Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
Генерал Генрих фон Штюльпнагель после получения первого телетайпного сообщения арестовал весь состав СС и СД в Париже, но на следующее утро фельдмаршал фон Клюге вынудил его всех отпустить. Штюльпнагель, вызванный в Берлин для объяснений, по дороге попытался совершить самоубийство, но лишь прострелил себе глаз. Впоследствии он был казнен. В конце августа самого фон Клюге вызвали в Берлин для разъяснения некоторых обстоятельств, выплывших в ходе расследования Гиммлером заговора, и он принял яд. Роммелю и некоторым другим пришлось расплачиваться с Гитлером несколько позже. Нацисты лихорадочно уничтожали всех, даже отдаленно связанных с покушением, пользуясь случаем избавиться от многих, в ком подозревали врагов режима. В кровавой вакханалии погибло, по подтвержденным данным, 4980 человек.
Реакция офицеров, не участвовавших в заговоре, на эту оргию убийств оказалась вполне предсказуемой. Когда заговор провалился, они в первую очередь пытались спасти свою честь. Стараясь сохранить стремительно таявший авторитет офицерского корпуса, такие высшие военачальники, как фон Рундштедт, Кейтель, Йодль и Гудериан, настояли на том, чтобы судить армейских заговорщиков военным трибуналом прежде, чем передавать их народному суду. Спектакль, устроенный Геббельсом из суда над Вицлебеном, Гепнером, Хазе и еще пятью высшими офицерами 7 – 8 августа, хорошо известен миру. Жуткие фотографии болтающихся на мясницких крюках тел заговорщиков – шокирующее напоминание о терроре, развязанном Гитлером.
После подавления всяческой оппозиции нацисты с отчаянной решимостью вцепились в ускользающую от них политическую и военную власть в рейхе. 25 июля Гитлер объявил тотальную мобилизацию в интересах армии и промышленности, назначив главными исполнителями Геринга и Геббельса. Гиммлера назначили командующим армией резерва вместо генерал-полковника Фромма, напрямую подчинив ему обучение и усиление войсковых резервов. Решающий удар по армии нанес приказ, датированный 29 июля и подписанный генерал-полковником Хейнцем Гудерианом, который совсем недавно заменил генерал-полковника Курта Цейцлера на посту начальника Генерального штаба:
«Штаб-квартира главнокомандующего армией,
29 июля 1944 года
Всем офицерам Генерального штаба.
Каждый офицер Генерального штаба должен быть опытным национал-социалистским лидером, то есть не только обладать знаниями в области тактики и стратегии, но также хорошо разбираться в политических вопросах и активно участвовать в политическом воспитании младших командиров в духе учения фюрера...
В оценке качеств и отборе офицеров для службы в Генеральном штабе следует прежде всего руководствоваться чертами их характера и стойкостью духа и только после этого умственными способностями. Бесчестный тип может быть хитрым и умным, но в час испытаний он непременно подведет, так как бесчестен.
Каждый офицер Генерального штаба должен немедленно и публично объявить, разделяет ли он мои взгляды. Любой, кто этого не сделает, должен немедленно подать заявление о переводе из Генштаба...
Гудериан».
Генеральному штабу германской армии предстояло пройти через последнее унижение, которое он навлек на себя сам. Теперь о сопротивлении нацизму не могло быть и речи. Генштаб стал марионеткой в руках кукловода, дергающего за ниточки из Берлина, и к этому позору его привели собственные слабость и честолюбие. Офицерский корпус съежился от страха, ведь кое-кто из его рядов попытался, пусть тщетно, сделать то, что все они считали необходимым. Высшие офицеры так часто терпели поражения на внешних и внутренних фронтах, что слишком устали; теперь им осталось смириться с судьбой и без возражений играть свою роль до горького конца.
Глава 19
ПОРАЖЕНИЕ В НОРМАНДИИ
Был ли фельдмаршал фон Клюге замешан в заговоре 20 июля или нет, он использовал все свои знания и решимость, чтобы успешно выполнять обязанности главнокомандующего на западе. Нет никаких доказательств того, что он потерпел поражение в Нормандии из-за своих изменнических настроений, хотя, вероятно, стал бы сотрудничать с заговорщиками, если бы они убили Гитлера. Ответственность фон Клюге за падение Франции относительно невелика. Главную вину за немецкое поражение следует разделить между блестящим руководством союзных командующих и нелепой интуицией Гитлера.
Июньская стратегия союзников, сдерживавших основную массу немецких бронетанковых войск на левом фланге, в то время как американцы готовились к наступлению на западе, оказалась столь успешной, что было решено продолжать наступление в июле. Победные атаки британцев в Кане 8 июля, в Мальто 10 июля, в Эвреси 12 июля и в Бургебусе 18 июля постоянно связывали на немецких позициях шесть танковых дивизий.
Блюментрит, сохранивший должность начальника штаба, несмотря на увольнение своего босса фон Рундштедта, вспоминал:
«Фельдмаршал фон Клюге прибыл в Нормандию, излучая энергию и оптимизм. Он был полон решимости выполнить полученный в Берлине приказ сбросить противника в море. Он тщательно проинспектировал фронт, пытаясь разобраться в происходящем, и энтузиазм его заметно ослаб. Он осознал, что ситуация не так проста, как казалось из Берлина. Необходимо было разработать новый план. Фельдмаршал послал подробный и чрезвычайно пессимистичный доклад Гитлеру, указав, что невозможно помешать союзникам наращивать силы на плацдарме; либо ему пришлют подкрепления, либо придется отступать. Четыре дня фон Клюге ждал ответа из ставки фюрера, а затем пришло телетайпное сообщение: «Позиций не сдавать. Ни шагу назад».
Политика Гитлера, требовавшего цепляться за каждую пядь земли, несмотря на необходимость стратегического отступления, привела к глубоким разногласиям с его бывшим любимчиком фельдмаршалом Эрвином Роммелем. К концу июня Роммель уже видел опасность пустой траты времени в Нормандии, так как мощь союзников на плацдарме росла с каждым часом. Он поддержал фон Рундштедта на совещании с фюрером в Суасоне и рекомендовал перевести часть бездельничавшей в Па-де-Кале 19-й пехотной дивизии в Нормандию или отступить за Орн или Сену. Оба предложения были отвергнуты. Интуиция Гитлера все еще нашептывала ему о возможности второго союзного десанта. Убежденности фюрера способствовала его вера в разрушительную силу направленного на Англию «оружия возмездия» и в необходимость обороны огневых рубежей вдоль Ла-Манша севернее реки Соммы. Возможно, спор в Суасоне привел к тому, что Роммеля обошли при выборе преемника фон Рундштедта.
Отчет фон Клюге об уязвимости немецких войск в Нормандии отослали в Берлин вместе с докладной запиской Роммеля, подтверждавшей мнение фон Клюге. 9 июля после падения Кана между Гитлером и Роммелем состоялся бурный разговор, во время которого фельдмаршал снова запросил разрешение на отступление, а Гитлер снова ответил отказом. Вскоре после этого разговора Роммель сказал некоторым своим подчиненным, что теперь единственная надежда Германии – уничтожение Гитлера. Точно известно, что через несколько дней он связался с полковником фон Хофбакером из штаба фон Штюльпнагеля в Париже и объявил о своей поддержке любых действий, которые покончат с безнадежной войной во Франции. Однако 17 июля, за три дня до покушения, самолет союзников на бреющем полете атаковал машину Роммеля у маленькой нормандской деревушки, по иронии судьбы носившей название Сент-Фуа-де-Монтгомери. Автомобиль перевернулся. Роммель был тяжело ранен в голову. После лечения в госпитале его отправили домой в южную Германию, где он быстро выздоравливал; вдруг в середине октября объявили о смерти фельдмаршала Роммеля. Были организованы государственные похороны с воинскими почестями. Приводим выдержку из приказа от 18 октября 1944 года его преемника на посту командующего группой армий «Б» фельдмаршала Моделя:
«Наш бывший главнокомандующий фельдмаршал Эрвин Роммель, кавалер Рыцарского Железного креста и Железного креста с мечами, дубовыми листьями и бриллиантами, кавалер ордена «За заслуги», скончался 13 октября от ран, полученных 17 июля.
В его лице мы потеряли блестящего, решительного командира, доблестного и беспримерно отважного полководца... Он всегда был на передовой, своим примером вдохновляя своих солдат на новые подвиги.
Он командовал нашей группой армий в течение года. Его деятельность во славу фюрера и фатерланда была прервана в разгар решающих сражений. Он войдет в историю как один из величайших полководцев нации.
Скорбя о потере героя, докажем, что мы достойны его памяти, и сделаем все, что в наших силах, ради победы.
Да здравствуют фюрер и наш великий германский рейх, объединенные идеей национал-социализма.
Модель, фельдмаршал».
За показным блеском пытались скрыть неприглядную правду. Семнадцатилетний сын фельдмаршала Роммеля гораздо менее выспренне и более трогательно рассказал о страшной судьбе, постигшей его отца, «величайшего полководца нации»:
