Владимир Лакшин - Солженицын и колесо истории
Говорили о новом рассказе Солженицына «Для пользы дела». Удивительно, что всякий раз этот писатель поворачивается по-новому. Вот что значит талант! Одна только подробность нехороша (тут мы все сошлись). Не надо, чтобы негодяй директор был еще и своекорыстен. Это мельчит смысл. Ну да Солженицын найдет, как поправить.
<…>
4. VI. 1963
Вечером в редакции виделся с Солженицыным. Подарил ему свою книгу и «Этимологический словарь» Преображенского, обещанный давно.
Говорили о его рассказе. Мне показался натянутым мотив выгоды, личной материальной выгоды для директора, отбирающего у техникума новое здание. Это лишнее. Неожиданно легко он согласился.
Сказал и об искусственных словечках, избыток которых, на мой взгляд, только мешает. Часто эти словечки придуманы изобретательно, дают эффект. Но не отвлекают ли они от существа дела? Отмечаешь про себя при чтении: «Ах, как ловко, даже щегольски сказано!» А читатель не должен бы специально замечать эти красоты у глубокого писателя.
Солженицын говорит, что только что, в Солотче, перечитывал Чехова и что даже у него, скажем в «Ариадне», встречаются небрежности в языке. Я заступился за Чехова и сказал, что по мне любая его зрелая вещь куда выше блистательного в литературном смысле Бунина (недавно я перечитал «Жизнь Арсеньева» и не смог восхититься). Солженицын согласился, что у Бунина, при всех его достоинствах, есть какая-то неприятная ограниченность и самодовольство старого барина.
Александру Исаевичу не откажешь в наблюдательности; он посмотрел на меня сегодня пристально и спросил: «Почему вы хромаете?» – а ведь, этого, кажется, никто не замечает.
7. VI. 1963
Возмущались в редакции клеветой на Солженицына. В Ленинграде, в редакции «Звезды» некто Дьяков публично утверждал, что Солженицын попал в лагерь не за политические разговоры, а как предатель. «Какие мерзкие, гнусные люди, – говорил Александр Трифонович. – Мы им этого не простим».
11. VI. 1963
Солженицын подарил мне выпущенный «Советским писателем» на скорую руку «Один день…». Издание действительно позорное: мрачная, бесцветная обложка, серая бумага. Александр Исаевич шутит: «Выпустили «в издании ГУЛАГа»».
6. VII. 1963
Болтун-цензор Виктор Сергеевич Голованов – колоритная фигура в нашей нынешней жизни. Его резиденция в Гослитиздате, и Светлана[55] понесла подписывать к нему книгу Макогоненко о Пушкине, которую она редактировала, а Голованов неожиданно разоткровенничался – о «Новом мире» говорил, о Солженицыне, словом, обо всем.
Он, как нарочно, из журналов цензурует нас и журнал Московской патриархии. «Что вы думаете, у них тоже бывают ошибочки, – объяснил он Светлане. – А в «Новом мире» меня все любят, и Б.Г. Закс, и А.И. Кондратович… Товарищи по Главлиту говорят мне: да брось ты этот журнал, с ним одни неприятности, вот выговор схватил за «Тройку, семерку, туз» Тендрякова. А я не бросаю, это дело интересное и важное. С Александром Трифоновичем у меня хорошие отношения. Я все разговоры с ним записываю, на всякий случай… Вот в этом сейфе тетрадь хранится… А Солженицына новый рассказ («Для пользы дела») – сложный: здание у детишек отбирает номерной институт, а ведь мы все для обороны делаем, готовы на любые жертвы… А тут детишек жалко… Ну, номерной, во всяком случае, придется им переменить – напишут просто НИИ, но ведь и это, по существу, не годится…».
<…>
К общему удовольствию я пересказал сегодня весь этот разговор Александру Трифоновичу и Заксу, предварив воспоминанием, как в Ташкентском аэропорту, в клозете ресторана, один пьяный говорил другому, смачивая затылок холодной водой над грязным умывальником. «Н-нет, все это оч-чень сложно… Тут надо знаешь как стараться… Я 20 лет в контрразведке служу и знаю, что главное – это держать язык за зубами».
<…>
9. VII. 1963
Цензура держит, не подписывая, рассказ Солженицына. На запросы отвечают: «Читаем». Возник в редакции разговор, сколько потребно времени, чтобы прочесть рассказ в 2 авторских листа? Кто-то заметил: «Да его мигом проглотят – это же интересно».
