Сергей Гаврилов - Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918
После покорения шведской Прибалтики местные дворяне должны были или присягнуть русскому царю, или выехать в Швецию. Пистолькорсы остались в России и за два века русской истории довольно высоко поднялись в Табели о рангах. Иоганн Пистолькорс, прапорщик шведской армии, по окончании Северной войны принял русское подданство и женился на представительнице местного немецкого рыцарства. Центром его владений, наследственной вотчиной Пистолькорсов стало поместье Рутигфер (эст. Рутиквере) близ Дерпта (Тарту). Оно принадлежало пяти поколениям его потомков вплоть до конфискации в 1919 году.
Сыновья прапорщика Иоанна поделили одну женщину. У братьев Отто Фридриха фон Пистолькорса (1726—1755) и Морица Вильгельма фон Пистолькорса (1730—1792) была жена одна на двоих. Не пугайтесь – последовательно. Доротея Унгерн фон Штернберг вышла замуж за старшего брата и успела родить ему двух сыновей, но овдовела в 20 лет. Младшему брату пришлось жениться на молодой вдове. Из благородства. Так и положили начало традиции – умение разделить одну женщину с неким другим мужчиной еще сыграет существенную роль в возвышении эстляндского рода фон Пистолькорс.
Руины господского дома имения Рутигфер (эст. Рутиквере). Июль 2010 г. Фото автора.
К середине XIX века род Пистолькорсов разветвился и умножился. Эрик фон Пистолькорс – подчеркнуто шведское имя! – племянник Александра Штиглица, богатейшего человека в России, обретался в Петербурге на высоких должностях и в генеральских званиях. По окончании Николаевского кавалерийского училища он поступил служить в л. – гв. Конногвардейский полк и стал адъютантом командира Гвардейского корпуса великого князя Владимира. Эрик Пистолькорс женился в 1884 году на Ольге Карнович. Их квартира на Большой Морской в Петербурге и дача в Красном Селе были посещаемы самыми высокими гостями – включая императора Николая II. В дневниках великого князя Константина Константиновича есть запись от 8 июня 1893 года: «В семь часов мы с Ники поехали обедать в Красное Село, к жене конногвардейца Пистолькорс, так называемой „Маме Леле". Там был Павел, мадам Трепова, новый командир конвоя Мейендорф и его жена… Получив от нее записки с приглашениями, мы было смутились; Ники написал Павлу; как быть? Павел просил приехать, говоря, что будет очень весело. И действительно, скучно не было. Шампанское снова лилось в изобилии и Цесаревич мой опять кутнул…».[155]
Летний дворец вел. кн. Михаила Павловича – единственная дача представителей петербургской гвардейской знати, сохранившаяся в Красном Селе до настоящего времени. Июль 2010 г. Фото автора.
Радушный и открытый стиль жизни Эрика Пистолькорса привел к тому, что его женой Ольгой, урожденной Карнович, увлекся дядя императора великий князь Павел Александрович (Павел – в приведенном выше отрывке из дневника), младший сын Александра II. Кажется, с 1896 года они стали любовниками, Ольга родила ему сына Владимира, тот до 1905 года еще носил фамилию Пистолькорс. Пришла пора новому представителю Пистолькорсов делить женщину с другим мужчиной. И с кем! С великим князем, дядей царя! Генерал-майор Эрик мужественно крепился, но великий князь как-то долго не мог решиться на развитие отношений с его женой. Любить – любил. Возил с собой за границу. Позволял ухаживать за собой во время приступов экземы – весьма, по правде говоря, неприятного заболевания с эстетической точки зрения. Но замуж никак не звал, колебался. По воспоминаниям А. Волкова, камердинера великого князя Павла, «сначала на браке настаивала госпожа Пистолькорс. Великий же князь уклонялся даже от самых разговоров на эту тему. Напрасно ссылалась она на примеры, в частности, на морганатический брак императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской. На великого князя доводы эти не действовали…».[156]
Пришлось уж подключиться самому Эрику Пистолькорсу. «Тогда в дело вмешался сам Пистолькорс. Он предложил жене продать петербургский дом и принадлежавшее им имение в Финляндии и переехать на жительство за границу. Госпожа Пистолькорс стала колебаться, но муж ее категорически заявил, что он никому не позволит „трепать свое честное имя по панели". Великого князя слова эти задели за живое, и он бесповоротно решил жениться на госпоже Пистолькорс»[157]. Куда как убедительный аргумент! Ну были романы у великих князей на стороне. Там, у Николая Николаевича с балериной Числовой. Или у Константина Николаевича с балериной Кузнецовой. Но как-то не приходило великим князьям крамольная мысль жениться. Ну, то – Кузнецова, а тут – Пистолькорс! Такое имя по панели никак нельзя валять. Аргумент в пользу бесповоротной женитьбы – убийственный.
Генерал-майор Эрик немедленно предоставил жене развод. В 1902 году она стала женой великого князя, вдовца Павла Александровича. Но Павел Александрович колебался не зря. Это сейчас принцы спокойно выбирают себе в жены секретарш и манекенщиц. Тогда было гораздо строже – член царской семьи имел право жениться только на равной себе по положению женщине с безукоризненной репутацией. Поэтому пришлось венчаться тайно, за границей, без разрешения императора. По обнародовании новости великий князь Павел был репрессирован своим племянником, императором Николем II: лишен всех своих званий и постов в России и выслан за границу вместе с женой. Более того, у него отобрали детей от первого брака – Дмитрия и Марию.
Петербургский фольклор отреагировал на события стихотворением юмористического порядка:
Царь наш добр, но строгих правил,
Не на шутку рассердился,
Как узнал, что дядя Павел
На чужой жене женился…
Вопреки родству и дружбе
Дядю выгнал с русской службы
И теперь нет доли горше
Дяди Наела с Нистолькоршей.
После развода Эрика угораздило вляпаться в другой скандал: он, в свою очередь, взял в любовницы жену питерского биржевого маклера Андреева, а тот в сердцах свою неверную жену-то и зарезал. Делиться не захотел. Скандал замяли. Андреева оправдали. Темное дело. Интригой попахивает. Так и жил генерал Эрик в Царском Селе бобылем, причем с 1914 по 1917 год чуть ли не бок о бок со своей бывшей женой – только она в двухэтажном палаццо, богато декорированном произведениями искусства, а он – в деревянном домике на каменном жилом подвале на ул. Малой, № 50, между Дворцовой и Церковной. В 1922 году он получил разрешение эмигрировать в Латвию.
Семейный портрет. Ольга Валериановна, вел. кн. Павел с детьми. Фото 1911 г.
Экс-мадам Пистолькорс, надо сказать, оказалась далеко не ветренной искательницей счастья. Она не только ухаживала за князем, которого мучила экзема. Она осталась ему верна после революции 1917 года, когда брак с членом царской семьи стал опасным для жизни. В браке с великим князем Ольга Пистолькорс, с 1904 гогда – графиня Гогенфельзен, родила еще дочерей Ирину (1903—1990), с 1923 жену великого князя Федора Александровича Романова (племянник по матери Николая II), и Наталью (1905—1981), ставшую парижской супермоделью. Ее прославил своими фотографиями Георгий Гойнинген-Гюне, сын помещика из имения Навваст (эст. Навести) близ Вильянди.
Царское Село. Дворец Палей. Фото 1945 г.
Здесь частная история одной семьи с ее радостями и горестями становится историей России. В августе 1914 года Россия заступилась за Сербию. Началась Первая мировая война. Великого князя Павла простили и восстановили в званиях и должностях. Его жену принимала императрица. Брак был официально узаконен. Потом случилась Февральская революция. Царя сбросили. Арестовали. Заодно арестовали и царицу. И детей, вплоть до тринадцатилетнего царевича Алексея. Раз уж изменница царица, то и дети замазаны. Шпионы несомненно. Если бы вы послушали инициаторов этого переворота, какого-нибудь профессора Милюкова, то узнали бы, что царица изменница, потому что немка. Под ее давлением царь готовился заключить сепаратный мир с кайзером в ущерб союзникам России. Не мог самодержавный царь этого сделать, не спросясь у досужего профессора истории. За это профессор обрек и царя, и всю его семью на гибель.
Наталья Палей. Фото Г. Гойнинген-Гюне.
