Хофман Никерсон - Войны в эпоху Римской империи и в Средние века
Тем временем основные силы осаждающих стали садиться на коней с криками «Арагон!», «Фуа!» или «Коменж!» в зависимости от своей принадлежности. Арагонцы выстроились в боевой порядок, но он был неровным. Отчасти это явилось результатом спешки, хотя у них, вероятно, было больше пятнадцати минут, чтобы встать в ряд, если допустить, что прошло минимум восемь минут от момента, когда операция де Монфора стала очевидной, и до развертывания второго эскадрона крестоносцев, который должен был догнать первый, чтобы они вместе преодолели полтора километра, отделявшие их от солдат Педро. Отчасти это, безусловно, явилось результатом недальновидности и отсутствия дисциплины у испанских рыцарей. Каждый человек, имевший среди них какой-то вес (как рассказывал позже сын Педро, будущий король Хайме), хотел провести свой собственный бой с врагом, делая жесткую линию строя и совместные действия невозможными. К тому же, как мы узнаем от других летописцев, сам Педро не мог эффективно командовать войсками, но, поддавшись порыву, обменялся доспехами с одним из своих рыцарей и встал в передние ряды. Это был благородный и в то же время безрассудный поступок, удивительный для воина с его большим опытом, так как в результате этого он потерял способность управлять своими резервными войсками. Арагонцы построились лицом на юг по обеим сторонам дороги на деревню Сейсе приблизительно в миле от Мюре, а болото Пескье прикрывало их слева.
Смяв боевые порядки Фуа, первому эскадрону крестоносцев пришлось взять правее, чтобы ударить по Педро. Изо всех сил подстегивая лошадей, второй эскадрон, траектория движения которого была более прямая, сумел догнать первый эскадрон. Вместе они напали на арагонцев, сметая перед собой обращенных в бегство кавалеристов Фуа. Приказ графа де Монфора ни в коем случае не ввязываться в отдельные поединки, а вести атаку плечо к плечу так хорошо выполнялся, что удар получился одновременным по всей ширине фронта крестоносцев. Он был таким яростным, что крестоносцы влетели в стоящих перед ними всадников, как камень в пруд. Воины Педро стояли на месте и сомкнулись вокруг крестоносцев, закрыв их от третьего эскадрона, и рукопашная схватка перекатывалась вперед и назад с шумом, «как будто несметное количество дровосеков рубили лес».
Сражение при Мюре, 11 сентября 1213 г.: 2-й этап
Де Монфор, план которого состоял в нападении на левый фланг Педро, быстро продвигался на север и восток вокруг болота, пока путь ему не преградил овраг, который летописцы назвали fossatum, то есть канава или ров. В крутых склонах этой преграды была выбита узкая тропинка, которую с дальнего конца перекрывало боевое охранение арагонцев или отряд прикрытия. Такие отряды прикрытия были хорошо известны, как мы об этом узнаем из книги Siete Partidas, которую Альфонсо Мудрый из Кастилии написал примерно в 1260 году. В ней такой отряд назывался «ала» или «ситара». Если бы кто-то возразил, что Педро был не в том настроении, чтобы думать о таких мелочах, как выставление такого заградительного отряда, мы вполне можем себе представить, что какой-нибудь седеющий арагонский рыцарь, достаточно понимающий в военном деле, взял на себя выполнение этой задачи вместе со своими ближайшими соратниками.
Перестроиться из цепи в колонну и попытаться проехать по узкой тропе перед лицом противника было непростым делом, но у де Монфора не было выбора. Время шло, слева от него было болото, а справа тянулся овраг. Во главе своих людей он пересек его и предоставил своему коню карабкаться вверх по другому склону. Находясь в таком невыгодном положении, он пытался защититься от ударов и уже не мог надеяться на возвращение: у него порвалось левое стремя – в третий раз та или иная часть его экипировки подводила его в тот день, – но он с большой ловкостью продолжал оставаться в седле. Добравшись до верха склона, он выбил из седла ближайшего противника ударом кулака в челюсть. Этот испанец, вероятно, носил не закрытый шлем, а стальную каску с открытым лицом. Он, по-видимому, был командиром этого отряда, так как, когда его солдаты увидели, что он упал, они разбежались в одно мгновение. Их бегство открыло графу де Монфору левый фланг главных сил арагонцев. Он дождался, когда подойдут его триста всадников, развернул их в боевой порядок и пошел в атаку.
Все это время первые два эскадрона крестоносцев находились в гуще жаркого боя. И хотя их тесный боевой порядок и ярость наступательного броска завели их глубоко во вражеские ряды, все же последние не дрогнули, а сомкнулись вокруг них. Строгий порядок и ровные ряды смешались, и люди сражались один на один. Рыцарь, который выступал в роли Педро, не мог сравниться с ним в доблести, а сам Педро позабыл об осторожности и выкрикнул: «Я король!», после чего те крестоносцы, которые поклялись отнять у него жизнь, окружили и убили короля, несмотря на его отвагу и умение обращаться с оружием.
Погиб ли король после или до нападения де Монфора, остается неясным. Те, кто убил его, находились во втором эскадроне крестоносцев. В любом случае гибель короля и нападение с фланга решило исход боя, последовало всеобщее паническое бегство. Пятьсот рыцарей из ближайшего окружения Педро погибли почти все до одного вокруг его тела, не получив поддержки от остальной массы всадников, оставшейся без командира. Южане страшной ценой заплатили за безрассудный поступок Педро, который ввязался в сражение и тем самым отказался от руководства боем. Раймунд и граф Коменж, по-видимому, так и не участвовали в сражении. О них нам известно лишь то, что они бежали с поля боя.
Сражение при Мюре, 11 сентября 1213 г.: 3-й этап
С другой стороны, граф де Монфор как победитель был так же мудр, как и яростен в атаке. Руководя или (что более вероятно) позволяя своим первым двум эскадронам преследовать беглецов, он держал у себя под рукой третий эскадрон (находившийся под его непосредственным командованием) и следовал за погоней на расстоянии, чтобы вмешаться в случае попытки бегущих оказать организованное сопротивление. После короткого преследования он рассудил, что спасающиеся бегством всадники направляются в Тулузу и не способны вновь вступить в сражение. Созвав преследователей, он возглавил три свои эскадрона и вернулся к Мюре.
Тем временем командование народным ополчением Тулузы совершенно неправильно поняло результат действий конницы. Только часть этих войск приняла участие в безуспешной атаке Фуа и последующем бегстве от первого эскадрона крестоносцев. Из них только те уцелели при нападении крестоносцев и бегстве от них, кто находился на северном берегу реки Луж. Те, которые находились между Лужем и Гаронной, просто отступили (без сомнения, весьма поспешно), чтобы последовать за теми, кто спасался бегством, находясь к северу от них. Поэтому большинство из них явно не было измучено боем. Сначала они забаррикадировались в своем лагере, опасаясь нападения. Но горожанам в средневековой войне было свойственно страдать от опрометчивых поступков. Одним из многих примеров этого является поведение лондонцев в сражении при Льюисе в 1264 году. Можно было предположить, что пыль могла скрыть от тулузцев бегство их конницы или заросли деревьев могли загораживать им обзор. Зная, что силы де Монфора значительно уступают им в численности, тулузцы поверили слуху о его поражении, вышли из своего лагеря и окружили город со всех сторон.
В Мюре о победе графа Симона де Монфора было уже известно от гонца. Епископ Фальк Тулузский, который принадлежал к лагерю графа и оставался в городе, послал сообщить об этом своей беспокойной пастве (т. е. тулузцам) и предложил им отпущение грехов, но они не поверили в это и ранили его парламентера. Но вскоре, испугавшись вида крестоносцев, возвращавшихся с победой и готовых напасть на задние ряды их растянувшихся боевых порядков, осаждавшие в панике побежали и были перебиты. Некоторые бежали в лагерь и были убиты там, другие направились к судам, на которых были привезены осадные орудия, – эти суда стояли на якорях приблизительно в полутора километрах к северу от города. Таким образом спаслись немногие, а большинство погибло в кровавой резне на высоком берегу реки от рук людей де Монфора.
В 1875 году разлив Гаронны подмыл и обрушил большую часть берега, обнажив огромное количество человеческих костей напротив Собена и приблизительно в 650 – 700 м от этой деревни вверх по течению реки. Другие скелеты разбросаны в разных местах к северу от этого места. И по сей день они возникают иногда под штыком лопаты и лемехом плуга.
Общие потери побежденных были огромны, тогда как победители потеряли убитыми только одного рыцаря и, самое большее, восемь сержантов (этот полностью вооруженный боец, способный постоять за себя, в 1213 году был уже целиком защищен кольчугой) (потери явно занижены. – Ред.). Большая часть потерь в средневековых сражениях падала на долю пехоты. К тому же победители могли, если хотели, не торопясь перебить спешившихся раненых рыцарей проигравшей стороны, что они решительно и сделали в этом случае.