А Твардовский: «Кузьма Горбунов, когда был политредактором, так рассуждал: читаешь материал и вот по строчкам ползешь, все скучно, знакомо. Вдруг чувствуешь, что стало интересно, – вооружись. Пока идут цитаты, пересказы классиков марксизма-ленинизма – можно глазами скользить, все в порядке, а как заинтересовался – тут что-то не то… Я всегда на себе проверяю».
С Дементьевым и Александром Трифоновичем пошли после работы закусить на верандочку в Столешниковом. (Когда-то там был «Красный мак», а теперь забегаловка от «Урала».)
Вспомнили по какому-то случаю о паскудных нападках на Солженицына. «Я могу сказать, как Кутузов, – заявил вдруг Александр Трифонович, – «будут они у меня конское мясо есть». Попомните мое слово, так и случится».
<…>
15. VII. 1963
Рассказ Солженицына подписан цензурой. Вымарки пустяковые: слово «забастовка», еще что-то в этом духе. Тип «волевого руководства» – забрано в кавычки.
19. VII.1963
Подписан к печати № 7.
В номере:
Е. Драбкина. Удивительные люди.
А. Солженицын. Для пользы дела.
Н. Мельников. Строится мост.
Стихи В. Шефнера, М. Алигер, М. Танка.
Статья Е. Дороша «Воспоминания о Маяковском».
Рецензии А. Туркова, Ф. Светова, Т. Мотылевой.
26. VII.1963
<…>
Отправился сегодня из дому в редакцию – и вдруг чудесное зрелище: через улицу Чехова идут три ослепительных джентльмена – Твардовский, Некрасов, Солженицын, – все чистенькие, бодрые, деловые. Шли от редакционной суеты потолковать на улице. Позвали меня, и дойдя до Страстного бульвара, мы расположились на скамейке, спиной к моему дому.
Солженицын, явившийся в белом картузе, в каком в чеховские времена ходили землемеры и помещики средней руки, жаловался на нездоровье, головные боли. Сказал, что пишет нечто, осенью, быть может, привезет показать и для этой работы пропадает в библиотеке. В Москве оказалось невозможным заниматься, все узнают его, так он приспособился ездить в Ленинград, сидит там в Публичной библиотеке и очень доволен.
<…>
25. VIII.1963
Я начал вплотную заниматься давно задуманной статьей о Солженицыне. Идет туго. В голове сумбур, но сумбур не бесплодный.
Из этого должно что-то выйти, хотя трудно удержаться в рамках цензурности.
<…>
27. VIII.1963
<…>
Утром Твардовский был в «Известиях» у Аджубея.
О Солженицыне Аджубей, между прочим, спросил: «Говорят, опять скользкую вещь написал?» Твардовский возмутился.
<…>
31. VIII.1963
В «Литгазете» напечатана статья Ю. Барабаша «Что есть справедливость?» – против рассказа Солженицына «Для пользы дела».
Из статьи Ю. Барабаша(«Литературная газета», 31 августа 1963 г.)
«Итак, неудача… Но разве застрахован от этого хотя бы один художник, тем более художник ищущий?
Конечно, нет.
И быть может, не стоило бы говорить об этой неудаче А. Солженицына, если бы недостатки рассказа «Для пользы дела» не имели много общего с тем, что критика отмечала, например, еще в «Матренином дворе». Речь идет о попытках решать сложнейшие идейно-нравственные проблемы, судить о людях и их поступках вне реальных жизненных связей, оперируя абстрактными, не наполненными конкретным социальным содержанием категориями. Там – «праведница», без которой якобы не стоит ни село, ни город, ни «вся земля наша». Здесь – «маленькие» люди, расшибившие себе лбы в бесплодных попытках ответить на поставленный «вне времени и пространства» схоластический вопрос – что есть справедливость?
Казалось бы, «Для пользы дела» – самый современный из рассказов А. Солженицына, почти наши дни, но если вдуматься, если отбросить такие сугубо внешние приметы, как катамараны и пальмы на рубашках, да короткие ежики, да «архисовременные» суждения ребят о литературе, – если все это отбросить, то окажется, что взгляд писателя на жизнь, его позиция остались такими же несовременными, во многом даже архаичными, как и в «Матренином дворе». «Нового», подлинно современного Солженицына мы здесь не узнали…
А ведь перед нами, несомненно, крупный и честный талант, своеобразие которого – в обостренной чуткости к любому проявлению зла, неправды, несправедливости. Это большая сила, но – только в сочетании со знанием и глубоким пониманием законов, по которым движется жизнь с умением ясно видеть направление этого движения.
Думается, верится – встреча с «новым» Солженицыным – впереди…»
12. IX.1963
Хитров рассказывал вчера, как нервничал Гребнев, заместитель Аджубея, когда в «Известиях» печатался «Теркин на том свете».
