Элвин Москоу - Столкновение в океане
Искра надежды озарила осунувшееся лицо капитана Каламаи, когда в маленьком судне он узнал долгожданный буксир. Поднявшись на его борт, Каламаи вошел в рулевую рубку, чтобы обсудить с командиром «Горнбима», лейтенантом Роджером Эрдманом, проблему буксировки. Оставшиеся в шлюпках 11 и 5 также поднялись на борт и с благодарностью приняли предложение выпить дымящийся кофе.
Тридцать один член команды из третьей спасательной шлюпки воспользовались гостеприимством эсминца «Аллен» и стали ожидать там известий об окончании переговоров, которые велись в рулевой рубке «Горнбима».
В 9 часов 20 минут «Эвергрин», поддерживавший прямую радиосвязь со своим штабом в Бостоне, направил береговой охране радиограмму:
«ГОРНБИМ ПРИБЫЛ К АНДРЕА ДОРИА ПОДОБРАЛИ СПАСАТЕЛЬНЫХ ШЛЮПОК 45 ЧЕЛОВЕК КОМАНДЫ ВКЛЮЧАЯ КАПИТАНА ВОЗМОЖНОСТИ БУКСИРОВКИ СУДНА СООБЩИМ ДОПОЛНИТЕЛЬНО»
Бостон не замедлил с ответом:
«НИКАКИХ ПОПЫТОК БУКСИРОВКИ ГОРНБИМУ НЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ ИТАЛИЕЙ ЛАЙН СВЯЗЫВАЕТСЯ С МЕРРИТОМ, ЧЭПМЕНОМ И СКОТТОМ, А ТАКЖЕ С МОРАНОМ. БУКСИРОВКА И ПОМОЩЬ БУДУТ ОКАЗАНЫ, ПО-ВИДИМОМУ, ОДНОЙ ИЛИ ОБЕИМИ ФИРМАМИ».
Надобность в подобном приказе вряд ли была необходима. Крен «Андреа Дориа» достиг почти 50°. Прогулочная палуба находилась уже в воде, носовая часть тяжело осела в воду. Вопрос о буксировке отпадал полностью. Об этом капитану «Андреа Дориа» сообщил лейтенант береговой охраны. Выслушав его, капитан Каламаи не стал спорить. Он взглянул на море, сверкавшее в лучах солнца, и увидел, что лайнер, которым он командовал, тонет. Собственно, он начал тонуть в 9 часов 45 минут, накренившись на правый борт почти на девяносто градусов. Капитан Каламаи мог видеть черную внутренность дымовой трубы судна, уставившейся своим эллиптическим зевом, едва возвышавшимся над водой, прямо на него. Казалось, судно именно в этот момент уйдет на дно, но оно еще держалось, высоко поднявшись одним бортом и распластавшись по воде другим.
Говоря точно, судно не тонуло в этот момент, оно опрокидывалось. С технической точки зрения инженер-судостроитель именно так бы и охарактеризовал положение, в котором оказался лайнер, и это имело бы для него глубокий смысл. Дело в том, что каждое судно, приняв внутрь определенное количество воды, может затонуть от потери плавучести. При конструировании современных судов допускается вероятность их потопления, именно потопления, но не опрокидывания. Разделение корпуса продольными и поперечными водонепроницаемыми переборками и прочие технические усовершенствования конструкций крупных судов, вводившиеся в течение многих лет, преследовали одну цель — предотвратить опрокидывание. Все эти плоды инженерной мысли были обобщены в международных правилах, подробнейшим образом разработанных и сформулированных на различных морских конференциях. Таким образом, инженеру-судостроителю было ясно, что либо на «Андреа Дориа» были нарушены правила обеспечения остойчивости и мореходности, либо в существующие международные стандарты конструкций судов вкралась какая-то погрешность.
Сам по себе факт, что «Андреа Дориа» в течение одиннадцати часов после столкновения находился на плаву с высоко поднятым кверху над водой левым бортом, говорит о том, что судно не тонуло от веса проникнувшей внутрь корпуса воды, оно накренилось, а затем — опрокинулось. В этом суть трагедии замечательного лайнера. Капитану Каламаи она надорвала сердце.
В 10 часов утра море захлестнуло носовую часть судна, на мгновение скрывшуюся под водой. Потом волна отбежала назад, как будто для того, чтобы с новой силой хлынуть на нос. Через две минуты в волны погрузилась дымовая труба с красно-бело-зеленой каймой и море ринулось внутрь ее. «Андреа Дориа» лег правым бортом на поверхность моря, и вода проникла внутрь огромного судна по всей его длине. Еще минуту спустя оно оказалось как бы рассеченным вдоль, и его правая сторона скрылась под волнами. Три расположенных в ряд плавательных бассейна стали заполняться водой. На левом борту спокойно и неподвижно висели восемь спасательных шлюпок. Немного погодя погрузилась в воду носовая часть, оставив на поверхности океана белый след. Округлая корма при этом поднялась вверх и вышла из воды, обнажив обычно скрытые от взоров руль и два винта. Задержавшись в таком положении, а затем как бы колеблясь, судно пошло на дно, пустив к небу небольшой фонтан. Некоторые спасательные шлюпки левого борта сорвались, наконец, с мест и присоединились к длинному шлейфу обломков, плывших по воде. Остальные шлюпки, на которых команда не освободила крепления, пошли на дно вместе с судном.
«Андреа Дориа» погрузился в волны правым бортом, носом вниз. Его корма задралась высоко в воздух, а затем тоже скрылась под водой.
Он исчез в 10 часов 09 минут 26 июля 1956 года в двух милях к юго-западу от того места, где ровно одиннадцать часов тому назад столкнулся со «Стокгольмом». На темной поверхности моря появился изумрудный пенистый след длиной около 215 метров. Мощное выделение пузырей продолжалось в течение пятнадцати минут, пока весь задержавшийся воздух не покинул роскошных помещений мертвого лайнера, опустившегося в свою могилу на песчаном дне.
Почти не нарушая молчания из-за охватившей всех печали, команда «Андреа Дориа» с благоговейным трепетом наблюдала с палуб «Стокгольма», «Горнбима» и «Аллена» последнюю предсмертную агонию своего судна, которое определяло уклад жизни людей, плававших на нем, и служило им домом. Смерть особенно остро дает почувствовать человеку его одиночество на этом свете. Некоторые плакали.
В тишине, царившей на борту «Аллена», члены итальянской команды стали очищать карманы от различных предметов с «Андреа Дориа» и кидать в море все, что раньше принадлежало лайнеру: ключи, ручные фонари, прочую мелочь. Они платили дань безмолвному и жестокому морю. Они стремились избавиться от всего, что напоминало несчастное судно…
Спустя десять минут «Эвергрин» доложил по радио общую обстановку:
«АНДРЕА ДОРИА ЗАТОНУЛ НА ГЛУБИНЕ 69 МЕТРОВ 26 ИЮЛЯ В 14 ЧАСОВ 09 МИНУТ ГРИНВИЧСКОГО ВРЕМЕНИ В ТОЧКЕ С КООРДИНАТАМИ 40°29',4 СЕВЕРНОЙ 69°50'5 ЗАПАДНОЙ ЭВЕРГРИН НАМЕРЕН ОСМОТРЕТЬ ОБЛОМКИ. ГОРНБИМ ИМЕЕТ НА БОРТУ ПОСЛЕДНИХ ИЗ ПОТЕРПЕВШИХ ЛЕГАР РАЗЫСКИВАЕТ УПАВШЕЕ БОРТА СТОКГОЛЬМА ТЕЛО ОВАШО ГОТОВ ЭСКОРТИРОВАТЬ СТОКГОЛЬМ НЬЮ-ЙОРК ОСТАЛЬНЫЕ СУДА БЕРЕГОВОЙ ОХРАНЫ ИСКЛЮЧАЯ ТАМАРОА И СУДА НАХОДЯЩИЕСЯ НА МЕСТЕ ПРОИСШЕСТВИЯ СЧИТАЮ ВОЗМОЖНЫМ ОТОЗВАТЬ»
Из Нью-Йорка шло судно береговой охраны «Тамароа», которое вместе с катером «Овашо» должно было затем сопровождать «Стокгольм». Когда механикам удалось разрезать автогеном левую якорную цепь на уровне главной палубы, капитан снова принялся гонять «Стокгольм» вперед и назад, дергая зажатую цепь в противоположных направлениях. Цепкая хватка остававшейся якорной цепи стала, наконец, ослабевать. Вдруг стоявшие около брашпиля старший штурман Каллбак и старший боцман Элиассон почувствовали, что палуба под ногами затрещала и стала проваливаться вниз. Они успели прыгнуть назад к стене волнолома как раз в тот момент, когда часть сокрушенного носа длиною двадцать метров обрушилась в море вместе с брашпилем, заклинившейся якорной цепью и телом женщины, которое так и не удалось вытащить из обломков. Было начало одиннадцатого утра.
Извещенный по радио о падении тела спасатель «Легар» немедленно обследовал морскую поверхность вблизи «Стокгольма», но ничего, кроме двух акул, не обнаружил. Капитан Норденсон осторожно маневрировал «Стокгольмом», проверяя его мореходность, и в 10 часов 15 минут судно пошло в Нью-Йорк со скоростью 8,4 узла, чтобы следовать в сопровождении «Овашо», к которому затем должен был присоединиться «Тамароа».
Капитан Каламаи и все вместе с ним покинувшие «Андреа Дориа» отдыхали на борту буксира береговой охраны «Горнбим», ожидая решения вопроса об их доставке в Нью-Йорк. Находясь уже двадцать семь часов на ногах и более двенадцати часов без пищи, люди совершенно выбились из сил. На смену огромному нервному напряжению минувшей ночи пришли слабость и подавленность. Искрившееся ослепительным светом в ярких лучах солнца море, как невинный младенец, плескалось над местом, где затонул итальянский лайнер. Этот яркий фон как бы оттенял внешний вид капитана Каламаи, выглядевшего уставшим от жизни стариком. Щетина на его небритом лице была седой.
Пользуясь затишьем в радиопередачах, штаб береговой охраны в Бостоне запросил некоторые подробности столкновения и характер повреждений, полученных «Андpea Дориа». Этот запрос был передан через «Эвергрин» на «Горнбим», и капитан Каламаи, чувствуя себя в долгу перед приютившими его хозяевами, ответил. В Бостоне была получена радиограмма.
«КАПИТАН СООБЩИЛ — ПОВРЕЖДЕН КОРПУС ПОЗАДИ МОСТИКА ГЛУБИНА ПРОНИКНОВЕНИЯ ОДНА ТРЕТЬ ШИРИНЫ СУДНА РАЗМЕР ПРОБОИНЫ 12 МЕТРОВ СРАЗУ ВСЛЕД ЗА СТОЛКНОВЕНИЕМ СУДНО ДАЛО КРЕН 25 ГРАДУСОВ»
