Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
Из Берлина Гитлеру казалось, что бросок танковых формирований генерала Паттона в Бретань предоставляет Германии отличный шанс. По его мнению, если собрать все имеющиеся в наличии немецкие танки в Мортене, то можно разгромить уязвимый фланг, защищавший американские танки, мчащиеся на восток и юг. Когда американские войска, вырвавшиеся с плацдарма, достигнут моря у Авранша, нужно отрезать их от основных сил. План казался очень простым, и в начале августа Гитлер приказал фон Клюге привести его в исполнение.
Вернемся к свидетельству генерала Блюментрита:
«В штабе главнокомандующего на западе получили детальнейший план. В нем было расписано, какие дивизии использовать, куда их отводить. Был точно определен сектор, в котором предполагалась атака; дороги, по которым должны были пройти войска; и деревни на их пути. Все это планировалось в Берлине по крупномасштабным картам, а совета генералов, воевавших во Франции, никто не спрашивал».
Получив инструкции, фон Клюге понял, что следовать им невозможно: кроме проведения контрнаступления, Гитлер приказал восстановить рубеж от Авранша до Сен-Ло. Цель этого приказа была ясна: восстановление левого фланга воспрепятствовало бы потоку пополнения и снаряжения американским войскам в Бретани, приближавшимся к Ле-Ману. У фон Клюге не хватало войск для выполнения обеих задач, о чем он заявил генералу Варлимонту, проводившему инспекционную поездку от имени фюрера. Но отступать запретили, и выбора не было; главнокомандующий на западе приступил к подготовке наступления. Это означало значительную реорганизацию всей системы командования в Нормандии, однако немецкие штабисты были мастерами по спешной перегруппировке войск. Танковое наступление намечалось провести шестью танковыми дивизиями, собранными в формирование, названное танковой группой «Эбербах» по фамилии ее командира генерала Ганса Эбербаха. 7-я армия под командованием генерал-полковника Пауля Хауссера должна была поддержать и прикрыть правый фланг в Вире. Хауссер был первым офицером СС, которому поручили командовать соединением масштаба армии. Фронт в Кане предстояло защищать только что сформированной 5-й танковой армии, которой командовал еще один эсэсовец и любимчик Гитлера генерал-полковник Дитрих. Обеими армиями в Нормандии теперь командовали проверенные нацисты, сделавшие карьеру в СС. Гитлер перестал доверять немецкому Генеральному штабу.
Первая и самая трудная проблема, стоявшая перед фон Клюге: как без потерь перебросить эти танковые дивизии к передовой? Он сказал Зеппу Дитриху, что для одновременного контрнаступления и защиты правого фланга от британцев ему необходимы по меньшей мере три танковые дивизии из сектора Кан – Фалез. Дитрих пришел в ужас. Он вспоминал:
«Я битый час объяснял фон Клюге неосуществимость подобной операции. Я использовал все возможные аргументы: не хватает горючего; если отослать на запад три танковые дивизии, мы не сможем удержать Фалез; невозможно сконцентрировать столько танков, не подвергнув их опасности разгрома авиацией; американцы на юге слишком сильны, и такая атака вовлечет нас в мышеловку, а не поможет выбраться из нее. На каждый мой аргумент у фон Клюге был один ответ: «Это приказ Гитлера». Он загнал меня в угол, и пришлось дать ему то, что он требовал».
Когда бронетехника была собрана, осталось выбрать благоприятный для начала наступления день. Хотя Гитлер раньше приказал фон Клюге поспешить с атакой, теперь он изменил свое мнение. Следя за американцами, хлынувшими на юг через брешь в Авранше, он решил повременить с контрнаступлением, чтобы заманить в ловушку как можно больше врагов. Гитлер был так уверен в успехе своего плана, что приказал фон Клюге начать атаку лишь после самой тщательной подготовки. Он намечал контрнаступление на 8 августа, однако фон Клюге, с тревогой наблюдавший за бурным потоком американской пехоты и бронетехники, несущимся в Бретань и южную Нормандию, заявил генералу Варлимонту, что из-за серьезной опасности окружения медлить больше нельзя. Вопреки желанию фюрера, фон Клюге приказал начать контрнаступление за двадцать четыре часа до срока, намеченного интуицией Гитлера. Но и это было слишком поздно.
Собрав шесть танковых дивизий общим счетом около 400 танков около городка Мортен и используя две другие для поддержки 7-й армии, прикрывавшей главный удар с правого фланга, немцы начали первое важное танковое наступление в Нормандии ранним утром 7 августа[15].
