Михаил Ребров - Советские космонавты
Когда она вылезла из кабины, кто-то из ребят шепнул: «Отец приезжал. Вон там стоял и смотрел. Смотрел и курил».
Вечером дома состоялся такой разговор:
— Папа, кто тебя просил приезжать?
— Посмотреть. Мне же интересно узнать, умеет ли летать моя дочь.
— Ну и как?
— Так, удовлетворительно.
Светлана бросилась на шею к отцу. Ведь это его скупое «удовлетворительно» означало, что он поверил в нее.
О становлении Светланы Савицкой как летчицы рассказывать можно было бы много. И о том, как обычные аэродромные будни, эти крохотные ступеньки, изо дня в день складывались в лестницу, ведущую все выше в небо. Как в каждом полете училась мыслить, а вернувшись домой, думала лишь об одном — как будет летать завтра. В этом повествовании было бы не только много побед, но и предшествующих им огорчений, чертовского напряжения, неимоверной усталости... Те, кто летал на поршневых «яках», знают, что самый тяжелый труд у пилотажников. Самая большая усталость после тренировочных полетов на них.
В 1970 году дебютантка советской сборной пилотажников Светлана Савицкая, имевшая к тому времени налет всего 300 часов, превзошла в состязаниях всех своих соперниц на VI чемпионате мира по высшему пилотажу, который проходил в Англии (в Халлавингтоне).
Незаметно подкралась зима. Учеба в институте требовала все больше времени, и Светлана расставалась с небом. Но в мыслях оно продолжало оставаться с ней и на зачетных сессиях, и в дни работы над курсовыми проектами. О становлении Светланы Савицкой как инженера тоже можно было бы рассказать многое. О том, как засиживалась до ночи, читая литературу, — теперь надо было знать еще больше; как ломала своп характер, понимая, что свойственная ей прямолинейность мешает контактам с людьми; как постоянно думала, искала свое место в авиации...
Снег, добрый снег падал на застывшую землю, укутывал ее пушистой, ласковой пеленой, обещая весной дружные всходы, новую молодую жизнь и новые заботы. Защита дипломного проекта и возвращение в свое небо — вот что волновало Светлану больше всего.
Новый мировой чемпионат пилотажников проходил на аэродроме «Салон де Прованс» близ Марселя. Лучшие спортивные асы мира прибыли сюда, чтобы помериться силами и показать, чего они достигли за полтора года упорнейших тренировок. Упорнейших... Могла ли Савицкая сказать такое о себе? Ведь последний год в МАМ был таким тяжелым. Четвертое место на седьмом чемпионате — результат тоже высокого класса. Но мечта об участии в полетах испытательных не ослабевала от успехов спортивных. Каждая встреча, каждый разговор с отцом, каждый оживающий в памяти эпизод прошлого становились для Светланы одновременно ступеньками познания и собственного «я».
Она видела жизнь отца (дважды Герой Советского Союза маршал авиации Евгений Яковлевич Савицкий, чей позывной «Дракон» повергал в страх фашистских асов в каждом из 360 совершенных им в годы войны боевых вылетов, оставил кабину сверхзвукового истребителя-перехватчика после того, как разменял седьмой десяток лет) не изведанной и ровной, а в чем-то таинственной и суровой, наполненной борьбой, летными страстями, а может быть, и страданиями, которых она не знала, но которые усиливали ее стремление к новому, рождали упорство.
Диплом инженера, свидетельство об окончании Центральной объединенной летно-технической школы ДОСААФ, работа летчиком-инструктором в Центральном аэроклубе... И вот зачисление в школу летчиков-испытателей (женщин сюда, между прочим, не берут). Сюда не лезут всеми правдами и неправдами, звонками пап и мам, репетиторами. Право на «вход» давало иное.
Помнится разговор с трижды Героем Советского Союза маршалом авиации Александром Ивановичем Покрышкиным. Он слушал ее внимательно, но вовсе не торопился поддержать.
— А что ты знаешь об этой работе? Что ты можешь в нее внести? — Вопросы маршала уже в своей постановке таили отказ. — Летчик-испытатель — это величайший педант. Он каждой клеточкой мозга, каждым нервным окончанием понимает, что мелочей в его деле нет, любое упущение может обернуться сложной ситуацией и даже крупной неприятностью для большого коллектива. Повторяю: не для него одного, для коллектива. Испытания — это не слова, а занудство, состоящее из тысяч и тысяч «мелочей». Их проверяют и перепроверяют. Умеешь ли ты правильно оценивать себя? Можешь ли со всей строгостью и публично признать, что получилось, а что не получилось? И в чем не доработала ты сама?
Разговор был долгим. В чем-то даже недобрым. Но очень для нее нужным. Много позже в разговоре с журналистом о своей профессии она скажет: «Эмоции? Трудно о них говорить. Некоторые считают, что я вообще человек без эмоций. Это не так. Просто, когда дело касается летной работы, я считаю их лишними. И сознательно приучила себя к выключению эмоций в прыжках, в полетах, воспитала в себе пунктуальность, педантичность, умение все разложить «но полочкам» и не упускать из виду никаких мелочей».
Путь в реактивную авиацию начался с МиГ-15. Потом цепочка выстроилась так: МиГ-17, МиГ-19 и, наконец, МиГ-21. Все это в ранге летчика-инструктора Центрального аэроклуба. Ну а школа летчиков-испытателей?
Герой Советского Союза заслуженный летчик-испытатель СССР Ф. И. Бурцев рассказывал:
— Да, есть такое правило: женщин не брать. Профессиональные успехи Савицкой были впечатляющими, но... Вот поэтому и отношение к ее зачислению в школу было различным. Начались проверки. Возможно, мы были излишне строги. Возможно, приглядывались с каким-то предубеждением. Это естественно в нашей работе. И вот тут оказалось, что иные мужчины послабее летают. Выпустили Светлану на двухмоторном Ан-24, потом — на четырехмоторном Ил-18... Инструкторы говорят в один голос: упорна, трудолюбива, машину чувствует тонко. Дальше — больше: летала она на истребителях, на транспортных...
Сначала Светлану Савицкую просто прикомандировали к школе летчиков-испытателей. А через восемь месяцев занятий и проверок зачислили слушателем. В одной из ее характеристик я читал: «Грамотный, инициативный, трудолюбивый летчик-испытатель». И далее: «Отличное знание техники... Тщательная всесторонняя подготовка к каждому полету. Может выполнять сложные испытательные программы с высоким качеством».
Что стоит за этими словами? Отвечу. Она освоила более 20 типов самолетов. Это почти все семейство современных «яков», сверхзвуковые «миги» и «су», «ильюшины», «Туполевы», «антоновы».
— Неужели вы никогда не разочаровывались, не мучились неуверенностью в удаче, в собственных силах? — спросил ее.
— В небе не разочаровываются,- ответила Светлана. — А удача приходит к тем, кто готовит ее. Каждый день. И не изменяет этой привычке.
Привычка... Привычка не быть равнодушной, не пасовать перед трудностями, не допускать дней-пустоцветов. Это она помогла Светлане установить сразу четыре мировых рекорда на сверхзвуковом Е-33. Это она помогла освоить новый самолет и перекрыть все эти рекорды. Это она помогла штурмовать высоты и скорости. На Е-133 Савицкая показала на базе 15 — 25 километров скорость почти 2700 километров в час. Такого результата не знала еще ни одна летчица в мире.
— У меня были и есть отличные учителя, — говорит Светлана. — Это их заслуга. О, как мне везло на таких людей!..
Свыше полутора тысяч часов провела она в кабинах самолетов, выполнила более 500 парашютных прыжков. Ей принадлежат 18 парашютных и самолетных мировых рекордов (одиннадцать из них держатся до сих пор). Время и работа принесли ей признание, славу, почет, но не принесли успокоения.
Она знает, чего хочет, и умеет этого добиваться. Трудом. Без громких слов о романтике, без жажды похвалы, без эдакой горделивости. И это вовсе не высокомерие зазнавшейся «звезды», а уверенность профессионала, знающего, что его работа нужна и всегда ее можно выполнить немножко лучше.
И еще хочу сказать о Светлане Савицкой. Не будем забывать, что она женщина, жена, ей, как и другим, приходится хозяйничать по дому, шить, варить, убирать. Какая семейная женщина может этого избежать! Все это есть и у нее.
— Небо начинается с земли, — говорит она мечтательно. — В небе начинается космос...
Так вот оно что. Небо ведь действительно начинается с земли, прямо от бетонных плит взлетной полосы, откуда начинается воздух. Потом воздух кончится. Но не кончится небо. Оно перейдет в космос.
Минуло девятнадцать лет после прекрасного полета «Чайки» — Валентины Терешковой. И вот на борту космического корабля «Союз Т-7» и орбитальной станции «Салют-7» снова работала женщина. В мужском экипаже ее обязанности определялись двумя словами — «космонавт-исследователь». Слова вроде бы простые. Л вот содержание труда штурмующих звездные просторы таким не назовешь.
Вторая сестра звездных братьев... Но если полет Валентины Терешковой должен был дать ответ на самый главный тогда вопрос: «Может ли женский организм перенести условия космического рейса?» — а сам пилот «Востока-6» был в какой-то мере испытуемым объектом, то новый старт преследовал иные цели. Светлана Савицкая была испытателем и экспериментатором. «И не случайно, что именно женщине, вся жизнь которой есть не что иное, как преодоление множества барьеров, стоящих на ее пути к космической кабине, в новом полете было поручено проведение цикла медико-биологических исследований» -так сказал о ней Георгий Тимофеевич Береговой.
