Хофман Никерсон - Войны в эпоху Римской империи и в Средние века
Трусливый и ленивый граф Тулузский не осмеливался встретиться с крестоносцами на поле боя. С другой стороны, де Монфор не имел возможности предпринять что-нибудь против Тулузы из-за ее величины. Вильгельм Завоеватель точно так же не мог напасть на Лондон. Более того, де Монфор находился на театре военных действий, щедро усыпанном укрепленными городами и замками. Так как его армия была гораздо меньше, чем у Вильгельма, он сыграл свою игру, обойдя вокруг Тулузы на таком близком расстоянии, на каком только было возможно, и захватил опорные пункты в ее окрестностях. Боевой дух и сила его многочисленных противников были столь низки, что к 1213 году обширные владения Раймунда сократились до Тулузы и Монтобана. Пюжоль, расположенный всего в 13 км к востоку от Тулузы, и Мюре – в 20 км к юго-западу от столицы владений Раймунда – удерживались гарнизонами Монфора. Летом 1213 года война трансформировалась в интервенцию короля Арагонского против де Монфора.
Политическая обстановка заставляла Педро Арагонского стремиться одержать быструю победу, прежде чем папа в далеком Риме смог бы предпринять против него какие-то ответные действия.
Перед походом арагонских войск жители Тулузы столь воодушевились, что взяли Пюжоль и перебили его небольшой гарнизон. Как только пути короля Педро и графа Раймунда пересеклись, они двинулись на Мюре вместе. Их планы были такими же простыми и логичными, как и план де Монфора. Первым этапом стоявшей перед ними задачи было, очевидно, освободить Тулузу от соседства гарнизонов крестоносцев. Со взятием Пюжоля Мюре явно стал их следующей целью.
Мюре занимал сильную позицию: узкий треугольник стен с непреодолимой Гаронной с одной стороны и ее притоком речкой Луж (у нее были такие высокие и крутые берега, что делали ее очень серьезным препятствием) с другой стороны. Замок, который стоял на вершине этого треугольника, был прочным, но городские оборонительные укрепления были слабыми. Гарнизон насчитывал всего тридцать рыцарей и семьсот плохо вооруженных пехотинцев. Город, не имевший хороших запасов продовольствия, должен был вскоре сдаться, если осада не будет снята.
Когда де Монфор узнал об опасности, угрожавшей Мюре, его армия была численно даже еще слабее, чем обычно, так как он смог собрать лишь 870 тяжеловооруженных конников. С другой стороны, эта небольшая армия была отличного качества и включала в себя немалую долю рыцарей – 270 человек. Даже с еще большей, чем обычно, храбростью де Монфор бросился к Мюре. Выступив из Фанжо, он преодолел 120 км, отделявших его от Мюре, за два с половиной дня марша – похвальное достижение, учитывая, что некоторым его отрядам пришлось проделать лишних 27 км, что в общей сложности составило около 150 км.
Несмотря на огромную несоразмерность численности войск – ведь в объединенной армии Раймунда и Педро было, вероятно, не менее 4 тысяч кавалеристов и 30 или 40 тысяч пехотинцев (по другим данным, у Педро и Раймунда было 2 тысячи человек конницы и от 7 – 9 до 20 тысяч пехоты. – Ред.), – политическая необходимость вынуждала де Монфора начать наступление. Он и Крестовый поход были к этому времени уже настолько непопулярны на юге, где его имя и по сей день (в начале ХХ в. – Ред.), спустя 700 лет, вызывает ненависть, что он боялся, что малейший признак слабости (или даже осторожности) с его стороны приведет к всеобщему восстанию, в котором его разбросанные по разным городам гарнизоны просто утонут. Имя де Монфора должно было любой ценой продолжать наводить ужас, это был его главный козырь.
Южные правители так боялись де Монфора, что Раймунд предложил Педро укрепить рвы впереди и позади лагеря и ожидать крошечную армию крестоносцев. Педро просто высмеял предположение, что де Монфор может напасть на них.
Первым шагом командующего крестоносцев была уловка, целью которой было заставить осаждающих напасть на город Мюре. Он сделал это, распахнув Тулузские ворота, расположенные в северо-западной оконечности города, которые выходили на мост через речку Луж. Первый из трех «батальонов» вражеской конницы и множество пехоты сразу же пошли в атаку. Самым глупым образом южане бросились в ворота, естественно, оказались беспомощными в узких и кривых улочках, типичных для средневекового города, и были легко выбиты из них пехотой крестоносцев. Ничуть не обескураженные, нападавшие покинули строй неподалеку от города и начали пить и есть.
Теперь де Монфор осуществил другую уловку, имитируя бегство своей конницы. Между стенами Мюре и Гаронной проходила дорога, которая находилась ниже, чем сам город. Где-то в середине от нее отходил мост через реку, по которому пришли крестоносцы. Ее северо-восточный конец вел к узкому мостику через реку Луж, посредством которого замок имел связь с внешним миром. Юго-западный подступ к нему шел через невысокое внешнее укрепление, которое прикрывало южный угол города и было связано с Торговыми воротами, которые открывались в стене между реками Гаронна и Луж.
