Владимир Хазан - Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона
Сердечный привет Мирре Яковлевне. Всего вам обоим лучшего к Новому году. А. Шестова
1. Год определяется по контексту.
2. Исповедь Августина Блаженного.
3. Вышедший посмертно труд немецкого философа и социолога Георга Зиммеля (1858–1918), который можно было бы перевести на русский язык как Созерцание жизни.
4. Бенжамен (Беньямин) Фондан (наст. фам. Векслер) (Benjamin Fondane [Wexler]) (1898–1944, погиб в Аушвице), французский писатель, эссеист еврейско-румынского происхождения, один из самых преданных учеников Шестова, написал о нем воспоминания.
5. Некоторые книги из личной библиотеки Шестова находятся ныне в Национальной библиотеке Израиля (Иерусалим).
«И я сохранил лучшие воспоминания о пребывании своем в Палестине»
(Палестинский след в биографии и «постбиографии» Льва Шестова)
Палестинский единомышленник и пропагандист философии Льва Шестова
Описывая в Мышкиной дудочке возвращение Л. Шестова из Палестины, А. Ремизов со своим неизменным гротескно-игровым чувством резюмировал:
Лев Исаакович только что вернулся из Палестины <…> Шестов объехал автомобилем всю Палестину вдоль и поперек. «Да ничего особенного, всю дорогу я следил за счетчиком»[81].
Этот эпизод из биографии Шестова – посещение им Святой земли в марте-мае 1936 г. – вряд ли, однако, можно ограничить приведенной шуткой. Основные сведения о шестовском визите в Палестину изложены в книге Барановой-Шестовой (II: 150-53), какие-то новые, дополнительные подробности включает опубликованная выше переписка. Вместе с тем немало важных и небезынтересных сведений и фактов, связанных с этой поездкой, остаются малоизвестными. В частности, возникшее у Евсея Шора (см. о нем прим. 1 к письму Шестова Эйтингону 75, от 5 марта 1936 г.) намерение повторного приглашения Шестова и безусловно-положительное отношение к нему со стороны философа. Недостаточно сказано также об издательских проектах Е. Шора или, точнее, прилагаемых им усилиях договориться о выпуске шестовских книг в немецкоязычном швейцарском издательстве Vita Nova[82], к которому он был близок (см. прим. 6 к письму 77, от 31 июля 1936 г.), с издателем L. Schneideг’ом или с Schocken Verlag. Не его вина, что над Германией уже собирались свинцовые тучи и в Европе вообще все более и более крепким становился запах серы. Как писал Шор Шестову 7 февраля 1937 г.: «Порою, действительно, кажется, что весь мир понемногу сходит с ума и что духовная работа уходит все глубже в катакомбы». Противостоять напору этого безумия, включая злобную антисемитскую агрессию, становилось уже невозможно.
Точно так же не удалось Е. Шору найти заинтересованного издателя и финансовую поддержку для выпуска книг Шестова в Палестине на еврейском языке, о чем он писал автору в письме от 10 февраля 1936 г. (см. прим. 2 к письму Шестова Эйтингону 75, от 5 марта 1936 г.), – там тоже было далеко не спокойно, и еврейская культурная жизнь была загнана в свои «катакомбы». В письме Шестову от 12 октября 1938 г. Е. Шор следующим образом рисовал батальный пейзаж палестинской политической и культурной жизни:
Мы живем здесь все еще в состоянии войны. Мировые события отражаются непосредственно на положении Палестины, и сейчас мы находимся в напряженном ожидании выяснения дальнейших судеб нашей страны. Несмотря на все это, мы не оставляем нашей культурной работы; то обстоятельство, что ее подчас приходится производить, действительно, под звуки выстрелов, раскрывает, кажется мне, лишний раз ценность такого рода деятельности.
Совершенно естественно, что несмотря на эти поистине героические усилия еврейских интеллектуалов, противостоящих невероятным экономическим и финансовым трудностям (выход едва ли не каждой книги превращался в незаурядное культурное событие) и преодолевающих общую неблагоприятную политическую ситуацию – арабский террор, отсутствие поддержки мирового сообщества и пр., пытаться жить полноценной духовной жизнью, сохраняя и преумножая нравственные ценности и болея сердцем за грубо попранный европейский гуманизм[83], далеко не все из задуманного и намеченного удавалось осуществить.
Нереализованным оказался и замысел Е. Шора написать книгу о Шестове, план-проспект которой приводится ниже. Не станем забывать, что этот достойнейший человек, ученый-гуманитарий, историк философской и художественной мысли, переводчик и культурно-общественный деятель существовал в основном на литературные гонорары – вещь саму по себе крайне зыбкую и ненадежную, а в те годы, о которых речь, да еще в экономически и культурно неразвитой Палестине, и вовсе чрезвычайно проблематичную, ср. в его письме Шестову от 16 июня 1938 г., которое приводится ниже: «Состояние моего здоровья и необычайно трудные материальные условия существования мешали моей философской работе». Кроме того, запас времени у Е. Шора оказался предельно мал: сначала реализовать его замысел о повторном приглашении Шестова в Палестину помешали арабские беспорядки, после этого – болезнь Шестова, а 19 ноября 1938 г. философа не стало.
