Барбара Мертц - Древний Египет. Храмы, гробницы, иероглифы
Глава 6
Завоеватель
Картуш Тутмоса
Величайший воитель из всех, которых когда-либо порождал Египет, был маленьким человеком, едва достигавшим 5 футов и 4 дюймов роста. Средний рост древних египтян был меньше, чем у современных мужчин, но некоторые фараоны, как мы знаем из размеров их мумий, достигали 6 футов, и Тутмос был маловат ростом даже для своего времени. Мы не можем не вспомнить о Наполеоне и обычных психологических штампах, касающихся маленьких мужчин и их огромных амбиций. Штампы тут, однако, едва ли применимы. Не все завоеватели были маленького роста, и немногие мужчины маленького роста были завоевателями. Если поразительные достижения Тутмоса компенсировали его подсознательное ощущение неполноценности или фрустрации, нет нужды искать их источник где-либо, кроме обстоятельств детства царя. Он был, как показала его взрослая жизнь, человеком разнообразных и глубоких талантов. Военачальник, стратег, государственный деятель, администратор – в каждой из этих ролей Тутмос продемонстрировал выдающуюся энергию и способности. Чтобы достичь всего, чего он достиг на протяжении одной человеческой жизни, он должен был быть одним из тех неудобных людей, которые спят всего по четыре часа в сутки, а в часы бодрствования оперируют на верхнем пределе эффективности. Загадка жизни Тутмоса, – которая не была и, возможно, никогда не будет решена, – заключается в контрасте между его пассивной юностью и его вулканической зрелостью.
Он не был страстным человеком; за исключением единственной и понятной вспышки мстительности, когда он пытался истребить память о Хатшепсут, ничто не указывает нам, что он когда-либо позволял своим личным чувствам влиять на политику. К сожалению, физиогномика не дает надежного отражения характера, ибо, хотя мы не можем объяснить, что происходило в голове Тутмоса, мы точно знаем, как он выглядел. Лицо его некрасиво, поскольку его правильность нарушается одной выдающейся чертой. Нос Тутмосидов – такая же безошибочная примета, как подбородок Габсбургов, хотя по контуру выглядит полной противоположностью. Тутмос III превзошел своих предшественников в размерах носа, как и во всем остальном, и носил его так же гордо, как Сирано де Бержерак.
Случилось так, что мы имеем необычно детальные записи, касающиеся военных подвигов завоевателя. Основным источником является длинная надпись, которую мы назовем «Анналами Тутмоса III». Она начертана на стенах коридора, окружающего святая святых храма в Карнаке, и сегодня ее может прочесть любой посетитель, умеющий дешифровать иероглифы. Надпись, высеченная на камне, была скопирована с оригинала, написанного, вероятно, на коже человеком по имени Танини. В своей гробнице Танини с гордостью сообщает, что он сопровождал Тутмоса III в его военных походах и записывал его победы, которые он одерживал в каждой стране, выражая их на письме, в соответствии с фактами. Он был, очевидно, официальным военным историком или армейским писцом, и именно ему мы обязаны знаменитым рассказом о битве при Мегиддо, с которого начинаются «Анналы» Карнака. Но человек, который надзирал за работой над копией, был жрецом, которого интересовали главным образом не битвы, но трофеи, добыча, немалая доля которой попала в храм. Продолжаясь, «Анналы» постепенно вырождаются в прозаический список трофеев, и только соблазнительные намеки говорят о великих битвах и блестящей стратегии. К счастью, мы имеем и другие источники. Самым полезным из них оказалась найденная в его гробнице автобиография солдата по имени Аменемхаб, уступавшего в доблести только самому царственному воителю. В недавние годы в Нубии и в Арманте были найдены и другие надписи, говорящие о подвигах Тутмоса Великого.
Ближний Восток в период Нового царства
16 апреля 1468 г. до н. э. Тутмос III выступил из Чару, последнего египетского города на северо-восточной границе, во главе своей армии. Его цель была «расширить пределы Египта» – откровенное признание мотива, какого не найдешь в анналах большинства современных завоевателей. Фактически же экспедиция отправилась, чтобы противостоять угрозе, упомянутой в предыдущей главе, – угрозе со стороны великой коалиции северных сирийских государств и их правителей.
Девять дней спустя армия Тутмоса достигла сирийского города Газы, пройдя 160 миль – неплохой темп для пехоты. Дата была важной; ровно 22 года назад Тутмос был провозглашен фараоном Египта. Многое случилось с той поры; мысли Тутмоса были, вероятно, полны горечи и ликования, когда он перебирал воспоминания о прошлом. Но он позаботился о своей тетке; он не терял времени на сетования и даже на празднества. Он прибыл в Газу на четвертый день египетского месяца пакхона и покинул город на пятый день. На шестнадцатый день он разбил лагерь вблизи Йехема, городка на южных склонах Кармельского хребта.
