Гагик Карапетян - Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах
– Знаешь что – мне уже все уши прожужжали насчет тебя.
Я переспросил:
– А кто это «жужжал»?
– Ну как же! И Гончаренко, и Гришин.
Ну, что Гончаренко – я еще мог себе представить. (Мне потом стало известно, что он Кудрявцеву сказал: «Чего ищете? Вот есть доктор. Давайте возьмем его на первый предсезонный сбор!») Но то, что я и Гришину, оказывается, запал в душу, меня здорово поразило.
Глава 2
Пульс в процессе «парного катания»
– Итак, Савелий Евсеевич, мечта ваша сбылась. Но как-то наполовину, что ли. Ведь, судя по студенческим грезам, совсем не с конькобежцами в будущем себя видеть хотели. На самом деле прицеливались к месту врача футбольной команды.
– Именно прицеливался. И когда стал работать в лужниковском диспансере, иногда проводил обследование футболистов. А в один прекрасный день даже познакомился со своим как-то заглянувшим в диспансер кумиром – тем самым Батей, на работу которого во время игр любимого московского «Торпедо» когда-то засматривался.
В миру Батю звали Сергей Федорович Егоров. Оказывается, он не имел высшего медицинского образования, трудился фельдшером. В «Торпедо» проработал два десятка лет! Футболисты в нем души не чаяли. В работе пользовался одному ему известными травами, примочками. За двое-трое суток мог вылечить любое растяжение. Имел собственные рецепты мазей. И волшебные руки массажиста. Мы подружились. Бывало, спрашивал у него:
– Дядя Сережа, чем вы игроков лечите?
А он, улыбаясь, отвечал мне, совсем тогда молодому:
– Погоди, Савушка, уйду на пенсию, все тебе оставлю.
Увы! Не успел передать мне свои тайны Сергей Федорович. Умер. Правда, некоторые его советы я записал. И пользуюсь ими по сей день.
Что касается конькобежцев, то и тут я благодарен судьбе. И не только из-за того, что сразу попал не куда-нибудь, а в сборную СССР. А прежде всего потому, что встретил здесь и работал с замечательными людьми – именитыми тренерами и спортсменами. Ну, судите сами! Ведь тогда, в конце 1950-х, ее костяк составляли «звезды» мировой величины: Гончаренко, Гришин, Шилков, Скобликова, Артамонова… Я сразу попал в очень хороший коллектив, который возглавлял великий наставник Кудрявцев.
Практически это он направил все мои профессиональные знания к данному виду спорта, заставил работать над проблемами, которые его, старшего тренера сборной, волновали больше всего. Фактически с его подачи началась моя работа по определению потенциальных возможностей конькобежцев, что позволило точнее прогнозировать результаты. Именно он первый потребовал моего активного вмешательства в учебный процесс. В результате – работа в конькобежной сборной СССР сделала из меня специалиста этого вида спорта.
– Савелий Евсеевич! О той легендарной дружине – ее тренерах и лидерах – мы еще поговорим. А пока давайте вернемся к истокам – первому сбору в 1957 году, когда началась ваша работа в конькобежном спорте.
– «Предсезонку» наметили провести в районе Челябинска – Златоуста. Там есть озеро Туркояк, а рядом – дом отдыха Златоустовского металлургического комбината. Почему именно туда? Да потому что вблизи находилось маленькое озеро Инышко. Оно очень рано замерзало. Тогда же не было искусственных катков. Конькобежцы искали ранний лед. И по рекомендации, наверное, челябинцев, решили, что именно туда следует ехать. Так сборная СССР по конькам – и женщины, и мужчины – прибыла на Инышко. Увы! Сразу не повезло: температура установилась в районе +10, и никакого льда даже в помине не было.
– Как вы там сами себя ощущали?
– Я так понял, что для меня тот сбор оказался испытательным. И тренеры, и спортсмены очень осторожно ко мне относились, наблюдали за моей работой. Из конькобежцев в то время на Урале находились лучшие мастера. Борис Шилков, Олег Гончаренко, Евгений Гришин. Лидия Скобликова только начинала… Валентина Стенина, Инга Артамонова, Софья Кондакова, Римма Жукова – сплошные «звезды». По сути, я в лучшем случае был ровесником тех, кто рядом тренировался. А часто еще моложе.
Конечно, было непросто. Ведь тогда я воспринимал себя совершенным «нулем» в спортивной медицине. К тому же надо было понять специфику. Первоначально даже не представлял, что мне надо делать, кроме того, что давать таблетки от насморка. Нужен был функциональный контроль за ребятами. А как это организовать, я даже себе не представлял. Ну, считал пульс, давление мерил, чего-то там изобретал…
– Это был первый тест, который вам предстояло пройти на том сборе?
