Анатолий Терещенко - «Оборотни» из военной разведки
Бохан же в это время включил приемник и что-то внимательно стал слушать. Супруга не вытерпела и решила всё же пригласить в постель непослушного мужа. Она решительно встала и мягкой походкой подошла к кухонной двери. Её взору предстала картина: Сергей, сидя за столом спиной к ней в наушниках, слушал, по всей видимости, какую-то радиопередачу. Он вначале не заметил посторонних глаз, но когда супруга тронула его за плечо, испуганно вскочил и обернулся. Тут же выдернул штекер из гнезда в приемнике и стал сбивчиво объяснять:
— Мне это надо… крайне надо по службе. Я не получил всего объема информации. Не мешай, прошу тебя, дай мне сосредоточиться. У меня большой объем работы завтра… надо докладывать руководству… иди, пожалуйста, отдыхать.
— Так бы и сказал, а то чего-то темнишь, — она увидела, как он побагровел, как заходили желваки за пухлыми щеками, однако продолжила: — Такой нагрузки у тебя раньше не было. Получается, ты один отдуваешься за всех. Что они, твои подчиненные, все бездельники?
— Всё ты знаешь… подобная напряженка была всегда, — Сергей стал по-мальчишески запальчиво втолковывать ей то, что жене военного разведчика за рубежом должно быть понятным. — Просто ты не видела всей изнанки моей службы.
Супруга повела плечами и направилась в спальню с мыслями: «Нет, тут что-то не то. Такой депрессии у него никогда не было».
На службу полковник ушел рано. Покидал квартиру каким-то взъерошенным, объясняя усталость бессонницей и постоянными думами о службе, которая делается для него с каждым днем всё тягостнее и изнурительнее. Супруга не на шутку встревожилась: он всегда был сдержанным, а в последнее время стал срываться, хотя и пытается подавлять в себе эмоциональные выбросы. Его поступки свидетельствуют о необъяснимой депрессии.
Не надо забывать: Бохан был опытным и зрелым военным разведчиком, поэтому, как мог, сдерживал себя в коллективе. Расслаблялся только дома, в семье, перед женой — умной и наблюдательной, которой удавалось улавливать то, что пряталось им от сослуживцев. Одолевавшую его недоверчивость считал вовсе не пороком, а наступлением мудрости. Настороженность он мастерски прятал, продолжая представляться работягой на службе и дома.
С женой был ровен и люб, однако на похвалы скупился, считая, что они, подобно золоту и алмазу, имеют цену только из-за их редкости. Женщины другого мнения по этому поводу. Они воспринимают уважение и любовь к себе не столько сердцем, сколько ушами. А вот в правдоподобность этого психологического постулата он не верил. Заблуждался и в другом, пытаясь провести женскую наблюдательность, забывая, что часто женская догадка обладает большей точностью, чем мужская уверенность.
В дом тащил всё, как хомяк за щеку и в норку: покупал, доставал, выменивал… всё про запас, на черный день. Квартира постепенно превращалась в склад — коробки с запчастями для машины, радиотовары, обувь, одежда, безделушки. Часто приобретал без советов с женой, по принципу: понравилось — взял!
Однажды он принес видеосистему, хотя одна уже стояла в комнате, а две находились в московской квартире. Стоила она в Греции по тем временам немалые деньги. Супруга возмутилась.
— Дурочка, я получил её почти даром. Взял для продажи. Деньги вернутся с наваром, — резко оборвал он жену.
Женщина косвенно, по только ей ведомым признакам стала догадываться о существовании у супруга дополнительного источника финансов, хотя он и пытался безуспешно навязывать ей мысль о прибыльных операциях с нумизматикой. Но она почему-то не верила этому объяснению.
Через месяц упали в цене некоторые вещи, приобретенные Сергеем для перепродажи. Другие из-за дороговизны в Союзе никто не брал. И вот тут-то супруга дала волю издевке:
— Коммерсант нашелся… самоучку видно сразу. Понимаешь, Сережа, у тебя для бизнеса нет навыков предпринимателя.
— Замолчи, мне и так тошно, — гаркнул супруг. На обострение семейной перепалки у него не хватило сил.
Он любил роскошь квартиры, кабинета, гардероба. В ней он находил удовольствие, созерцая себя как бы со стороны. Счастье — как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно существует. Он же упивался радостью жизни за границей, особенно не обремененной тяжестью в добывании куска хлеба, как это часто видел среди земляков-селян на Украине. Они — эти рабы двора и огорода, колхозного поля и трактора — за более тощий кусок хлеба, чем греческий, трудились от зари до зари, набивая мозоли и спиваясь.
