Лариса Миронова - Детский дом и его обитатели
– Конечно, на ключ. Но и ключи пропали! Из моего кабинета!
– А что делала у вас в кабинете Лиля Кузенкова? – спрашиваю уже без всякой надежды на спасение.
– Писала списки нового заезда. А вы на неё думаете?
– В таких случаях желательно чётко знать. Я пока пытаюсь разобраться.
– Да нет, на неё непохоже. Я бы с удовольствием взяла её к себе в дом.
– Удочерить хотите?
У Хозяйки была взрослая дочь, она на две недели приезжала сюда на отдых, милая девушка. И ещё была девочка – помладше, она всё лето жила на базе в отдельном домике. Но тоже какая-то… без энтузиазма. Обе – мимо мамы. Валера катал её каждый день на моторке по морю.
– Какое – удочерить! – засмеялась Хозяйка.
– А что тогда?
– В дом – для работы.
– Вроде горничной что ли?
– Да, хотела взять в домработницы.
– И не думайте даже об этом!
– Придётся не думать, чёрт их знает, что за дети, украсть ведь могут из-под носа…
Закипаю. Совсем тётка сдурела от избытка власти! Я хотела уже встать и уйти, но вспомнила, что она меня вызвала, а не просто пригласила на приятную беседу. К тому же – вызвала по селектору.
– Так что с ложками будем делать? – спешу перевести тему я.
– Будем искать. Вот работали у нас ребята из ПТУ, и ничего, не обокрали. Ладно, чёрт с ними, с ложками. Разберёмся. Кстати, вопрос деликатный – если вам интересно, я навела справки по поводу вашего персонала.
– И что?
– Вам интересно, что они здесь делают?
Я удивилась – разве не ясно?
– Вроде да.
– Вот вы, например, кто такая? – насладившись произведённым эффектом, спросила она.
– Я? Ну… воспитатель первого отряда. Работаю со своими разновозрастными воспитанниками.
– А вот и ошибаетесь, – засмеялась она, – вы здесь проводите отпуск. К тому же – за свой счёт.
– Дичь какая-то…
– А на вашу ставочку оформлена эта ваша Ирочка.
– Ничего себе…
– А ваша старпёрочка здесь в командировочке…
– Такой вот расклад?
Я совсем растерялась. Значит, я здесь фактически никто и звать меня никак. Что за дикий обман? И кому это нужно?
Постойте, постойте…
И тут только до меня дошло, что, и на самом деле, бывает такое прекрасное событие в жизни трудящихся – отпуск. Когда никуда не надо бежать, никуда не надо спешить, спать можно хоть полдня, а полночи читать книгу, или можно просто пойти бродить по городу и… Случайно набрести на какое-то дикое заведение, которое окажется… детским домом…
И опять повторится начало!
Нет, отпуск – это, конечно, замечательно, но – надо работать…
Однако идея отпуска продолжала меня гипнотизировать. А ещё можно вместе с дочками укатить куда-нибудь загород, вот тоже неплохой планчик… Мы с ними очень любили ходить по выходным в походы-однодневки. Иногда с палаткой, чтобы дети могли днём отдохнуть, ведь путешествовали уже лет с трёх. Однажды принесли лягушачью икру домой – лужа высохла, а икра осталась на обочине. И вот они её пытались спасти. Однако маленькие тритоны в нашем доме так и не появились…
Бедные, бедные мои дочки, как вам без меня отдыхается?
– Напрасно мечтаете, – сверзла меня с небес Хозяйка, прошлась по кабинету, поправила цветы в напольной вазе, проверила, плотно ли прикрыта дверь. Потом села на диванчик, рядом со мной. Он неё исходи дурманящий запах синтетических духов. Не люблю, когда в жару ещё и такие резкие запахи… Лицо её приняло привычное выражение – снисходительного благодушия. – Мы посовещались и решили оставить здесь только двадцать человек – наиболее вменяемых ребят, и одного воспитателя.
– И кто же это будет? – спросила я, сражённая очередной новостью – опять делить детей!
– Нужен работающий воспитатель, понимаете?
– То есть…?
– Да не придуривайтесь. Я о вас говорю.
– А… остальные?
– Остальных я попрошу покинуть базу. Билеты уже заказаны на послезавтра. У нас и своих блатных хватает. Ещё и чужих прикармливать – не слишком ли? – Она протёрла салфеткой лоб и снова заговорила – тихо, как бы извиняясь: И это не из эгоизма – это элементарная справедливость. Ну почему наш завод должен оплачивать отдых всяких… не имеющих к заводу никакого отношения? Повторяю, это не от эгоизма, – сказала она дипломатично и снова – как бы оправдываясь.
– Причём здесь эгоизм? – возмутилась я. – Мне вообще кажется, что вокруг этого понятия идут самые настоящие спекуляции в последнее время.
– Спекуляции? – подняла аккуратные бровки она и приложила палец к губам.