– Ну да. Узнав об отсутствии льда, из Москвы поступила «команда» о срочной передислокации в Иркутск: туда пришла настоящая зима, мороз – минус 5—10, на стадионе можно заливать лед. Так что всей компанией переехали в Восточную Сибирь и начали полноценные тренировки. Здесь-то и состоялся мой первый экзамен. На тех сборах впервые увидел в деле сильнейших конькобежцев, их тренеров. Для меня это стало откровением.
– Вы сказали «тренеров». Их было много?
– Каждая «звезда» имела наставника. Но руководил, курировал всю работу Кудрявцев. Он был главным. Тренеры ежедневно собирались, обсуждая планы, конкретные занятия. Подробно рассматривались возможности каждого спортсмена. Составлялась программа на ближайшую неделю. Они пару раз собрались, а я туда не являлся. Вот тогда меня «поймал» Кудрявцев:
– Савелий (уже по имени называл)! Ты чего не ходишь на тренерский совет?
– Разве мое присутствие необходимо?
– А как же!
Это был первый и, пожалуй, наиболее важный урок. Кудрявцев напомнил – моя будущая должность «тренер-врач» – названа так не ради красного словца. С того момента стал участвовать в дикуссиях наставников. И когда обсуждалась программа подготовки, допустим, Гончаренко, мне сразу задавался вопрос: «Доктор, а что вы скажете о его сегодняшнем состоянии?»
После первого такого случая я понял: чтобы отвечать на подобные вопросы, надо что-то делать. Поэтому – это была моя инициатива – ввел в практику утренние обследования. Они заключались в том, что я не просто мерил пульс и давление, а давал какую-то нагрузку, проводил функциональные пробы. Так у меня накапливалась нужная для тренировочного процесса информация по каждому спортсмену. По мере углубления в работу я уже мог отвечать на многие вопросы, волнующие конькобежцев и их наставников. При этом все глубже вникал в суть подготовки. Тем более, в моем присутствии обсуждалось все: какие давать отрезки, сколько по времени хронометрировать… В результате – через какой-то период времени ко мне даже конькобежцы высокого уровня стали обращаться с ключевым вопросом: завтра – тренировка, как вы считаете, для меня это реально?
Когда стало складываться столь полезное для дела взаимное общение, мне стало понятно: все – я остался в этом виде спорта. Тем более, к тому же сам – не фигурально, а реально – стал на коньки.
– Это как?
– Научился! Мне подарили норвежские коньки. Я намек понял. Ведь некоторые обследования предстояло делать на ходу. После финиша конькобежец подхватывал меня под руку, мы ехали рядом, а я мерил давление, пульс…
– Многому пришлось учиться?
– Да, я все время что-то познавал. Поймите, мне очень нравится медицина как таковая. И никогда никому в помощи не отказывал – будь это спортивная травма или обычная болячка. Даже если помощь надо было оказывать не спортсменам, а кому-то из их родных или близких. Однако на одной благожелательности далеко не уедешь. С моего районного участка в «коньки» я пришел вполне квалифицированным терапевтом. Но не более того. А соприкоснувшись с конькобежцами, быстро открыл для себя, что там колоссальное значение имеет не столько травма (они в этом виде не так часты), сколько функциональная диагностика. Для меня же эта область была целиной непаханой. Поэтому моим «хобби» в тот период стало посещение различных курсов – по функциональной диагностике, спортивной электрокардиографии, курсы в Центральном институте усовершенствования врачей на базе Боткинской больницы – причем именно нашего профиля, спортивного…
– Но вернемся к вашему начальному периоду работы в конькобежной сборной. Расскажите, пожалуйста, о первом случае, потребовавшем вашего вмешательства.
– На сборе в Иркутске Гришин получил травму. Есть такая группа мышц – аддукторы, приводящие-отводящие мышцы внутренней поверхности бедра, место прикрепления их в паховой области к лобковой кости. Вот Евгений во время отработки старта (конькобежцы с места же бегут) и дернул эту мышцу. Нынешняя медицина по сравнению с тем, чем мы располагали в то время – день и ночь, небо и земля. Тогда в моем чемоданчике, кроме мази «бон-бенге», которую можно было купить в любой аптеке, хранились «апизатрон» из ГДР, пчелиный яд и еще кое-что из обычной медицинской аппаратуры. Ситуация усугублялась тем, что все в этом случае для меня было впервые. Поэтому я и предложил:
