Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 2. С Юрием Гагариным
– Трудно сказать почему. Потому ли, что я всю войну за баранкой и очень люблю шоферскую службу. Желание посидеть за рулем? Страсть глотать километры и открывать деревеньки? Шоферы его тоже любили…
В летнее время сельский шофер дядя Тихон, уезжая в дальние хлебные рейсы, заходил непременно: «Ну, собирайся…» В кабине садились рядом. Герман запускал мотор и ждал ночи, когда уставший дядя Тихон начнет носом клевать. Тогда можно будет попроситься за руль. Можно будет вести груженную хлебом машину бесконечно длинной дорогой, пугать фарами зайцев и глядеть, как падают звезды в пшеницу…
– Принес аттестат зрелости. Пятерки! Конечно, радость отцу. Но лето было тревожным – какую дорогу выбрать?..
Герман Титов на приеме в Большом Кремлевском дворце.
Судьбу решил знакомый летчик, приехавший в отпуск. До темноты сидели на старом бревне возле сада. Вздыхала и умолкала гармошка. Летчик рассказывал, Герман слушал. А утром сказал: «Еду!» Сбрил щегольские «выпускные усы». Попрощался с шоферами, с любимым учителем, обнялся с хорошим другом Юркой Черемновым.
– Письма приходили издалека. «Учусь летать. Это сложнее и интереснее, чем ездить…» «Видел Землю сверху – нет слов рассказать…» Я ответил тогда: «Пасечник Семен Федорович – хороший пасечник. Шофер дядя Тихон – хороший шофер. Учитель Семен Николаевич – хороший учитель. Решил быть летчиком – будь настоящим летчиком…»
Он учился летать. Опять грамоты: за учебу, за физкультуру, за самодеятельность. Он начал летать. Он писал о хороших товарищах, о хорошем инструкторе Станиславе Короткове, которого все называют «наш Стасик»… Первый полет на «МиГе». Первое учебное боевое задание. Общественная работа: редактор «боевого листка», секретарь комсомольской организации…
– В пятьдесят седьмом – последнее письмо из училища: «Я летчик! Служить буду в Ленинградском военном округе…»
Женитьба после года работы. Переезд в Москву. Письма его хорошие, бодрые: «Работа становится интересной», «Работа становится все интересней», «Я счастливый человек, папа!» Отец не расспрашивал «что и как». Служба есть служба.
Иногда письма задерживались. Вместо него писала жена Тамара: «Герман выехал». «У Германа много работы…», «Очень занят…». Потом его спокойные письма: «Много читаю…», «Были с Тамарой в Большом театре…», «От велосипеда ссадины на коленях…», «Я теперь инструктор парашютизма…», «Жаль, что сад пострадал. Все-таки суровая наша Сибирь…», «Поздравьте – я кандидат партии!»
– А на этой карточке дочка. Земфира. Герман был в отпуске. Фотографировались семейством… Земфира работает в Барнауле на текстильном комбинате. Готовится в техникум… У вас чуть ли не дюжина аппаратов. Изобразите нас с матерью. Герману надо послать…
На прощание на чемодан поставили две банки смородины:
– Это вам. А это передайте в Москве, вот адрес. Своя, сибирская, не то что с базара.
* * *– Из нашего сада?! Тамара, скорее – наша смородина… Не кислая, совсем не кислая. Ай да батя!.. Ну, как они там, отец, мама, сестренка? Неужели вчера только виделись?.. Тамара, высыпай-ка в тарелку. Может, чаю хотите?..
…Космонавт Два… В моем блокноте записаны строчки из только что вышедшей книги Гагарина.
Апрельские дни. «Мы улетали на космодром… Рядом сидел мой ближайший друг – Космонавт Два – великолепный летчик, коммунист… И я, и мой товарищ, который в любом случае был готов занять место в кабине «Востока», чувствовали себя превосходно…»
Ночь перед стартом. «Вместе со мной в комнате – Космонавт Два. Уже несколько дней мы жили по одному расписанию и во всем походили на братьев-близнецов. Да мы и были братьями: нас кровно связывала одна великая цель, которой мы отныне посвятили свои жизни… Я невольно любовался правильными чертами красивого задумчивого лица, его высоким лбом, над которым слегка вились мягкие каштановые волосы. Он был тренирован так же, как и я, и, наверное, способен на большее. Может быть, его не послали в первый полет, приберегая для второго, более сложного».
И вот я сижу рядом с другом Гагарина. Украдкой гляжу на лицо. Точен портрет? Да, Юрий Гагарин верно писал. Светлые волосы. Веселые, живые глаза. Он улыбается:
– Совсем не кислая. Отец давно собирался завести этот сорт… Честно, вам понравилось в наших местах? Что Крым! В отпуск – только к себе, на Алтай…
На нем небесного цвета рубашка, синие спортивные шаровары. Он только что с работы. В фильме «Первый рейс к звездам» я видел его лицо… Барокамера, термокамера, центрифуга, плавание, парашют… Очень нелегок путь космонавта. Однако сейчас лицо у него не усталое…
Полка с книгами. Телевизор, стеклянные безделушки. Модель ракеты. Томик Лермонтова на столе. Между страницами подсохший листик черемухи.
…Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз,
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез…
– Как будто про наши места, правда ведь, а?..
Я встречался с ним и на юге, где космонавты ловили рыбу, набирались солнца на пляже, играли в бильярд и теннис. Он и там был с книжкой.
– Любите стихи?
– Люблю.
Я видел его вместе с Гагариным на волейбольной площадке и в лодке на веслах. Они дружно гребли и смеялись. Я мысленно сравнивал космонавтов. Кому отдать человеческое предпочтение? Я не мог ответить на этот вопрос. В них много общего, много и разного. Юрий невозмутим при всех обстоятельствах. Герман спокоен, но более эмоционален. Юрий любит песни и книги о подвигах. Герман – музыку и стихи. Роднит их больше всего простота. Настоящие русские парни. Им было хорошо в одной лодке. Они с полуслова поймут друг друга и в корабле-звездолете. Придется летать и вдвоем? Наверное. Не всегда же летать в одиночку…
В гостях у Германа я был двадцать минут. С Тамарой он собирался в кино – в клубе шел фильм «Старик и море». Зазвонил телефон. Герман взял трубку.
– Да, я готов… Хорошо… Тамара, я скоро вернусь…
Прощаемся. Жмем руки…
Каким будет день перед стартом? Вначале, быть может, вот так же позвонит телефон. Вот так же спокойно он скажет: «Хорошо!» Поцелует жену: «Тамара, я скоро вернусь…»
* * *И вот он вернулся с небесной дороги, с нелегкой работы. Земля посылает ему улыбки и поцелуи. Земля встречает его музыкой и стихами. Ты вернулся, Герман Титов. Дай, звездный пахарь, пожать твою руку. Крепко пожать за то, что ты наш, за то, что умеешь летать и возвращаться…
Фото автора. Алтай – Москва. 9 августа 1961 г.Земля, растившая космонавта
Земля с океаном трав и пшеницы. Островами березы. Гудение комбайнов и ржание лошадей на заре. Перепелиная песня, крики диких гусей по озерам. Это Алтай, это земля, где он вырос.
Вот его детство. Снимок сделан отцом лет двадцать с лишним назад. Осень. Свезены с огорода картошка и тыква. Маленький «альпинист» Герман Титов взял первую высоту…
Как и в юности его, клубятся вечерами туманы на этой земле. С тяжелой ношей садятся отдохнуть на цветы работящие пчелы. По длинным дорогам пылят машины с целинным хлебом.
Эти снимки сделаны в километре от дома, где он вырастал. Тут каждая березка помнит о нем. Он ездил в ночное, он собирал землянику на солнцепеке, а к этой одинокой березке он приходил с книжкой…
Родная земля ждет его в гости. Поспели хлеба. Согнулись ветки от яблок, душистым медом наполняются кадки. Добро пожаловать к родному порогу!
…По пути к дому не миновать пасеки. Пчеловода зовут Иваном. Иван Молчанов. С ним вместе учились… Присесть возле ульев, слушать рассказ пчеловода о совхозных делах. Расспрашивать и самому отвечать… живет на земле счастье. Оно большое и разное. Высокое счастье – увидев звезды, вернуться к родному порогу, обнять отца с матерью, посидеть с земляками, послушать, как кричит перепел, порхают дрозды на рябинах, как шепчут березы родной земли…
Фото автора. С. Полковниково, Алтай. 10 августа 1961 г.Буш – африканская степь
Час ночи. Проводник бросает кверху горсть пыли и делает знаки идти против ветра… Колотится сердце, звенят цикады, тревожно и монотонно кричит незнакомая птица: «Ой, ой! Ой-ой!»
– Сколько их?
На лунной площадке проводник прутиком чертит цифры: двадцать – тридцать голос… Кажется, слышим дыхание зверей. Но их шагов сорок – не более. Низким, идущим из хобота звуком слониха зовет детеныша… Треск и шорох в темных кустах… Я ущипнул Генриха за руку:
– Неужели не сон, неужели Африка?
(Из записной книжки). 2 июня 61 г.Страна леопардов
Что значит буш. Это слово мы узнали перед отъездом, когда наспех листали книжки об Африке. Теперь мы снова в Москве. В одежде сидят колючки непролазных кустарников… Буш – это и не степь, и не лес. Это ни на что не похожая огромная ширь африканской земли на самом экваторе. Рычанье львов по ночам. Слоны, жирафы, страусы, носороги, антилопы пятнадцати видов и стаи непуганых птиц. Помните слово «бушмен»? Так вот: мен – человек по-английски. Бушмен – человек буша. У них всегда готово копье на льва и на врага, если надо…
