Иван Колышкин - В глубинах полярных морей
Так закончилась последняя крупная морская авантюра немцев на Севере.
Лапландская группировка сидела весь этот год смирно, вгрызшись в склоны сопок и скал и не помышляя о наступлении. Видно, недалек день, когда мы начнем вышибать ее с насиженных мест. А пока она поддерживает свое существование благодаря конвоям, которые по морю доставляют ей припасы и пополнения.
Против этих конвоев и тех, что вывозят из Норвегии и Финляндии никель и медь для «великого рейха», и направляли мы свои удары в течение всего 1943 года. Трудности, стоящие перед нами, возросли. Все мощнее и мощнее становится охранение конвоев. Все чаще докладывают командиры лодок о противном скрежете мин-
[279]
репов о корпус — судя по всему, немцы выставляют новые заграждения и регулярно подновляют старые. Улучшилась у них и гидроакустика: они чаще обнаруживают наши лодки и точнее бомбят.
И все-таки наши успехи не снижаются. Так и должно быть. Мы-то тоже стали и сильнее и опытнее.
На пути к новому
Походы, походы, атаки… Их много было этой зимой. Но и в предыдущие зимы их было немало. И все-таки нынешняя зима — не такая. Она особенно богата приметами нового.
В январе мы предприняли попытку согласованного использования всех трех ударных сил флота: подводных лодок, торпедоносной авиации и торпедных катеров. Замысел был таков. Сначала в наиболее отдаленных районах удар по вражеским коммуникациям наносят лодки, затем следуют удары авиации в приближенной зоне и катеров — в ближней.
С этой целью кроме «Л-22», вышедшей на активную минную постановку, в море были отправлены «С-56», «С-102», «М-119», «С-103», «С-104», «М-200» и «М-201». На «Л-22» и «С-103» возлагалась задача разведки и донесения о движении конвоев. К этому времени наши связисты разработали выдвижную антенну, которая могла подниматься вместе с перископом. Это сравнительно несложное устройство значительно расширяло возможности наведения лодок. Для приема радиограмм им теперь не требовалось всплывать в надводное положение. Впрочем, полярной ночью лодки больше находились над водой, чем под водой. Поэтому особенно большие надежды на выдвижные антенны мы связывали с весной и летом.
Первой нанесла удар «М-201» под командованием капитан-лейтенанта Николая Балина, вышедшего в море с комдивом Ивановым. В Тала-фиорде она атаковала стоявший на якоре транспорт. Первый двухторпедный залп прошел мимо. Но новая «малютка» имела четыре торпедных аппарата, и поэтому за ней еще оставалось последнее слово. Вторым залпом транспорт был уничтожен.
Произошло это вечером 19 января. А сутки спустя в
[280]
дело вступила «С-56». Правда, Щедрину на этот раз не повезло. В темноте он опознал сторожевые корабли, начал было выходить по одному из них в атаку в позиционном положении, но тут заметил силуэты транспортов. Пришлось перенацеливаться и стрелять из кормовых аппаратов. В момент выстрела лодку обнаружил сторожевик и замигал ратьером, пытаясь вступить с ней в переговоры. «С-56» немедля погрузилась, сочтя за благо не отвечать любопытному кораблю.
Взрывов никто в лодке не слышал — вероятно, торпеды не попали в цель. Но и лодку никто не преследовал. Через полчаса Щедрин всплыл с намерением нагнать конвой и повторить атаку. С неба струился дрожащий свет северного сияния. Видно вокруг было как днем. Конвой ушел довольно далеко, но Григорий Иванович все же погнался за ним, дав дизелям полный ход.
Однако осуществить свое намерение Щедрину все же не удалось. «С-56» достигла границы позиции, где действовала «С-102». Возникала опасность помешать своей соседке. И действительно, вскоре командир увидел с мостика, как с кораблей в море потянулись светящиеся пунктиры трасс. Не иначе как «С-102» побеспокоила конвой. Щедрин прекратил преследование, передал в Полярное радиограмму о месте и курсе неприятельских кораблей и вернулся на свою позицию.
А «С-102» тем временем и правда вышла в атаку по одному из транспортов. Капитан 3 ранга Городничий без помех произвел четырехторпедный залп и одной из торпед поразил судно. Как докладывал потом командир, охранение не оказало ему сколько-нибудь серьезного противодействия и не преследовало лодку. Объяснялось это тем, что неудачная атака «С-56» была все же замечена и внимание эскорта привлекало направление, откуда можно было ожидать ее повторный удар.