– Да, они самые, а спекуляции сейчас на каждом шагу. – Интересненько…
– Такое ощущение, что в понятие эгоизма, равно как и в другие понятия, имевшие некогда негативный смысл, кто-то парится вложить именно теперь смысл позитивный.
– Это филологические изыски? – недовольно нахмурив лоб, сказала Хозяйка.
– Это некоторые наблюдения, и не более того. Причём, как мне видится, имеет место двойной обман. То, что раньше называли, ошибочно, конечно, эгоизмом – личностный интерес, независимость индивидуальности, целеустремлённость, ответственность за своё дело, всё это теперь опять же пытаются подсовывать в качестве рекламы настоящего эгоизма.
– Как-то всё это запутанно, – недовольно сказала Тамара Трофимовна, вертя па пальце перстень.
– Ну, понимаете, говорят как бы о хорошем, а называют это почему-то эгоизмом.
– То есть если что-то, что явно не советская пропаганда, раньше называли вредной антисоветчиной, то теперь всё, что не антисоветчина, называют советским? – засмеялась дробным смехом она.
– А я ещё другое словечко знаю, в том же негативном смысле – «совковым».
– Не одна вы. «Голоса» и мы, серые, иногда слушаем, – беззлобно засмеялась Хозяйка. – Так что ли?
– Так глобально не хотелось бы обобщать. Но – примерно так, если я вас правильно поняла, – смутившись столь странной откровенностью, осторожно сказала я. – Имеет место ползучая подмена понятий – вот сейчас уже видно невооруженным глазом.
– А что такого? – развела руками Хозяйка. – Ну, какой такой особый смысл в словах? Договорились, что теперь черное будем называть белым, и будут называть. Слова ведь люди придумывают. И что, спрашивается, в этом плохого?
Она лукаво посмотрела на меня.
– Да ничего. Просто всё на самом деле сложнее. И слова не просто так придумывают. Они имеют свой изначальный материальный смысл, который за каждым словом сохраняется всегда… Но это не все пока понимают.
– Значит, народная мудрость: «Хоть горшком назови, только в печку не ставь», не работает? Ладненько… – протяжно произнесла Хозяйка и, немного помолчав, добавила: Спасибо за лирическое отступление. Оно меня развеселило, правда… Однако, вернёмся к нашим баранам. Так что решили насчёт моего предложения? Остаётесь?
Я не сразу ответила – слишком неожиданным было её предложение. И оно возвращало нас к прежним проблемам. Наконец я смогла кое-как выдавить из себя:
– Но дети? Что с ними будет?
– Какие дети? – изумлённо подняла тонко прорисованные бровки она.
– Остальные тридцать пять. Точнее, тридцать четыре, у нас одна девочка ещё в детском доме осталась, её хотели в профилакторий направить.
– Детям завод даст путёвки в наш заводской лагерь в Раздорах, места там отличные. И не так жарко. Им жара явно противопоказана. Путёвки бесплатные. Могут ехать сразу же. Автобус пришлют хоть в тот же день.
– А те, кто здесь останется… Где они будут работать?
– В саду. Собирать яблоки и персики.
Сад здесь, на базе был просто роскошный – бархатные желтые персики уже броско румянились в тёмной листве, полосатые сочные яблоки тоже посмешили налиться соком… Всё в этом году поспевало раньше обычного.
– Но всё-таки, кто этих двадцать «лучших» будет отбирать? – с тоской спросила я. – Будут недовольства – и немалые.
– Отберём двадцатку на общем собрании сотрудников базы. Они, ваши архаровцы, уже всех достали. Ваших тоже пригласим. Всё будет по-честному. Права голоса никого не лишим. Пусть выскажутся, может, мы что-то не понимаем. А теперь идите, готовьте ребят.
.. Бреду с грустной вестью к детям и даже не представляю, с чего начинать этот ужасный разговор. Как же паршиво на душе! Сама ведь билась за то, чтобы отряд ни при каких обстоятельствах не разбивать, чтобы мы все были вместе. А сейчас я должна «научно обосновать», почему это, в данной конкретной ситуации, вдруг стало невозможно. Какая-то ерунда получается! Однако… Под тентом, на скамейке у столовой сидят трое – Кузя, Лиса и Надюха – даже в такую жару верна себе, из джинсов не вылезает, В них же и школу ходит – чтобы её пускали на уроки без школьной формы мне пришлось придумать «страшную историю» «про ножки», которые нельзя показывать, что было полной ерундой, потому что на самом деле ножки у Надюхи были, как у топ-модели. Но глупое враньё почему-то подействовало: к ней больше не приставали, и по негласному распоряжению завуча «бедняжку» пускали в школу в джинсах. Когда Надюха узнала истинную причину такой поблажки, она долго хохотала, а потом сказала:
![Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/270148/270148.jpg)
![Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/270165/270165.jpg)
