Иван Колышкин - В глубинах полярных морей
Командиром первого дивизиона вместо Хомякова, навсегда оставшегося в море на «К-1», пришел Николай Александрович Лунин. Лодку он сдал своему старпому капитану 3 ранга Зармаиру Мамиконовичу Арванову — тому самому, который два года назад предложил Гаджиеву отсалютовать из пушки в честь победы и тем самым был причастен к рождению одной из самых популярных на флоте традиций. Помощником на «К-21» стал капитан-лейтенант Владимир Леонардович Ужаровский.
Не везет первому дивизиону! С начала войны на нем меняется четвертый командир. А вот на четвертом дивизионе — своего рода цифровой каламбур! — продолжает оставаться один несменяемый комдив. И это несмотря на то, что в море Морозов выходит чаще других командиров дивизионов. Да, много на войне бывает случайностей, неподвластных никаким законам.
У нас в штабе, например, состав офицеров очень стабилен. Почти все они находятся на своих должностях или с самого начала или с первых месяцев войны. И только заместители начальника штаба подвержены какой-то странной «текучести». Первый из них капитан 3 ранга Фридман в начале нынешнего года ушел к новому месту службы. Его сменил капитан 2 ранга Петров.
[275]
Оказался он опытным подводником и человеком разносторонней боевой биографии. В знаменитой обороне Одессы Алексей Петров принимал активное участие и сыграл не последнюю роль. Но недолго пробыл он в нашем штабе на своей «тихой» должности. Его первый поход на гвардейской «М-174» оказался последним. Петрова сменил капитан 3 ранга Чекуров. Но его пребывание на бригаде было совсем коротким. Поскольку в прошлом был он не только подводником, но и катерником, то его назначили начальником штаба на создаваемую бригаду торпедных катеров. На его место пришел капитан 2 ранга Куприянов.
Плохо для дела, когда часто меняется заместитель начальника штаба. Но он все-таки заместитель. Куда хуже, когда нет постоянства на посту начальника политотдела. Перемены здесь гораздо ощутимее.
После гибели Радуна на этом месте сменились капитаны 2 ранга Болдырев и Елсуков. И только осенью с назначением капитана 2 ранга Чернышева почувствовалось, что пришел он всерьез и, по-видимому, надолго.
Федор Иванович Чернышев начинал службу на флоте в 1922 году, по первому комсомольскому набору. Через четыре года он уволился в запас и занялся комсомольской, а потом партийной работой. Перед войной он был уже секретарем обкома партии Якутской АССР, депутатом Верховного Совета. Как только началась война, Чернышев начал проситься на фронт. В конце концов просьбу его удовлетворили, и Федор Иванович попал служить к морским пехотинцам Северного флота. Оттуда его и направили к нам.
За дело Чернышев взялся умело, с большим тактом. Отлично понимая, что партийно-политическая работа не терпит руководства «вообще», он сразу же принялся изучать подводные лодки и особенности службы на них. Все мы ему охотно в этом помогали. И все мы чувствовали, что к решению любой задачи подходит он основательно и вдумчиво, не останавливаясь на полпути. Моряки сразу же потянулись к нему.
То была нелегкая для политработы на лодках пора. В июле на всех подводных кораблях отменили должность заместителя командира по политчасти. Правда, ввели заместителей на дивизионах. Но все это требовало серьезной перестройки в стиле и в методах работы.
[276]
Командиры лодок привыкли к тому, что в море большинство задач политического и воинского воспитания решал специально отвечающий за это и притом постоянный человек. При новой же структуре политаппарата заместитель комдива не мог, понятно, одновременно быть на всех лодках своего дивизиона, находившихся в море. В помощь командирам посылали инструкторов политотдела. Им пришлось плавать с еще большей интенсивностью. Зато меньше оставалось народу в политотделе и труднее было вести работу на берегу.
Чернышев сумел поставить дело так, что не страдала работа ни в море, ни в базе. Он, например, ввел в систему совещания коммунистов лодок перед каждым боевым походом. Проводил он их накоротке, очень по-деловому, и коммунисты, уходя с них, знали, какие конкретные задачи стоят перед ними, в чем именно должна выражаться их помощь командиру. Уже одно это помогало легче переносить отсутствие заместителей по политчасти.
Регулярнее и лучше стала проводиться на бригаде марксистско-ленинская учеба офицеров. В качестве руководителя Чернышев, как правило, выступал сам. Заботился новый начальник политотдела и об организации досуга моряков во время стоянок в базе. Полного расцвета при нем достигла художественная самодеятельность бригады. Много внимания отдавал он и «Боевому курсу» — нашей многотиражной газете.
Судьбы же тех, кто служил на лодках заместителями командиров по политчасти, сложились по-разному. Большинство из них остались на политработе здесь же, на Севере. Но были и такие, что переменили профессию. Помню, как двое еще не получивших нового назначения замполитов как-то обратились ко мне:
— Товарищ комбриг, привыкли мы к лодкам, не хочется расставаться с ними насовсем. А у политработника известно какая судьба: сегодня ты на лодке, а завтра тебя на эсминец пошлют. Нельзя ли нам остаться подводниками, по командной линии пойти? Мы бы охотно подучиться поехали…
Оба — Лев Герасимов и Сергей Лысов — не один год плавали на лодках, хорошо знали и корабли и организацию службы на них. Из этих офицеров после небольшой подготовки действительно могли вырасти толковые
[277]
командиры. И просьбу их удовлетворили. Осенью они, а с ними еще и третий политработник — Иван Папылев отправились на подводные командирские классы. Вернулись все трое к нам же на бригаду через год, помощниками командиров лодок.
Этой же осенью в ноябре месяце распрощался с нами и Николай Игнатьевич Виноградов, помощь которого на первых порах командования бригадой дала мне так много. Назначили его в Москву, в управление подводного плавания. Сменил его Вячеслав Петрович Карпунин. Пробыв в Москве меньше года, он вернулся на Север, где прошла большая часть его флотской службы.
* * *1943 год принес дальнейшее изменение обстановки на Севере в нашу пользу. Плачевно для врага окончилась его попытка послать на разгром очередного союзного конвоя линкор «Шарнгорст».
Этот крупнейший после «Бисмарка» и «Тирпица» линкор появился на Севере и обосновался в Альтен-фиорде в марте. С тех пор он лишь дважды выходил в море. Его декабрьский рейд был, как и многие другие морские операции немцев на Севере, чистейшей воды авантюрой. Авантюристичным было решение командовавшего группой немецких кораблей контр-адмирала Бея отослать в базу эсминцы, после того как оказалось, что в море гуляет очень крупная волна. В результате «Шарнгорст», выйдя из Альтен-фиорда 25 декабря, последовал на перехват конвоя, возвращавшегося из Архангельска и Мурманска в Англию, в одиночку, без всякого сопровождения. Это был шаг, лишенный элементарной военной мудрости.
Авантюристичным было и решение проводить такую вылазку без тщательной разведки. Будь разведка на высоте, немцы не могли бы не знать, что в Полярном побывали группа линейных сил в составе линкора «Дюк оф Йорк», крейсера «Ямайка» и четырех миноносцев под флагом командующего британским флотом метрополии адмирала Фрэзера и крейсерская группа англичан, в которую входили крейсера «Норфолк», «Белфаст» и «Шеффилд». Эти группы сопровождали конвой на пути его следования к нам и, проведя несколько дней в Кольском заливе, вышли прикрывать его возвращение.
[278]
По-видимому, англичане были в курсе намерений противника и не сомневались, что «Шарнгорст» клюнет на такую приманку, как практически безоружные транспорты, идущие (то мнению немцев) без сколь-либо мощного охранения. Во всяком случае, все получилось так, как и ожидали англичане.
26 декабря в полярном мраке «Шарнгорст» столкнулся с крейсерской группой в 70 милях к юго-востоку от Медвежьего. Но в налетевшем снежном заряде корабли потеряли друг друга, так и не успев ничего предпринять. Через несколько часов контакт был восстановлен — верный себе «Шарнгорст» шел в сторону конвоя. Завязался артиллерийский бой. Получил попадание и был вынужден сбавить ход «Шеффилд». Но и англичане не остались в долгу. Как потом выяснилось, один из снарядов, посланных крейсерами, «ослепил» линкор, выведя из строя радиолокатор.
Потому-то такой неожиданностью для немцев было появление «Дюк оф Йорка» и сопровождавших его кораблей. Мощные залпы заставили «Шарнгорста» сбавить ход и отвернуть в сторону. Но в дело вступили эсминцы, и восемь торпед, попавших в борт линкора, довершили дело: он затонул. Из двух тысяч двадцати девяти человек команды, находившейся на фашистском линкоре, было подобрано тридцать восемь. Среди них не оказалось ни одного офицера. Как показали пленные, контр-адмирал Бей и командир линкора капитан цур зее (капитан 1 ранта) Хинтц застрелились. Англичане в этом бою потеряли всего двадцать шесть человек.