Дальше этот конвой оказался предоставленным заботам наших торпедоносцев и торпедных катеров.
В сообщении от 22 января Советское информбюро передало: «В Баренцевом море потоплены два транспорта противника водоизмещением по шести тысяч тонн каждый, сторожевой корабль и немецкая подводная лодка».
Ну а что касается Щедрина, то свою неудачу он искупил в этом же походе. Двадцать восьмого числа он
[281]
вышел в атаку на крупный танкер, который сопровождали два сторожевика и несколько катеров. Снова пришлось стрелять из кормовых аппаратов, но на этот раз в лодке был отчетливо слышен раскатистый взрыв торпед, а шум винтов танкера, как доложил акустик, прекратился.
Вообще Щедрин воюет замечательно. Что ни поход, то один, а порой и несколько салютов в гавани. Человек он спокойный, ровный и приветливый в обращении с людьми. И порядок на лодке образцовый — так и чувствуется, что любое распоряжение командира выполняется здесь с большой охотой. Моряки всегда ощущают, когда к ним относятся с неподдельным уважением и с неподдельной заботой, и отвечают на это тем же. Не случайно до меня доходило, что матросы считают за честь служить на «С-56» и очень гордятся своим кораблем.
В море, как рассказывал мне Трипольский, Щедрин собран, расчетлив и смел. У него прекрасная тактическая сметка. Обстановку он оценивает мгновенно и действует грамотно, решительно, не теряя самообладания. В самые трудные минуты Григорий Иванович умеет сохранить присутствие духа и спокойным словом или шуткой поддержать у моряков уверенность в себе и в том, что лодка сумеет миновать все невзгоды.
С чистым сердцем и спокойной совестью писал я представление на награждение подводной лодки «С-56» орденом Красного Знамени.
В том, что представление это сделано по заслугам, экипаж боевой «эски» подтвердил в следующем, февральско-мартовском походе.
Досталось лодке необычайно сильно. Началось с того, что ее прихватил ураганной силы шторм. Я хорошо представлял себе, как громадная пологая океанская волна подхватывала лодку, словно скорлупку, и вздымала на свой горб. Вот, кажется, водяная громада накрыла ее, захлестнула, и ей больше не выкарабкаться на свет божий. Но прокатывается вал, и лодка снова появляется на поверхности, выбрасывая вверх пенистый фонтан. Ну точно всплывающий и погружающийся кит!
О том, что испытывают люди, находящиеся на мостике и в самой лодке, едва ли стоит говорить. Правда, экипаж «С-56» закаленный, сплаванный, прошедший че-
[282]
рез два океана, и укачивающихся в нем нет. Но шторм в Баренцевом море отличается от штормов южных широт. Он ледяной, пронизывающий до самых костей, с туманами и снежными зарядами и может продолжаться не днями, а неделями.
После испытания штормом кораблю пришлось выдержать испытание бомбежкой. Когда стихии утихомирились, лодку засекли близ неприятельского берега сторожевые корабли и миноносцы. Свыше двадцати шести часов преследовали они «С-56», сбросив триста с лишним глубинных бомб. Ведь надо вдуматься в эти цифры! Более суток непрерывной работы и колоссального нервного напряжения для каждого члена экипажа и особенно для командира! Более суток неотступной смертельной угрозы, когда в среднем через каждые пять минут где-то поблизости рвутся бомбы! Такие сутки стоят года спокойной жизни. И невольно задаешь себе вопрос: где предел той нагрузки, которую может выдержать человек?
В особенно трудный момент, когда люди буквально валились с ног, Щедрин обратился к экипажу со словами, вошедшими потом в летопись бригады: «Противник начинает нас терять… Мне известно, что личный состав устал и выбивается из сил. И все-таки нужно держаться. Разрешаю беспартийным отдохнуть. Коммунистов прошу стоять за себя и за товарищей. Повторяю: коммунистов прошу держаться!» Но не нашлось никого, кто бы воспользовался разрешением на отдых; и коммунисты и беспартийные были едины в своем стремлении выстоять до конца.
Оторвавшись в конце концов от преследователей, лодка продолжила поиск. И вот сигнальщик доложил, что различает в ночной тьме силуэты двух транспортов и многих кораблей охранения. Позиция для атаки была невыгодной: лодка находилась в светлой части горизонта, а конвой — в темной. К тому же его начинало затягивать пеленой снежного заряда. В таких условиях противник мог атаковать лодку, прежде чем она сама выйдет в атаку. Однако Щедрин твердо придерживался правила: не отказываться от атаки ни в каком случае.
