мы хоть и не без колебаний, но всё же подписали слегка рискованный, но выгодный и для нас, и для Егора кредитный договор с его организацией на немалую сумму. Не имея информации о каком-либо интересе Егора от покупки нами квартир или от перечисления наших средств в английский банк, мы прокредитовали фирму, которую представлял Егор, тем более что в его прямые обязанности как раз входило привлечение средств. Кредит стал как бы нашей услугой принимающей стороне.
Подписание договора проходило в последние перед отлётом часы, когда нотариально оформлять личное поручительство Егора уже не было времени, да и дружный, почти домашний завтрак во вкусном и уютном небольшом кафе располагал к полному доверию. Егор всё же по моей просьбе завизировал договор. Большой юридической силы это не имело, но для суда или при разговоре по понятиям такой автограф может иметь немалое значение. Мы условились, что директор – владелец фирмы – подпишет договор позже, а копия договора будет выслана затем электронной почтой.
Текст был на русском и английском языках. Не помню, насколько я внимательно вчитывался в текст, скорее всего, лениво рассудил, что английский у нас не на высоте, а именно этот текст имеет главенствующее значение и большую юридическую силу, а главное, что составлял договор Егор, а он хоть и представляет другую сторону, но всё же ведь наш, иркутский, и к тому же знаменит блестящей карьерой и дворянским французским языком с самых пелёнок и не может быть заподозрен в нечистоплотности. Поэтому основное время завтрака мы посвятили, как это принято, наверное, только у русских бизнесменов, приятному обсуждению политических новостей, экономических прогнозов и в Европе и в России, не забыв и про поведение валют, а также рынков недвижимости. Затронули и другие политические темы, весьма близкие широкой душе россиян. Касательно договора Егор заверил нас, что головой отвечает за результат. Собственника же мы всё равно не знаем, данных аудита нет, остаётся верить только ему – гаранту сделки.
Спустя два месяца новость о непредвиденных неприятностях прозвучала как взрыв. Егор очень сбивчивым тоном проинформировал меня по телефону, что уволен из фирмы. Из его путанных от волнения пояснений я понял, что наши и все привлечённые с его подачи деньги используются совершенно не так, как считал нужным «проснувшийся» директор-хозяин. Очень странное объяснение. Тем, у кого подошёл срок получать проценты, хозяин отвечает, что до окончания внутренних разборок приостанавливает все операции. Такая постановка вопроса коснётся и нас. Казалось бы, логики в таких действиях никакой нет, тем более что ключевое лицо по привлечению кредитов уволено. В такой ситуации хозяину разумно было бы успокоить кредиторов и выплачивать проценты строго по договору, о подделке его подписи в договоре вроде бы речи нет. Хозяин говорит о претензии к Егору по направлению движения средств, которые, по-видимому, перекочевали в одну из двух дочерних компаний, указанных в договоре. Более того, вскоре хозяин заявил в письме, что возбудил против Егора уголовное дело.
Просматриваю договор и вижу, что там наряду с основной фирмой указаны и дочерние компании. Но из платёжки следует, что деньги всё же ушли не в дочернюю компанию, а в основную фирму. Что же тогда возмущает хозяина? И о чём говорит Егор? Ситуация была бы понятней, если бы деньги ушли в одну из дочерних фирм. Тогда можно было бы предположить, что директор подмахнул стандартный для него договор по привычке, не вчитываясь, а полностью доверяя, и не обратил внимания на наличие в нем реквизитов дочерних фирм, где Егор, возможно, распорядился финансами с ущербом для компании. Но этого нет. Что же тогда получается? Неужели имеет место их прямое совокупное жульничество по отношению к нам? С этой минуты я, увы, уже ни за чью бы честность в этом мире не поручился.
В разговоре с Егором прозвучало, что в случае досрочного увольнения условиями трудового договора ему предусмотрены немалые выплаты, которых вполне хватило бы, чтобы покрыть наш с Дмитрием «высокодоходный» кредит. Как это выглядело бы – я не понял. Мы, увы, не одни, а на всех его «золотого парашюта» явно не хватит. В сбивчивых пояснениях Егора прозвучало, что наш вклад – второй по величине, правда, первый в семь раз больше нашего. Интересно, что круглой цифры в один миллион долларов, якобы соответствующей вкладу Романа, как это заявлялось первоначально, не было названо. Кажется, это первая ложь с его стороны, хотя при других обстоятельствах она могла бы быть и безобидной. Наверное, сработал обычный всежизненный принцип, что врущий человек, будь то ребёнок или крупный бизнесмен, нюансы какого-либо вранья со временем забывает и попадается. Кстати, позже и Роман не подтвердил именно такой цифры. Мне же эта информация врезалась в память как важный аргумент надёжности сотрудничества. Всё же они знакомы и дружат не один десяток лет.
Интерес к нашему знакомству возник в Иркутске как раз с информации его старого друга о весьма удачном миллионном вкладе под 12 % годовых. Но ни его фамилии, ни вклада среди пяти основных кредиторов названо не было! Кроме того, его цифра, а не наша была бы второй по величине. Неужели это был их общий блеф для привлечения небедной «паствы»? В случае успеха дела после окончания срока действия договора можно было бы и посмеяться по поводу этого используемого всеми жуликами и шулерами примитивного способа привлечения к игре. Теперь же данный поступок – серьёзный штрих к «безупречному дворянскому» портрету финансиста.
После свалившейся на меня «радости» очень внимательно читаю кредитный договор и нахожу пункт, от которого становится не по себе. Привожу его целиком: «Каждая сторона имеет право расторгнуть это Соглашение в одностороннем порядке при уведомлении другой стороны в письменной форме как минимум за 1 месяц до расторжения Соглашения при условии, что все обязанности согласно условиям этого Соглашения были выполнены любой из сторон, как требуется».
Из этой абсурдной формулировки следует, что договор невозможно расторгнуть досрочно, как лживо сказано в первом предложении и уверял Егор при подписании, а после и по телефону. Все условия сторонами могут быть выполнены только по окончании срока действия соглашения и после полной выплаты всех причитающихся процентов.
Судорожно прошу перевести формулировку с английского языка, который главенствует. Вдруг вкралась элементарная ошибка?.. Но нет, Егором вписан дословный перевод. Отличники могут быть жуликоватыми, но случайно ошибаются редко. Опытный бизнесмен в типовом, далеко не первом договоре, который, конечно же, давно прописан в его компьютере, случайно ошибиться не может. Достаточно было вместо словосочетания «всеми сторонами» оставить формулировку «одной стороной», и пункт из абсурдного превратился бы в действенный. Хотел уж было нам с Дмитрием и Ольгой, которая также просматривала договор, присвоить звание «разини», но подумалось, что кто– то из троих и при беглом просмотре мог обратить внимание на эту формулировку. Ольга вдруг сказала, что, кажется, помнит этот пункт в правильном смысле о досрочном расторжении. Но экземпляра договора, завизированного Егором, у нас не оказалось, он остался у него ожидать подписи директора.
Дальнейшие консультации показали, что данный пункт хоть и казуистический, но и не совсем абсурдный. Завуалированный юридический смысл в нём всё же есть. Мой многолетний товарищ, бывший, к слову сказать, ещё совсем недавно заместителем председателя Высшего арбитражного суда России, а ныне весьма интересный писатель Сергей Амосов помог в переводе с русского казуистического на юридический русский этой замысловатой формулировки. По его мнению, она говорит о том, что за месяц до окончания срока действия договора любая из сторон должна уведомить партнёра о желании расторгнуть соглашение. В противном случае оно будет автоматически пролонгировано на неопределённый срок. И второе: хотя в договоре нет специального пункта об условиях досрочного прекращения его действия, это не беда. Слава Богу, в тексте сказано, что проценты по кредиту выплачиваются ежеквартально. Невыполнение же любого условия договора во всех странах является основанием для прекращения его действия. Вместе с тем одна ловушка всё же присутствует. Если фирма-заёмщик и будет разваливаться, а проценты всё же станет аккуратно выплачивать, то вернуть деньги будет невозможно до окончания согласованного срока. То есть корабль на глазах может пойти ко дну, тем более что развал команды и нелогичное поведение капитана налицо, а нам, пассажирам, покинуть его будет невозможно. Но данная формулировка, прокравшаяся в договор, – это, увы, не единственное упущение. Есть ещё одна непростительная оплошность. Каждая страница договора подписана и, более того, проштампована, но лишь стороной заёмщика.
