Эварт Окшотт - Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса
Для того чтобы очистить всю поверхность меча, потребовались в буквальном смысле месяцы работы. Ржавчина на поверхности была рыхлой и пыльной, но ниже оказался плотный темный слой; черная патина оказалась жесткой, как кремень, и ее удалось снять только с одной стороны клинка; с более мягкого металла навершия и крестовины этот слой удалить оказалось легче, но все равно он сошел лишь частично. После войны рукоять исследовали в лаборатории Британского музея. Я немного сомневался, была ли она изготовлена одновременно с «мечом войны» типа XIII (т. е. приблизительно в 1300 г.), или это замена более позднего периода. С самого начала все говорило за то, что это оригинал, но мне очень хотелось получить научно обоснованное подтверждение этого. Естественно, у меня оказался изначальный вариант, сделанный из древесины бука.
Третья группа, т. е. мечи, о которых с самого начала постоянно заботились и тщательно чистили, исключительно мала. Таким образом хранили несколько мечей XIV в., удивительно большое количество образцов XV в., не говоря уже о таких реликтах, как два меча Св. Мориса (из Толедо и Вены), фальчион Коньеров или оружие из Толедо и Севильи.
Причина, по которой так много мечей находилось в храмах, возможно, состоит в том, что все они в некотором смысле принадлежали церкви. Во время церемонии посвящения в рыцари оружие освящали на алтаре, и предполагалось, что после смерти владельца оно туда же и вернется. Возможно, именно поэтому, а не в тщеславной погоне за бессмертной славой так много мечей и копий, шлемов и латных перчаток повешено над гробницами, так много оружия лежит внутри их. Воин закончил все свои дела на земле; он использовал (или должен был использовать) эти вещи для того, чтобы защищать и поддерживать церковь, и поэтому с его смертью их работа тоже была завершена, и они тоже нуждались в долгом отдыхе. То же самое чувство, хотя не освященное христианством, заставляло викингов и их предшественников класть оружие в могилу вместе с телом погибшего. Разница в данном случае состоит в том, что оружие викинга мог со временем получить его потомок или просто человек достаточно храбрый и умелый, чтобы оказаться его достойным, а оружие рыцаря навечно должно было остаться там, где упокоился его хозяин, – больше оно не служило уже никому.
На многих изображениях английских воинов XIII и начала XIV в., как кажется, отражено именно это. Здесь нарисовано, как лежащий на надгробии рыцарь вкладывает свой меч в ножны. Некоторые из этих фигур выглядят так решительно, что, по общему мнению, они, напротив, меч вынимают, однако это полностью противоречит идее отдыха после хорошо выполненной работы. Тем не менее правая рука многих из этих рыцарей лежит на верхней части навершия, как будто они только что финальным толчком отправили оружие на место, в ножны. Хотя это противоречит всеобщему убеждению, что здесь была сделана попытка изобразить постоянную готовность воина к сражению ради защиты Матери-Церкви даже после смерти, я считаю, что они должны были только упокоиться у нее на груди, потому что бой для них окончен навсегда.
Глава 15
Полное вооружение воина. 1100–1325 гг
В XII и XIII вв. кинжал не играл той важной роли в качестве детали воинского вооружения, которую он приобрел в XIV–XV вв. В манускриптах и на скульптурах редко встречаются его изображения до конца XIII в., а те, что все-таки есть, показывают его использование непосредственно в схватке, а не в обычном воинском наряде. К примеру, в Библии Масейовски есть несколько батальных сцен, где кинжалов почти столько же, сколько и мечей, но ни в одном месте этой рукописи нет и намека на то, как их носили в мирное время.
По документальным свидетельствам создается впечатление, что меч развился из оружия пехотинцев или крестьян, защищавших свои дома. Фактически это был просто потомок короткого сакса или скольма эпохи викингов, хотя в Англии и Нормандии, где избегали использовать норвежские термины, его, как мы увидим, называли «Cultellus» или «Coustel». То, что этими терминами обозначали именно кинжал, становится ясно после прочтения отрывка из статута Вильгельма, короля Шотландии (1165–1214 гг.).
Благодаря использованию этого оружия отряды пеших солдат стали называть «Coustillers», и еще в середине XII в. этот термин стали в абсолютно уничижительном смысле применять к бандам разбойников. Об этом говорится в статуте графа Тулузского в 1152 г. Другое указание-на методику использования и форму cultellus найдено в описании некоторых императорских войск, сражавшихся при Бовиньи (Ригорд). Кинжал, возможно, не считали благородным оружием; следовательно, в мирное время он не мог служить к чести своего владельца, и потому его носили только в случае крайней необходимости.