Несмотря, однако, на то, что «шестовские проекты» Е. Шора в основном не были воплощены и не продвинулись далее благих пожеланий, эта сторона деятельности самозабвенного «конфидента», горячего приверженца и популяризатора «sola fide» выдающегося философа, в духовном плену которого он находился в такой же степени, как и Эйтингон, еще ждет своего исследователя. Мы посчитали, что данный материал органично примыкает к тем сюжетам из истории жизни Шестова и его идей, о которых шла речь в письмах, составивших основной корпус книги.
Переписка Е. Шора с Шестовым приводятся по вторым, машинописным, экземплярам, сохранившимся в его архиве (Ehoshua and David Shor Coll., Dept. of Manuscript and Rare Books of the National Library (Jerusalem), Arc 4° 1521/69 (переписка с Эйтингоном и другие письма из этого архива: Arc 4° 1521/67-68)); в дальнейшем данная архивная атрибутика, исключая специально оговоренные случаи, не указывается.
Первоначальное знакомство Шора с Шестовым было заочным. Поздравляя мыслителя с 70-летием, он 10 февраля 1936 г. отправил ему письмо, которое приводилось выше (см. прим. 2 к письму Шестова Эйтингону 75, от 5 марта 1936 г.). Поездка Шестова в Палестину, его лекции и беседы, живое общение с ним, интеллектуальная глубина, масштаб и обаяние личности этого человека произвели на Шора, который играл одну из главных скрипок в организации его лекционного турне, неизгладимое впечатление. После отъезда Шестова из Палестины он писал Эйтингону 28 мая 1936 г.:
Дорогой Макс Ефимович,
<…>
Вы, вероятно, с разных сторон слышали, да и Лев Иса<а>кович сам Вам, наверное, писал, что лекции его в Тель-Авиве прошли с очень большим успехом; читал Лев Ис<аакович> прекрасно, завоевал всеобщее расположение и любовь, и многие ждут с нетерпением его возвращения в Палестину. Для меня приезд и пребывание его были настоящим праздником; его философия приобретает в личном общении с ним и новую жизнь, и новую глубину; а беседы с ним доставляют совершенно исключительное удовольствие. Если только обстоятельства позволят это, в будущем сезоне я хочу провести в Тель-Авиве ряд бесед, как бы семинар, посвященный философии Льва Иса<а>ковича, чтобы приготовить публику ко вторичному приезду его. Необходимо создать здесь хотя бы небольшую группу, которая не только восхищалась бы Львом Иса<а>ковичем, как лектором и обаятельным человеком, но постаралась бы по-настоящему проникнуть в сущность его учения. Я очень рад, что мой первоначальный план – прочесть о нем доклад до приезда его сюда – не осуществился: после личного общения с ним его философия по-новому открылась мне, и многое из того, что было предположением и догадкой, стало уверенностью.
Мы очень надеемся, что возможно будет в будущем году устроить приезд Льва Ис<ааковича> в Палестину, и при этом так, чтобы это не связано было больше с материальными жертвами для Вас. Не знаю, сообщал ли Вам уже Зандбанк[84] о материальных результатах лекций Л<ьва> И<сааковича>. Если он не сделал этого до сих пор, то только потому, что здоровье его на почве переутомления сильно пошатнулось за последнее время, и он должен был по-настоящему иметь полный отдых. Насколько мне известно, лекции в Тель-Авиве принесли 14 фунт<ов> чистого дохода, лекции в Хайфе и Ерусалиме – около 6<фунтов>. Вместе с Вашими 10-ью фунтами образовалась сумма в 30 фунтов; 16 ф<унтов> 75 п<иастров> были уплачены за билеты Париж-Яффа и обратно; 13 ф<унтов> 25 п<иастров> были переданы Г. Л. Ловцкому для Льва Ис<аакови>ча в возмещение расходов по поездкам и пребывании в Палестине[85]. Если бы не печальные события, постигшие нас[86], то, несомненно, сбор с лекций Л<ьва> И<саакови>ча покрыл бы всю сумму.
Но как бы то ни было: лед сломан, и, если только жизнь войдет здесь в нормальную колею, на будущий год возможно будет устроить приезд Льва Ис<ааковича> без тех хлопот и трудностей, которых <sic> пришлось преодолевать этой весной. От лица всех тех, кто знает о Вашем деятельном участии в деле организации приезда Льва Иса<а>ковича в Палестину, приношу Вам благодарность за приезд Льва Иса<а>ковича. Я считаю, что приезд его был<,> несомненно<,> событием в жизни Тель-Авива, которое будет иметь благотворные последствия в будущем. Без Вашего содействия и участия этого события бы не произошло.
