Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
«Когда 20 июля 2-ю танковую дивизию, сражавшуюся на передовой с 12 июня, наконец вывели из сектора Комона, это не означало, что нам дали передышку. Британцев остановили в районе Кана 19 июля; ожидалось, что они скоро возобновят наступление. Для отражения этой атаки мою дивизию 24 июля перебросили к Бретвилю, а прибывшую от Па-де-Кале 116-ю танковую дивизию послали к Рувру. Мы ждали новой атаки милях в пяти от передовой в Кане. В обеих дивизиях – 2-й и 116-й танковых – было около двухсот танков, это довольно много. Однако вместо британцев 25 июля неожиданно атаковали американцы около Сен-Ло, откуда нас только что вывели. Нас одурачили. Мы понапрасну разместили огромный бронетанковый резерв к югу от Кана и ослабили фронт к западу от реки Орн. Сильно раздосадованное верховное командование быстро перебросило нас обратно к Сен-Ло 26 июля, но к тому моменту уже невозможно было воспрепятствовать прорыву американцев».
Ошибка немецких командующих создала благоприятные условия, столь необходимые генералу Брэдли. К началу наступления в Сен-Ло семь из десяти немецких танковых дивизий толклись в узком полукруге к югу от Кана, так и не дождавшись наступления британцев[13].
Это позволило американцам пересечь шоссе Перье – Сен-Ло и двинуться на восток, практически не встречая серьезного сопротивления немецкой пехоты. Когда 28 июля после стремительной гонки в бой вступили 2-я и 116-я танковые дивизии, Кутанс уже был взят, а к северу от города в окружении оказались три пехотные и три бронетанковые дивизии. Кое-кому удалось выскользнуть из клещей, но к 31 июля в Авранше было захвачено более 8000 немецких пленных. Настал звездный час для броска в Бретань 3-й армии генерала Паттона.
Воцарившиеся в результате этих событий хаос и смятение отчетливо отражены в записях телефонных переговоров фельдмаршала фон Клюге 31 июля 1944 года. Никто не заменил раненого Роммеля на посту командующего группой армий «Б», и приказы фон Клюге выполнял его начальник штаба генерал Шпейдель, пока еще не арестованный за участие в заговоре 20 июля. 7-я армия, защищавшая нормандский фронт вместе с танковой группой «Запад», быстро таяла под усиливавшимся натиском американцев.
В час ночи 31 июля Шпейдель по телефону доложил фельдмаршалу фон Клюге, что «левый фланг рухнул». Сорок пять минут спустя генерал Фармбахер, командовавший корпусом в Бретани, объявил о своих трудностях во взаимодействии с военно-морскими и военно-воздушными частями, дислоцированными в портах и на аэродромах Бретани. Сепаратное командование тремя родами войск всегда было головной болью военачальников. Поскольку люфтваффе подчинялись только Герингу, а военный флот – только Деницу, ни один офицер сухопутных сил не мог заставить формирования других родов войск выполнять его приказы, какая бы критическая ситуация ни сложилась. Этот индивидуализм ревниво охранялся всеми тремя родами войск, а также войсками СС, которые напрямую подчинялись Гиммлеру. Фон Рундштедту и фон Клюге постоянно приходилось добиваться личного согласия Гитлера на любой приказ, который они собирались отдать несухопутным соединениям[14].
Типичным примером проблем, создаваемых косной системой независимого командования, был тот факт, что Фармбахер так и не добился крупных морских и воздушных соединений, которые помогли бы ему сдержать натиск американцев.
В девять часов утра Шпейдель доложил о дальнейшем ухудшении ситуации. Он заявил, что положение 7-й армии «абсолютно неясно»; критическое положение сложилось отчасти из-за решения 7-й армии пробиваться к Авраншу вместо того, чтобы стоять на позициях севернее города. Похоже, Шпейдель верил в то, что, удерживая фронт, окруженная после падения Авранша 7-я армия имела бы больше возможностей для восстановления положения. Фон Клюге, разделявший это мнение, отдал контрприказ, отменявший приказ 7-й армии на прорыв. Это произошло из-за недооценки сил союзников и их способности обеспечить успех такого дерзкого маневра, как прорыв к Авраншу.
31 июля, пообщавшись со всеми полевыми командирами, фон Клюге позвонил в ставку верховного главнокомандующего и побеседовал с генералом Вальтером Варлимонтом, принявшим звонок, как представитель Гитлера. Отчет об этом разговоре проясняет влияние американского прорыва в Сен-Ло на 7-ю немецкую армию.
«10.45.
Беседа фельдмаршала фон Клюге с генералом Варлимонтом.
Главнокомандующий на западе... докладывает, что враг находится в Авранше и, возможно, в Вильдье. Эти ключевые для будущих операций позиции требуется удержать любой ценой... Для решающего сражения абсолютно необходимы свободные военно-морские и воздушные соединения... без них проблему не решить. Генерал Варлимонт соглашается доложить фюреру. Главнокомандующий на западе настаивает на серьезности ситуации. Пока не ясно, возможно ли остановить противника на данной стадии операции. Противник господствует в воздухе и подавляет почти все наши передвижения, а все перемещения противника предваряются и прикрываются авианалетами. Потери людей и вооружения чрезвычайные. Под непрерывным смертоносным вражеским огнем падает боевой дух войск. К тому же все пехотные части распались на разрозненные группы, не координирующие свои действия. В тылах, чувствуя приближение развязки, наглеют террористы. Этот факт и потеря многих объектов связи необыкновенно затрудняет процесс командования... Часть ответственности за создавшуюся ситуацию лежит на приказе 7-й армии на северном фронте прорываться на юг и юго-восток. Как только главнокомандующий на западе был проинформирован, он отменил этот приказ и распорядился восстановить линию фронта имевшимися в наличии силами. Необходимо перевести свежие части из 15-й армии или откуда-нибудь еще. Главнокомандующий на западе вспоминает пример из Первой мировой войны, когда для перевозки войск воспользовались парижскими автобусами. Теперь, как и тогда, необходимо использовать все доступные средства. Однако пока невозможно определить, удастся ли остановить врага».
Чтобы сделать свой печальный доклад более убедительным, фон Клюге мог бы еще добавить, что из почти 700 тысяч немецких солдат, брошенных в бой с начала высадки союзного десанта, около 80 тысяч попали в плен, примерно столько же были убиты или ранены. Из почти 1400 танков, выставленных против плацдарма, уже потеряно около 750. Вероятно, стоит проанализировать это последнее число, так как недавно появилась жесткая критика тактики союзников в битве за Кан. На левом фланге союзников против британцев постоянно воевали 1-я СС, 9-я СС, 10-я СС, 12-я СС и 21-я танковые дивизии. Две танковые дивизии – 2-я СС и 17-я СС – сражались против американцев. Две другие – 2-я танковая и учебная танковая – метались между британским и американским секторами. Вновь прибывшая 116-я танковая дивизия вступила в бой только в конце июля. Приведя в соответствие заявления немецких командиров дивизий и трофейные документы, можно смело сказать, что по меньшей мере 550 из 750 танков, потерянных в Нормандии к тому моменту, были уничтожены на Канском фронте. Найдется ли лучшее подтверждение правоты союзных стратегов, которые приманили к наковальне Кана ядро немецкой бронетехники и методично его размолотили!
Глава 20
МОРТЕН
Мрачный доклад, отправленный фон Клюге Гитлеру 30 июля, имел одно важное последствие: фюрер решил послать личного офицера связи для проверки сообщения фельдмаршала. Он выбрал генерала Вальтера Варлимонта, и 31 июля Варлимонт выехал из Берхтесгадена в Нормандию. Перед отъездом Гитлер предупредил своего представителя, чтобы тот не вселял в фон Клюге надежду на отступление. Варлимонт рассказывал:
«Если бы фон Клюге спросил меня о рубежах обороны, я должен был ответить, что верховное командование позаботится о необходимых запасных рубежах в тылу. Гитлер закончил инструктаж едким замечанием: «Не успеешь построить линию обороны за передовой, как мои генералы только и думают, как бы до них отступить».
Однако Гитлер пошел на одну уступку главнокомандующему на западе. Он разрешил ему понемногу переводить пехотные дивизии из Па-де-Кале в Нормандию. Почти через семь недель после вторжения интуиция Гитлера шепнула ему, что второй союзный десант в Дувре вряд ли состоится. Чтобы укрепиться в этом решении, фюреру понадобилось на четыре недели больше, чем любому из его полевых командиров. К концу июля две пехотные дивизии почти в полном составе покинули уютные бункеры Па-де-Кале и заняли позиции в Нормандии. Еще больше войск находилось в пути. Однако Гитлер не собирался давать отдых танковым дивизиям, которые впервые после дня «Д» смог отвести с передовой, поскольку мечтал о танковом контрнаступлении.
Из Берлина Гитлеру казалось, что бросок танковых формирований генерала Паттона в Бретань предоставляет Германии отличный шанс. По его мнению, если собрать все имеющиеся в наличии немецкие танки в Мортене, то можно разгромить уязвимый фланг, защищавший американские танки, мчащиеся на восток и юг. Когда американские войска, вырвавшиеся с плацдарма, достигнут моря у Авранша, нужно отрезать их от основных сил. План казался очень простым, и в начале августа Гитлер приказал фон Клюге привести его в исполнение.
