Эдик Штейнберг - Материалы биографии
Целую вас.
Ваше дитя, Мартин.01.05.823
Для Эдика и Гали напоминание от вашего друга Мартина.
Жил … был Солнце.
Жил … был Большой Э. и маленькая Г.
Куда ты идешь? – спрашивала Г.
На солнце. – отвечал Э.
И так ушли Иосиф и Мария, чтобы у них было бы ценность.
Они встретились с ослом.
Куда вы идете?
На солнце.
Я с вами!
Потом они встретились с собакой.
Куда вы идете?
На солнце!
Я с вами!
Потом они встретились с кошкой.
Куда вы идете?
На солнце!
Я с вами!
Потом они встретились с петухом.
Куда вы идете?
На солнце!
Я с вами!
Долго они шли через мир. Они были во всех странах. Потом они пришли в К. Потом они пришли в конце мира.
Куда вы идете?
На солнце!
Я пойду!
И так они пришли все: большой Э., маленькая Г., осел, собака, мишка, петух и К. на солнце.
А солнце поет:
Абулио абулуай
Уоуай
Алабул алабул
Мнсфт
Елсамен бландриди
Наямама нама
В. ШЛОТТ – Г. и Э. ШТЕЙНБЕРГ
Бохум–Москва
1
Дорогая Галюшка, дорогой Эдик.
Спасибо вам за два письма, отосланные верным нашим приятелем перед Рождеством и в начале Нового года. К сожалению, только сегодня – три недели после трусливого захвата П. милитаристами (последней надежды нео-сталинской бюрократической хазы!) я могу реагировать (мы были срочно заняты призывами, резолюциями… манифестами… и наши ученые-мещане наконец чуть-чуть проснулись!).
Наши дураки (социалдемократы и т.д.) до сих пор не понимали, что удар постсоветской бюрократии направлялся и против нас (или лучше говоря: представляет собой последнее оружие окостенелой сталинской бюрократии, этакая сволочь…). И наш трусливый Шмидт ползал на карачках вокруг кремлевского горца, который послал приказы по Польше: «Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз». И наши польские собраты снова идут в подполье… и кровь демократии проливается…
О глиняная жизнь! О умиранье века!
Вот предпоследний привет Мартина, он же делал вид, как будто Польша лежит в Африке: «Дорогие друзья, может быть, я приеду в Москву в феврале. Я думаю всегда о вас. Целую вас. Ваш Мартин».
Крепко обнимаю вас, я тоскую по кухне в Москве.
Мы с тобой на кухне посидим
Сладко пахнет белый керосин.
Острый нож, да хлеба каравай.
Хочешь примус туго накачай.
………………………………………
Где бы нас никто не отыскал.
Сердечно, Вольфганг.
М. привезет вещи для Жени и Володи.
Есть ли какие-то статьи из Петрограда?
2
Дорогая Галюшка, дорогой Эдик, сердечный привет из Праги, где я побываю несколько дней службы, т.е. «изучаю» подземный партийный климат в поисках… Пражские художники (Пивоваров, Кафка) передают тебе привет. Сердечно обнимаю всех добрых людей в Москве.
Вольфганг.В. ЯНКИЛЕВСКИЙ34 – Г. и Э. ШТЕЙНБЕРГ
Москва–Погорелка, начало 80-х гг.
1
Дорогие Галочка и Эдик!
Все у нас, Слава Богу. С Леной благополучно закончилось, и теперь мы поедем, наверное, 8 августа куда-нибудь в сторону Белоруссии или Прибалтики дней на 20, на машине все вместе. Видимо, с нами поедет и Боря Лисицкий с семьей.
Галочка, я поехал в горком к Чудиной по поводу Саши Данилова, а она ничего не знает, говорит, что никакой командировки не давала. Я позвонил из горкома тете Саши, она мне сказала, что телеграмма пришла в горком и ей оттуда позвонили. Но парень, который ездил с Сашей, рассказал следующее: они работали в каком-то совхозе, получили деньги (Саша 1000 рублей), и Саша пошел выпивать с какими-то чучмеками на берег реки. Потом исчез. Через два дня всплыл труп, в одежде без денег и документов. Это было 9 июля. Я сказал Чудиной, что надо помочь тете и ребенку, она обещала. Наверное, рублей сто дадут. Позвонил Сашиной тете (к сожалению, я забыл, как ее зовут) и передал ей разговор с Чудиной (кстати, та обещала также сделать выставку посмертную). Вот все, что удалось узнать и сделать.3536
В Москве тихо. Открылась выставка Франциско, очень хорошая и духовная. Приезжала какая-то немка, привезла книжку для вас (Константин Леонтьев) и записку от Вольфганга, что он будет в начале сентября (числа 8-ого). Выдали мне билет.37
Эдик, сигареты я сегодня тебе посылаю, не знаю, что придет раньше – письмо или сигареты.
Крепко вас обнимаю, ваш В.Я.
3 августа 1981 года.2
Дорогие Галя, Эдик.
Посылаем апельсины и лимоны. Большой привет от меня Анше. Желаю ей поменьше мучений.
Мама все еще в больнице, пережила три кризиса, похожа на скелет, вставать не может. Все время около нее дежурим (и ночью).
Москва пуста, машин мало, людей тоже. Много солдат и милиции, как военное положение. Иностранцев (туристов) на улицах не видно, так что в метро объявляют по-английски для русских бабок.
Илья скоро едет к вам (25-ого кажется).
Целуем вас.
Ваши Римма, Володя.
3
Дорогие Галя и Эдик, вот уже скоро пройдет лето, а мы сидим в Москве и неизвестно поедем или нет куда-нибудь (может быть, в сентябре). Сейчас детей отправили на юг и отдыхаем от них. Работается плохо. Нашел столяра неплохого, заказал ему много разных рам (очень дорого, дороже, чем у Миши), но делает хорошо и быстро.
В Москве ничего не происходит, только выставка японского дизайна, кстати не очень хорошая, Какая-то сумбурная.
Илья написал книгу: 60-ые годы и 70-ые годы, где обосновывает (в 70-х) первенство стиля Комара и Меламида и всех остальных. Все остальные неактуальны, «эстетичны» и музейны. О нас по два слова. Формирование исторического мнения.
Время все поставит на места, как и всегда, но как и всегда поражает, насколько ослепляет людей поверхностный, актуальный слой существования, как художников, начиная от Глазунова и кончая Кабаковым, так и искусствоведов, начиная от философствующего Гройса и кончая несчастным полудилетантом Пацюковым. От полной беспомощности в анализе пластической структуры произведения к самоутверждению через жонглирование спекулятивными моментами концептуального искусства с самоуверенным видом.
А какая, собственно, разница между анализом «магазина» Кабакова и «Иван Грозный убивает своего сына». Вот и выясняется, что вся методология Гройсов, в принципе, это болтовня пошлого гида в Третьяковской галерее (с той, правда, разницей, что тот честнее, он рассказывает о том, что видит). Вот почему все эти пошляки и кинулись в концепт, его легко объяснять, а если владеешь сложной терминологией, то и легко выдать себя за апологета современного искусства. Их как магнитом тянет друг к другу, и свиваются в бесовскую метель, и вьются вокруг режима, и спаяны с ним намертво.
Как вы отдыхаете, есть ли грибы, рыба? Очень я жалею, что не купил дом Анши.
Целую вас.
Ваш В.Я.4
Дорогой Эдик, приехать не удастся, т.к. нам дали путевки в Гурзуф с 25 августа.
Дом Генаши мы хотим купить, и я тебя прошу с ним или его поверенными договориться. Посылаю тебе 200 р. задатка, а приеду туда уже следующим летом, может быть, с тобой, когда ты поедешь сажать огород, и там все дела закончу.
Если тебе не трудно, посмотри дом, в каком там все состоянии и что нужно делать.
Мы приедем 20-ого сентября. Новостей пока никаких, никого и ничего.
Спасибо тебе за заботы. Целуем вас.
В. Я.М. ГРОБМАН – Э. и Г. ШТЕЙНБЕРГ
Тель-Авив–Москва, 1986
Дорогие и любимые Эдик и Галка!
Появилась счастливая возможность передать вам письмо через друзей. 11 февраля 1981 года я послал вам письмо и до сих пор не знаю, дошло ли оно. Ответьте, жаль, если пропало, и знать впредь, но надеюсь, что дошло.
Мы уже как третий год живем в Тель-Авиве, на берегу Средиземного моря. Яшка в армии, летчик. Златка в школе, что не мешает ей быть актрисой. Ирка иногда работает в издательствах.
Не так давно, я был около полугода в Америке, в основном в Нью-Йорке. Художники наши живут там с большим напрягом и амбициями, страшно ревнивы, и вообще атмосфера не столько художественная, сколько спортивная. Но я думаю, что это из-за недавней эмиграции, проходит время, и все отстаивается, и каждый занимает место своего уровня. Без сомнения, некоторые из наших станут очень даже известными в Штатах.
Не знаю, дошло ли до вас все то, что было мной издано, посылаю кое-что и прошу отписать о впечатлении.
Общие с Борей Свешниковым друзья рассказали мне, что он в восхищении от «Голема» Мейринка, посылаю ему через тебя эту книгу – текст я привез из Москвы, и тут мы ее издали.
Посылаю тебе журнал и открытку со Златкой и прошу тебя передать их моей матушке, адрес прилагаю.
Вам с Галкой – мои стихи, каталоги, проспекты и прочее. Все, что в нескольких вариантах, – распорядитесь, как знаете, но желательно, чтоб это увидели в первую очередь московские художники. Эдик, Галка – обязательно. И очень бы хотелось получить московские горкомовские и прочие издания такого типа.