Генерал Пауль Хауссер, командир 7-й армии, мелодраматично выразил надежды немецкого верховного командования следующим приказом, объявляющим о наступлении:
«Фюрер приказал прорваться к побережью, чтобы создать основу для решающей операции против фронта вторжения союзников. Для этой цели в армию подтягиваются новые резервы.
От успешного выполнения операции, спланированной фюрером, зависит исход войны на западе, а может быть, и войны в целом. Командиры всех рангов должны четко уяснить значение этой операции. Командиры корпусов и дивизий должны довести уникальный смысл общей ситуации до всех офицеров.
Все зависит от одного: непреклонной воли к победе.
За фюрера, народ и рейх,
Хауссер».
Однако вдохновляющих слов было явно недостаточно. Генерал Брэдли, предвидевший такой шаг со стороны немцев, развернул свои войска им навстречу. Единственной немецкой дивизией, добившейся скромного успеха и добравшейся до моря, была 2-я танковая. Вот как описывает роль своей дивизии в битве за Мортен ее командир генерал фон Лютвиц:
«Мы быстро продвинулись почти на десять миль, потеряв всего три танка. Наш сосед слева, 116-я танковая дивизия, прошла значительно меньше. Утро 7 августа было ясным. Прекрасная летная погода. Неожиданно налетели истребители-бомбардировщики союзников. Они сотнями сбрасывали бомбы на сосредоточение наших танков и бронетехники. Мы ничего не могли противопоставить им и не могли двигаться дальше. На следующий день самолеты атаковали снова. Нам пришлось отступить, и к 9 августа дивизия вернулась на исходные позиции к северу от Мортена, потеряв тридцать танков и 800 человек».
Журнал телефонных переговоров 7-й армии услужливо подсказывает, что судьбу дивизии Лютвица разделили и другие формирования, участвовавшие в контрнаступлении. Без десяти десять вечера 7 августа фон Клюге связался по телефону с Хауссером. «Какова ситуация в вашем секторе на данный момент?» – спросил фельдмаршал. На что командующий 7-й армией ответил: «Без особых изменений. Страшные авианалеты и значительные потери танков...» После обсуждения задачи одной из танковых дивизий фон Клюге отметил: «...все командиры сознают важность этой операции. Каждый солдат должен сражаться в полную меру своих сил. Если к ночи или завтрашнему утру мы значительно не продвинемся, операция обречена на неудачу».
Глава 21
ФАЛЕЗСКИЙ АД
Тем временем в секторе Кана сбывалось предсказание Дитриха об опасности ослабления обороны Фалеза. После отвода большинства немецких танков к Авраншу с целью контрнаступления и для того, чтобы не дать британцам форсировать Орн около Тюри-Аркура с вновь завоеванного плацдарма, немцам приходилось удерживать свои позиции лишь силами необстрелянной 89-й пехотной дивизии, прибывшей из Норвегии, и жалкими остатками когда-то мощной 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд». В этой дивизии, воевавшей на передовой с самого начала союзного вторжения, осталось всего сорок танков из первоначальных двухсот четырнадцати. Воспользовавшись в первой важной наступательной операции поддержкой 1500 тяжелых бомбардировщиков, 1-я канадская армия, состоявшая из двух пехотных и двух бронетанковых дивизий, прорвала рубежи 89-й пехотной дивизии южнее Кана. Генерал-майор Курт Мейер, молодой фанатичный командир 12-й танковой дивизии СС, поспешно выехал к линии фронта ранним утром 8 августа, чтобы своими глазами увидеть результаты наступления канадцев. Зрелище было не для слабонервных. Если не брать в расчет склонность Мейера к театральности и переоценке роли собственной дивизии, он оставил интересное описание чувств, охвативших его на дороге Кан – Фалез:
«Я выскочил из машины, и у меня задрожали колени, на лбу выступила испарина, одежда взмокла от пота. И не потому, что я испугался за себя; опыт последних пяти лет приучил меня к страху смерти. Я с ужасом осознал, что если не сумею сейчас развернуть дивизию, союзники прорвутся к Фалезу, и немецкие армии на западе окажутся в ловушке. Я пережил худшие моменты своей жизни. Передо мной беспорядочной толпой бежала по дороге Кан – Фалез охваченная паникой 89-я пехотная дивизия, и я знал, как она слаба. Необходимо было любой ценой заставить этих людей вернуться на линию фронта и сражаться. Я встал посреди дороги, закурил сигару и громко спросил, не собираются ли они оставить меня одного воевать с врагом. Услышав такое обращение командира дивизии, беглецы остановились и после некоторых колебаний вернулись на свои позиции».
