Александр Модестов - Бои за Ленинград
Единственным крупным успехом для положения Ленинграда, попавшего практически в кольцо полной блокады с захватом Тихвина, было освобождение города Тихвина 8 декабря объединёнными войсками 4-ой и 52-ой армий под руководством Мерецкова. Возобновилось снабжение Ленинграда по дороге Жизни. С этого времени вопрос о возможности оставления Ленинграда был снят. Хотя взять Тихвин Мерецков навряд ли смог без помощи «генерала Мороза», от которого замёрзла вся немецкая техника и почти весь личный состав немцев получил обморожение – многие насмерть, тем не менее, оснований для звания спасителя Ленинграда у него гораздо больше, чем у Жукова. Вот если бы Тихвин не был отбит, то возможно действительно создалась бы такая обстановка, при которой единственное, что оставалось делать армии – это оставить Ленинград и всеми силами пробиваться на восток. А вот удалось бы это сделать – тоже большой вопрос, который, к счастью для нас, не встал. И тут возникает вопрос: почему же всё-таки Сталин направил Жукова в Ленинград? По версии защитников Жукова, не допустить захвата Ленинграда штурмом, что Жуков, по их мнению, прекрасно выполнил: организовал оборону города, измотал, обескровил немецкие войска, вынудил их отказаться от штурма и этим «спас» город. Но я уже писал, что это не соответствует действительности, и опасался ли сам Сталин взятия Ленинграда штурмом и послал ли туда Жукова, чтобы предотвратить это? Для выяснения этого совместим ряд документов, выполненных по указанию Сталина. В директиве Ставке ВГК № 0011291 от 17 августа 1941 года говорится об опасности окружения Ленинграда с возможностью соединения немецких войск с финскими войсками в районе Олонца. В телеграмме Молотову и Маленкову от 26 августа 1941 года по поводу взятия немцами города Тосно говорится, что Ленинград может быть «по-идиотски» глупо сдан, а все ленинградские дивизии попадут в плен» Это выражение Сталина «по-идиотски глупо» можно понять так: Сталин выражал свою мысль таким образом, опасаясь, что штурмом немцы займут Ленинград. Но Сталин всегда выражал свои мысли конкретно. И вот в свете указаний Сталина, переданных через Василевского 23 августа 25 ноября 1941 года, о выводе войск через Невский пятачок с оставлением Ленинграда, становится ясен смысл фразы «по-идиотски глупо сдан». Под угрозой голодной смерти очень сильно укреплённый город с находящимся там кораблями и фортами должен быть действительно «по-идиотски глупо» и без боя сдан с «находящимися в нём дивизиями», если они не прорвутся через кольцо окружения. А все важнейшие объекты Ленинграда, корабли и форты должны быть при оставлении города уничтожены без боя. И на человеке, на котором непосредственно лежала обязанность дать такой приказ, лежала громадная моральная ответственность. Не каждый человек решился бы отдать такой приказ даже под угрозой расстрела, а вот в том, что Жуков отдаст такой приказ в нужное время, Сталин не сомневался. В этом и заключалась, на мой взгляд, основная причина направления Жукова в Ленинград, когда Ленинград был уже окружён и брать его штурмом, неся при этом громадные потери, не имело смысла.
Хозин находился на посту командующего Ленинградским фронтом до 8 июля 1942 года, когда его сменил беспартийный генерал-лейтенант артиллерии Л. А. Говоров. 17 декабря 1941 года из состава 4-ой и 52-ой армий и частей, переброшенных под Тихвин Ставкой из Ленинграда и Центра, был образован Волховский фронт, командующим которого с небольшим перерывом (с 23 апреля 1942 года по 8 июля объединёнными Ленинградским и Волховским фронтом командовал Хозин) до февраля 1944 года являлся генерал армии К. А. Мерецков.
Таким образом, наступление непосредственно на Ленинград немцы прекратили с 18–20 сентября 1941 года, а с разгромом немцев под Тихвином, когда они отошли к позициям, которые они занимали до своего наступления 16 октября, они только оборонялись. С тех пор до их изгнания из Ленинградской области немцы вели только оборонительные бои, а наши войска, соответственно, только наступательные. Но все эти наши наступательные бои в ненужной спешке плохо подготавливались и оканчивались для нас поражением, как это была в Любаньской операции, или же мы добивались незначительных успехов, в которых несли громадные потери, намного превосходящие потери немцев. Эти громадные потери наши войска несли не только в широко освещённых в печати боях на Невском пятачке, под Синявинскими высотами, при взятии Ивановского пятачка, под станцией Погостье, в операции «Искра», в Синявинской операции, но и в десятках других мест Ленинградской области. «По сей день Невский пятачок, Синявино, Гайтолово, Тортолово, Мишкино, Вороново, Поречье, Корбусель, Погостье, Кириши, Мясной Бор и многие другие стёртые с лица земли деревни представляют собой гигантское ожерелье кладбищ, охватывающее Петербург с востока в радиусе 60-100 км» (Бешанов).
А теперь рассмотрим ход главнейших операций под Ленинградом.
Глава третья
Военные операции под Ленинградом
1. Невский пятачок
Вернёмся к первопричине написания этой статьи, к маленькому плацдарму у Московской Дубровки – Невскому пятачку. В связи с тем, план «Барбаросса» стал проваливаться по срокам (не были захвачены ни Ленинград, ни Киев, немцы были остановлены восточнее Смоленска), Гитлер и начальник Генштаба Гальдер уже к концу июля пришли к выводу, что надо отказаться от взятия Ленинграда штурмом, при котором неизбежно последуют большие потери, а окружить его совместно с финнами плотным кольцом и взять измором. Немцы 27 августа, захватив вблизи реки Тосны сёла Ивановское и Отрадное, вышли на левый берег Невы. С захватом Шлиссельбурга 8 сентября всё левобережье Невы от реки Тосны до Ладожского озера оказалось в руках немцев. Немцы надеялись, что финны, наступая, дойдут до правого берега Невы и соединятся с ними, а Ленинград попадёт в полное кольцо блокады. Но финны, к концу августа выйдя к старой (до 1939 года) советско-финской границе и углубившись на 10–20 км от неё (как писал потом Маннергейм, для спрямления линии границы), по приказу Маннергейма остановились, хотя до правого берега Невы оставалось не больше 80 км. Все попытки немцев и части финских государственных деятелей заставить Маннергейма продолжить наступление оказались тщетны. Этим он не только спас Ленинград, но и в дальнейшем спас и свою голову, и всю Финляндию от СССР. Поэтому 8 сентября, как говорится, сходу, немцы попытались переправиться через Неву, но были отогнаны советскими войсками при поддержке артиллерии флота. Чтобы предотвратить возможную попытку немцев переправиться через Неву, из состава 23-ей армии, действующей против финнов, была выделена и переброшена на правый берег Невы в район посёлка Невская Дубровка 115-ая дивизия во главе с генерал-майором М. Ф. Коньковым. Кроме того, на правом берегу Невы находилась дивизия НКВД и 4-ая бригада морской пехоты. Это были все силы, составлявшие Невскую оперативную группу, которая должна была прикрывать всё правобережье Невы от Ладожского озера до Ивановских Порогов. На левом берегу Невы им противостояли: от Ладожского озера-Шлиссельбурга до реки Мойки 20-ая моторизованная дивизия, от реки Мойка до реки Тосны 122-ая пехотная дивизия. Вот как развивались там события. «В ночь на 12 сентября 1941 года пятеро разведчиков на лодке пересекли Неву, собрали данные о движении транспорта и боевой техники в районе 8-ой ГРЭС и без потерь вернулись на правый берег» (Лебедев).