Ему же на службе везло. Там, где многие перенапрягались, ему удавалось проскочить легко: то господин Случай поможет, то Пронырливость, то Заискивание. Поэтому у пего не было оснований жаловаться на жизнь. Миловидной женой, с которой приятно было появляться в обществе, он открыто восхищался на людях, хотя дома ей никаких комплиментов не дарил. На представительских мероприятиях жена была в центре внимания дипломатических пар. Женщины ей завидовали, мужчины — восхищались. Всё шло размеренно и комфортно. И всё же для жены не остался не замеченным процесс какого-то перерождения души супруга. Вторая командировка проходила у него более напряженно, чем та — первая, будившая приятные воспоминания.
Вот и сейчас Сергей ушел, а она стала у окна наедине с тревожными раздумьями: «Что его так угнетает? Отчего у него такая дикая бессонница? Участились неожиданные отлучки в вечернее время, после которых он возвращается домой с плохим настроением. Объясняет раздражение усталостью. Но меня не проведешь, я чувствую в его ответах фальшь. Почему он молчит, если есть необходимость выговориться? Раньше такого никогда не было. Приходит со службы, как выжатый лимон. Чего-то остерегается, а чего — не пойму никак…»
Пашкин докладывал Стороженко материалы на Бохана. По первой командировке в Греции на исчезнувшего были сведения о каких-то сомнительных, до конца не выясненных, контактах с американским бизнесменом. Эта связь объяснялась служебной необходимостью, но только частично. По заявлению сослуживцев, Бохан излишне нервничал, организуя встречи с этим респектабельным американцем, с которым установил доверительные отношения. Руководство резидентуры вскоре потеряло американца из вида.
Следует заметить, что Бохана однажды видели выходившим из гостиницы в центре Афин. Тогда не придали этому значения, да и командование взяло под защиту тот визит Бохана в отель, объяснив оперативной необходимостью. Теперь нельзя исключать, что подобные визиты он делал не раз.
— Это уже интересно. А почему такие материалы лежали без выяснения истины столько времени? Вы запрашивали дополнительно внешнюю контрразведку? — спросил Стороженко.
— Нет, тогда не успел. Накатился ком других, более интересных материалов, отодвинувших бохановские на второй план.
— На второй план, на второй план… Что-то мы с вами обленились донельзя. Прекратили думать и анализировать. Это ведь очень интересный субъект уже в то время был. Им тогда следовало бы заняться всерьёз. Дай такие материалы на периферию — они были бы «обсосаны» до косточек, а мы с вами, получается, слишком богаты, поэтому бросаем их легко и просто. А задумывались ли вы о возможных тяжелейших последствиях для военной разведки? — спрашивал подчиненного Николай. — Нет, не задумывались! А должны были…
— Николай Семенович, кто-кто, а вы должны понять, что сил у нас нет тащить полную арбу таких сигналов. Сами знаете, что в последние годы мы задыхаемся от наплыва подобных материалов. Сегодня атака на военных разведчиков идет и слева, и справа. Их бьют, кому не лень, — и наши безголовые руководители, и головастый противник, — пытался оправдаться подчиненный.
— Прости за кнут, не всегда же пряником кормить. Мы оба виноваты с тобой, особенно я, — подытожил Стороженко. Он никогда не позволял себе повышать тон на подчиненных и привык ответственность брать на свои плечи. Михаила он знал давно как предельно честного человека, исполнительного оперативника. Он был волом, тащившим одно из важнейших подразделений ГРУ. Правда, ему время от времени требовалось давать подробные инструктажи, а иногда и подстёгивать в срочных делах.
— Согласись, Боханом надо было плотно заниматься сразу по возвращении из первой загранкомандировки.
Принимаю критику… виноват я.
— Ну, если принимаешь, тогда слушай: рабочий день начинай с доклада о ходе розыскных мероприятий. Прошу подготовить обобщенную справку по всем имеющимся материалам. Кстати, кто вылетает руководителем комиссии в Афины?
— Полковник Новиков.
— Вот и прекрасно. Ты его хорошо знаешь, поэтому попроси в ходе работы на месте обратить внимание на такие моменты… — он стал перечислять их.
Через несколько дней ведущие информационные агентства мира — Рейтер, Ассошиэйтед Пресс и другие — передали сообщение, что советский военный разведчик полковник Бохан попросил политическое убежище в США. Американские власти положительно отреагировали на просьбу офицера ГРУ. Через сутки после обращения якобы в американское посольство в Афинах его вывезли на военно-транспортном самолете из Греции на одну из военных баз в Западной Германии, а затем спешно доставили в Штаты.