В одной из сцен Апокалипсиса, находящегося в Тринити-колледже, Кембридж (иллюстрирован в 1230 г.), изображен человек, сражающийся длинным и тонким оружием, похожим на кинжал, и им закалывающий противника, однако этот предмет почти такой же длины (клинок приблизительно 20 дюймов), как и очень короткий меч. В Библии Масейовски нарисованы короткие кинжалы (с лезвиями длиной 8–10 дюймов), и держат их так, как обычно держат кинжал, хотя на нескольких рисунках можно увидеть другой вариант, с виду гораздо более эффективный и практичный для ножевого боя: лезвие направлено вверх, а не вниз по отношению к руке. У большинства кинжалов короткая, резко выгнутая крестовина, а навершия либо имеют форму полумесяца (как на скульптурных изображениях во Фрейбургском соборе, которые я описываю), либо представляют собой два загнутых вверх рога, очень напоминающие об «антропоморфных» кинжалах позднего Гальштатта и периода Ла-Тене I. До сих пор существует довольно много таких экземпляров; например, несколько штук нашли в Лондоне, теперь же они в Лондонском музее. У меня тоже есть такой, из Лондона, и, поскольку он абсолютно цел, я использую его для того, чтобы проиллюстрировать весь тип (рис. 122, b).
Рис. 122. Кинжалы. Вторая половина XIII в. Коллекция автора
Лезвия у этих кинжалов короткие, обоюдоострые, с сечением в форме сплюснутого ромба, на каждом конце рукояти изогнутые гарды одинакового размера, плоские, наподобие ленты в дюйм шириной, от середины уходящие под углом к поверхности рукояти; концы этих гард загнуты; в случае с моим кинжалом образовавшиеся пустоты заполнены маленькими кусочками серебра.
Сохранилось несколько кинжалов с навершием в виде полумесяца, но это большая редкость. И снова мне повезло в том смысле, что у меня есть хороший образец, который, как полагают, тоже найден в Лондоне (рис. 122, а). Лезвие у этого кинжала длиннее (10 дюймов), он однолезвийный, с треугольным сечением.
Рис. 123. Кинжал с бронзовой головкой. 1300 г. Коллекция автора
Существует еще один тип такого оружия, который использовали в описываемый период: длинный, тонкий и резко сужающийся к концу двухлезвийный клинок. И здесь я снова должен буду использовать для наглядности один из экземпляров моей коллекции, поскольку их вообще крайне мало (рис. 123). Он сделан позднее, чем два предыдущих (конец XIII – начало XIV в., а не середина XIII в.), и отличается от прочих навершием любопытной формы, которое когда-то было позолочено. Оно имеет форму ромба с ушками, выступающими с двух сторон. На нем изображены гербы – геральдическая лилия с одной стороны и два шеврона с другой. Это один из группы кинжалов с похожими навершиями, от которых осталось только по нескольку фрагментов; один нашли в Англии и еще несколько – в Германии.
К сожалению, происхождение моего образца (лучшего из всех) неизвестно.
Рис. 124. Кинжал с односторонним лезвием. Исторический музей Берна
В списке оружия Рауля де Несле, который я цитировал раньше, есть несколько строк, относящихся к кинжалам и дающих дополнительную информацию о разнообразии их форм: «топор и несколько секачей» (plusieurs coutiaus à tattler); «VI колющих ножей» (pour VI coutiaus à pointe), «один украшен серебром», «… мечей и… маленьких мизерикордов». «Coutiau à tattler», вероятно, обозначает однолезвийное оружие – в Швейцарии есть несколько хорошо сохранившихся кинжалов этого периода (1302 г.) с клинками односторонней заточки, довольно широкими, с изогнутыми кончиками, напоминающими старый хлебный нож (рис. 124); «coutiau à pointe» – это, наверное, оружие, имеющее длинное лезвие, похожее на иголку, как то, что изображено на рис. 123.
Слово «мизерикорд»[36] применительно к кинжалам появляется еще в 1221 г.: в Аррасской хартии, относящейся именно к этой дате.
По-видимому, свое название кинжал получил, так как использовался в одиночной схватке, когда поднятый кинжал в руке победителя означал, что павшему противнику самое время просить пощады. Таким образом, маленькое смертоносное оружие поэты сделали эмблемой жалости, символом добровольного сохранения жизни противнику.