Осаждавшие увидели поверх низких стен внешнего укрепления, что конница крестоносцев выезжает по одному из Торговых ворот и поворачивает за угол. Они предположили – что очень естественно в сложившихся обстоятельствах, – что де Монфор хочет отступить по мосту через Гаронну, и были введены в заблуждение еще больше. Вместо того чтобы отступить, колонна крестоносцев продолжала идти дальше, прошла по замковому мосту, который находился вне поля зрения южан, которые атаковали Тулузские ворота, и (все еще незамеченная) вышла на северный берег реки Луж.
Каков должен был быть ужас южан, когда на их фланге появился первый отряд крестоносцев, построился в боевой порядок слева от него и напал на них! В одно мгновение южане были рассеяны; некоторые их рыцари даже сбрасывали свои кольчуги.
Эта операция вместе со всеми действиями Симона де Монфора в Мюре заслуживает того, чтобы рассказать о них как о превосходном примере быстроты и точности маневра, который могла осуществить конница в XIII веке. Время можно вычислить с некоторой степенью точности следующим образом.
Все расстояние от Торговых ворот мимо города через мост и до обрывистой наклонной плоскости, ведущей на равнину, составляет почти 700 ярдов (640 м). Из многочисленных сохранившихся до наших дней средневековых ворот вместе с кирпичными остатками северного берегового устоя моста, о котором идет речь, мы можем с определенностью сделать вывод, что конница выезжала, построившись в колонну по два. Мы можем быть почти так же уверены в том, что они ехали шагом, так как, в первую очередь, было бы почти невозможно рысью подняться вверх по крутой наклонной плоскости в конце, во-вторых, требовалось соблюдать тишину, и, в-третьих, рысь по такому длинному и узкому пространству подвергла бы конницу риску создать затор, если бы хоть одна лошадь упала или взбрыкнула. В этом случае риску подверглась бы вся операция. Допуская, что лошади шли шагом, мы можем сократить дистанцию, которую занимала каждая лошадь, до трех ярдов (2,75 м), оставив один фут (0,3 м) между носом одной лошади и крупом впереди идущей. Длина всей колонны в таком случае, вероятно, составляла по крайней мере 450 × 3 = 1350 ярдов (1234 м), почти удвоенное расстояние, которое нужно было преодолеть, а минимальная длина каждого эскадрона, вероятно, была 450 ярдов (свыше 410 м). Мы можем быть уверены, что, прежде чем разойтись и приняться за еду и питье, тулузцы и каталанцы (арагонцы) должны были отойти по крайней мере на 150 м к северу от Тулузских ворот, чтобы такая крупная цель, которую они собой представляли, находилась за пределами дальности полета стрелы. Поэтому голова колонны крестоносцев проявилась бы в их прямом поле зрения практически сразу же, как только она перешла бы по наклонной плоскости и появилась на равнине. Историки, которые допускают, что крестоносцы могли развернуть свои силы, находясь вне поля зрения тулузцев и каталанцев, просто никогда не давали себе труда пройтись по полю боя. Предположив, что лошади шли шагом со скоростью 6,5 км в час, то есть около 110 м в минуту, задние ряды первого эскадрона крестоносцев появились бы на равнине почти ровно спустя четыре минуты после того, как авангард оказался в поле зрения противника перед Тулузскими воротами. Большая часть расстояния длиной 550 м, отделявшего крестоносцев от врага, почти наверняка была преодолена рысью со скоростью, скажем, 13 км в час, прежде чем сменилась на галоп для нанесения финального удара. Поэтому необходимо добавить к изначальным четырем минутам две минуты плюс время, необходимое для развертывания боевого порядка. Всего по крайней мере семь минут, вероятно, прошло с момента, когда крестоносцы впервые были замечены воинами графа Фуа, и до начала атаки крестоносцев.
Город Мюре, 1213 г.
Сражение при Мюре, 11 сентября 1213 г.: 1-й этап
Тем временем основные силы осаждающих стали садиться на коней с криками «Арагон!», «Фуа!» или «Коменж!» в зависимости от своей принадлежности. Арагонцы выстроились в боевой порядок, но он был неровным. Отчасти это явилось результатом спешки, хотя у них, вероятно, было больше пятнадцати минут, чтобы встать в ряд, если допустить, что прошло минимум восемь минут от момента, когда операция де Монфора стала очевидной, и до развертывания второго эскадрона крестоносцев, который должен был догнать первый, чтобы они вместе преодолели полтора километра, отделявшие их от солдат Педро. Отчасти это, безусловно, явилось результатом недальновидности и отсутствия дисциплины у испанских рыцарей. Каждый человек, имевший среди них какой-то вес (как рассказывал позже сын Педро, будущий король Хайме), хотел провести свой собственный бой с врагом, делая жесткую линию строя и совместные действия невозможными. К тому же, как мы узнаем от других летописцев, сам Педро не мог эффективно командовать войсками, но, поддавшись порыву, обменялся доспехами с одним из своих рыцарей и встал в передние ряды. Это был благородный и в то же время безрассудный поступок, удивительный для воина с его большим опытом, так как в результате этого он потерял способность управлять своими резервными войсками. Арагонцы построились лицом на юг по обеим сторонам дороги на деревню Сейсе приблизительно в миле от Мюре, а болото Пескье прикрывало их слева.