Три дороги к Мегиддо (по «Истории Египта» Дж. Г. Брэстеда)
Целью Тутмоса был город Мегиддо, на равнине, на северном склоне хребта. Мегиддо был основной базой азиатских князьков, выступивших под командованием могущественного князя города Кадеша, и имел репутацию неприступной крепости. Мегиддо просуществовал тысячи лет, он господствовал над главной дорогой, проходившей между двумя цепями Ливанских гор из Египта к Евфрату, к Месопотамии, и был многолюдным городом до и после Тутмоса III.
На военном совете Тутмос поставил перед своими военачальниками задачу: как преодолеть горную цепь и достичь равнины? Через хребет можно было перевалить тремя путями. Первые два – обходные, к северу от Мегиддо и к югу от него. Третий путь был короче и прямее. Но он имел один существенный недостаток, на который военачальники сразу же указали фараону.
«Как можем мы пойти по этой узкой дороге? Ведь нам доложили, что враг нас ждет. Не придется ли лошадям и людям двигаться гуськом, друг за другом? Не придется ли нашим передним частям драться, в то время как задние останутся здесь, в Аруне, неспособные сражаться?»
В военном отношении все это соответствовало здравому смыслу. Однако, как мы уже неоднократно убеждались, осторожность царского совета – любимый египетский литературный прием, предназначенный для того, чтобы оттенить мужество и беззаветную храбрость фараона.
«Клянусь любовью Ра, похвалой отца моего Амона, мое величество будет следовать по этой Арунской дороге», – поклялся царь великими клятвами. «Пусть кто хочет из вас, отправляется по дорогам, о которых вы говорите, а кто хочет, пусть следует за моим величеством», – добавил он, чувствуя, что его соратники колеблются.
Очевидно, в глазах египтян храбрость была более ценимым царским атрибутом, чем здравый смысл. Тутмос преуспел, сделав этот отчаянный шаг, потому что противник действительно не ждал его армию с этой стороны. На это, отдадим ему должное, он и рассчитывал. В его храбрости сомневаться невозможно. Он лично возглавил марш через узкий проход вверх по горам до городка Аруна, где он провел ночь. На следующее утро он снова двинулся вперед и вскоре столкнулся с противником. Как и предсказывал военный совет, арьергард египетской армии еще оставался в Аруне, но, к счастью для египтян, царь, правя колесницей, уже достиг места, где проход расширялся. Здесь отчаявшиеся военачальники еще раз взмолились к Тутмосу: «Пусть наш победоносный повелитель прислушается к нам на этот раз, пусть подождет замыкающие части своего войска и своих людей!»
На этот раз Тутмос уступил их мольбам. Он подождал, пока остальная армия подтянулась к нему. У врага не хватало сил, чтобы противостоять фараону, и он достиг юга Мегиддо, разбив лагерь на берегу горного ручья под названием Кина. Было около часа дня.
Одному небу известно, чем занимались все это время князь Кадеша и его союзники. Они могли бы выиграть битву, если бы послали разведчиков дальше по Арунской дороге или вовремя подтянули подкрепления, чтобы встретить Тутмоса, едва он выбрался из прохода. Быть может, они решили, что ни один сколько-нибудь разумный солдат не рискнет пойти по Арунской дороге, такой узкой и такой удобной для засады. А может быть, они рассчитывали на крепкие стены Мегиддо, ибо, когда на следующее утро Тутмос повел в атаку колесницы, они отступили почти без сопротивления. «В ужасе они бежали к Мегиддо, бросая коней и колесницы из золота и серебра, и люди втаскивали их в город, хватая за платье».
Египтяне обожают грубоватые комические сценки такого рода, в тех случаях, когда юмор обращен на противника; картинка, изображающая, как могущественного князя Кадеша втаскивают за шиворот на стены Мегиддо, довольно забавна. Но то, что произошло после этого, оказалось вовсе не забавным, и Танини, армейский писец, отмечает с горечью: «Теперь, если бы только армия его величества не обратила сердца свои к добыче, брошенной врагом, она захватила бы Мегиддо в тот самый момент!» Но вид брошенных коней (еще необычной и очень ценной добычи) и раззолоченного снаряжения союзников – это для египетских солдат было слишком. Они честно принесли добычу царю, но Тутмос остался безутешен. Он звал армию к победе: «Захват Мегиддо – это захват тысячи городов!»