Вот как описывает дальнейшие события Коньков: «В ночь на 18 сентября я вернулся из части в штаб дивизии. Встретил меня встревоженный полковник Симонов. «Товарищ генерал, – доложил он, – приказ за подписью генерала армии Жукова получил». Приказ обязывал меня произвести высадку десанта на левый берег реки 115-ой дивизии совместно с подразделениями 4-ой бригады морской пехоты, и, опираясь на прочную оборону правого берега, частью сил захватить плацдарм на рубеже Ивановское-Отрадное-совхоз «Торфяник» – Мусталово-Московская Дубровка, чтобы с утра 20 сентября начать наступление в направлении Мги». Приказ Жукова был не только невыполним для сил одной дивизии, но и вообще нелеп. Непонятно, для чего перечислялись все населённые пункты от Московской Дубровки, если до устья реки Тосно – расстояние-16-20 км? Как одна дивизия «частью сил» должна двигаться в направлении Мги (по прямой это примерно 10 км, дорогами гораздо больше)? Подобную задачу с трудом могла бы решить только армия. И понятно, почему частью сил: не могло же командование Невской оперативной группы бросить все силы на левый берег Невы, оставив правый берег незащищённым. Не могло в это время – 20 сентября – наше командование направить туда дополнительные силы, так как до этого времени немцы наступали, и все наши силы были направлены на отражение их атак на центральном направлении. Надо сказать, что у немцев не было сил успешно отразить высадку нашего десанта, так как всё левобережье Невы от реки Мойки до Шлиссельбурга контролировала одна 20-ая моторизованная дивизия, которая не могла бросить все силы на отражение нашего десанта, оставив незащищённым Шлиссельбург и всё остальное левобережье. Выделить же дополнительные силы для отражения десанта немцы не могли, так как Гитлер оставил под Ленинградом столь малые силы, что нельзя было снять с другого участка фронта ни одного полка, чтобы не оголить участка обороны. 24 сентября Лееб в своём дневнике записал: «В группе армий «Север» резервов больше нет. То, чем она располагала, пришлось отдать группе армий «Центр». И действительно, чтобы помочь 20-ой мотодивизии отразить наш десант, из Европы авиацией было переброшено два полка 7-ой авиадесантной дивизии, прибытие которых помогло немцам немного потеснить наши силы и сократить длину плацдарма с трёх км до двух. Отсюда видно, что первоначально в ожесточённом сражении за плацдарм, названный впоследствии Невским пятачком, принимали весьма небольшие примерно равные силы с обеих сторон. Но эти бои были очень ожесточённые, часто переходящие в рукопашный бой. В этот первый период, составлявший примерно 10 суток, потери с обеих сторон были примерно равными. Вот как развивались события. В ночь на 20 сентября 1941 года десантники 115-ой стрелковой дивизии под командованием капитана Василия Дубика успешно высадились на левом берегу Невы около деревни Московская Дубровка. Но им не была оказана своевременная помощь, и почти все они во главе с Дубиком погибли до прибытия основных частей – нескольких подразделений 115-ой стрелковой дивизии (командир и штаб дивизии, а также дивизионная артиллерия оставались на правом берегу Невы), батальона дивизии НКВД и 4-ая бригады морской пехоты. Как пишет Жуков, «под Невской Дубровкой этим частям предстояло форсировать полноводную Неву, ширина которой составляла до 800 м, под сплошным огнём противника, задача, можно сказать, невыполнимая». Спрашивается, а зачем ставить невыполнимые задачи? Опытные полководцы всегда ищут слабые стороны в обороне противника и наносят по ним удары, неся при этом минимальные потери. Как пишет Коньков: «Меня нередко спрашивают: чем диктовалось проведение таких сложных операций, как форсирование широкой Невы, захват плацдарма и наступление на станцию Мга небольшими силами без поддержки танков, авиации, артиллерии (кроме дивизионной и полковой). Форсировать Неву под сильным огнём противника, наступать через болота и леса – задача чрезвычайно тяжёлая. Но не было другого выхода, этого требовала боевая обстановка. С началом боя на левом берегу Невы противник начал обстрел из орудий миномётов нашего правого берега и десантников, находившихся в лодках, на плотах, на плаву. Вода кипела от снарядов и мин, кругом свистели осколки.
