Анна Ковалова - Довлатов
Елена Скульская:
Газета «Советская Эстония» содержала огромный штат — сто человек. При этом делать в редакции было решительно нечего, так что все эти люди с десяти утра до шести вечера рассказывали всякие истории и развлекали друг друга, как могли, с маленькими перерывами на работу. Одни писали крохотные заметки раз в неделю, другие раз в неделю их проверяли на наличие скользких мест.
— Вы допустили грубую идеологическую ошибку.
— ?
— Вы перечисляете страны…
— Разве нельзя?
— Можно и нужно. Дело в том, как вы их перечисляете. В какой очередности. Там идут Венгрия, ГДР, Дания, затем — Польша, СССР, ФРГ…
— Естественно, по алфавиту.
— Это же внеклассовый подход, — застонал Туронок, — существует железная очередность. Демократические страны — вперед! Затем — нейтральные государства. И, наконец, — участники блока…
(Сергей Довлатов, «Компромисс»)Сергей Боговский:
Работа в эстонских газетах была для Довлатова циничным зарабатыванием денег, и ничем больше. Он действительно часто писал всякие очерки о несуществующих людях или — того хуже — о своих приятелях. Кстати, и обо мне он однажды написал статью, высосанную из пальца. В общем, он, как мог, зарабатывал деньги. И при этом направо и налево всем объявлял, что журналистика — презренное занятие.
Я переписал информацию, отдал в секретариат. Назавтра вбегает Туронок:
— Вы надо мной издеваетесь! Вы это умышленно проделываете?!
— Что такое?
— Вы перепутали страны народной демократии. У вас ГДР после Венгрии. Опять по алфавиту?! Забудьте это оппортунистическое слово! Вы работник партийной газеты. Венгрию — на третье место! Там был путч.
— А с Германией была война.
— Не спорьте! Зачем вы спорите?! Это другая Германия, другая! Не понимаю, кто вам доверил?!. Политическая близорукость! Нравственный инфантилизм! Будем ставить вопрос…
За информацию мне уплатили два рубля. Я думал — три заплатят…
(Сергей Довлатов, «Компромисс»)Елена Скульская:
Сергей служил в отделе информации «Советской Эстонии», где контрольные шедевры выглядели примерно так: «Удивительный подарок сделали строители IV СМУ жителям II микрорайона: на 3 месяца раньше срока открылся новый магазин АВС-5». По желанию добавлялось: «Есть особая магия цифр». Называлась же заметка непременно: «И мастерство, и вдохновение». Если автор возражал, мол, такой заголовок был уже в предыдущем номере, его мягко шлепали по руке: «Ничего страшного, это Пушкин, это не стареет».
Через коридор лежал отдел культуры, на который Сергей посматривал, но куда его пока не пускали. Контрольные шедевры здесь были сложнее и богаче, что-нибудь вроде: «Мы сидим на даче писателя, такой же добротной и поместительной, как и сам хозяин…».
(Скульская Е. Перекрестная рифма // Малоизвестный Довлатов: Сборник. СПб., 1995. С. 491)
Борис Ройтблат:
Осенью 1973 года я толкнул дверь какого-то кабинета и вошел. Это было в самой богатой партийной редакции Таллинна. Мне сказали — тут можно заработать. За столом сидел тот крупный человек в твидовом пиджаке. Я его не вспомнил. Я сказал, что хочу заработать. «Сколько вам надо для полного счастья?» — спросил он. «Двадцать рублей», — ответил я. На мне были старые мореходские штаны и чужая куртка. Я был небритый и смотрелся, как урка. Довлатову и Гати на это было наплевать. Мое голодное нахальство им понравилось. Мне дали редакционное задание — написать о портовых лоцманах. В тот вечер и всю ночь я выходил с лоцманами в море и залезал по штормтрапам на пароходные палубы. Я написал про это два очерка и принес их в редакцию. Один напечатали, а другой — про мою пьянку с капитаном финского рудовоза — нет. Мне дали стол в кабинете, где работали Гати и Довлатов. Гати все устроила по начальству, а Довлатов ее попросил. Так я стал репортером.
(Ройтблат Б. Ноктюрн. (Памяти Сергея Довлатова) // «Новое русское слово», 22–23 августа 1998)
Тамара Зибунова:
Женя Рейн всегда поощрял Сережу: надо писать любой ценой. Какую угодно газету Сергей предпочитал работе в кочегарке, в отличие от многих других литераторов его времени — таких как Виктор Кривулин, например. Хотя к журналистике Довлатов относился легкомысленно. Он изобрел рубрику «Гости Таллинна», а самих гостей по большей части просто выдумывал. У моих приятелей Ольманов была доберманша Алдона. Появляется репортаж: «Гость из Риги — Альдона Ольман». Примерно такие гости и посещали Таллинн.
— Слушай, — говорю, — если не придумаешь, звони.
— Ладно.
— Можно вот что сделать. Можно взять у нее интервью.
— Это еще зачем?
— Под рубрикой — «Гости Таллинна». Студентка изучает готическую архитектуру. Не расстается с томиком Блока. Кормит белок в парке… Заплатят ей рублей двадцать, а может, и четвертак…
— Серж, постарайся!
— Ладно…
(Сергей Довлатов, «Компромисс»)Борис Ройтблат:
Я был тогда бездомный. Первое время ночевал на диване в кабинете. Однажды, поздно вечером, Довлатов был дежурным по номеру. Я любил такие вечера — наедине с Довлатовым. Он говорил про литературу. Я слушал. Ему приносили газетные полосы, он их просматривал. Это был доклад Брежнева на каком-то съезде. «Боря, — вдруг сказал Довлатов, — если вы найдете тут хоть одно живое слово, я дам вам шесть рублей». У него в кармане было как раз шесть рублей. Я взял полосу и стал читать. Ни одного живого слова не нашел. Довлатов пожал плечами. Ему хотелось в ту ночь напиться. Но все уже было закрыто: и магазины, и бар на первом этаже. Потом он сдал дежурство и ушел. Вряд ли он сумел напиться в ту ночь. У него было только шесть рублей. А ночные таксисты продавали тогда водку за десять.
(Ройтблат Б. Ноктюрн. (Памяти Сергея Довлатова) // «Новое русское слово», 22–23 августа 1998)
— Вы обладаете эрудицией, чувством юмора. У вас оригинальный стиль. Не хватает какой-то внутренней собранности, дисциплины… В общем, пора браться за дело. Выходить, как говорится, на простор большой журналистики. Тут есть одно любопытное соображение. Из Пайдеского района сообщают… Некая Пейпс дала рекордное количество молока…
— Пейпс — это корова?
— Пейпс — это доярка. Более того, депутат республиканского Совета. У нее рекордные показатели. Может быть, двести литров, а может быть, две тысячи… Короче — много. Уточните в райкоме. Мы продумали следующую операцию. Доярка обращается с рапортом к товарищу Брежневу. Товарищ Брежнев ей отвечает, это будет согласовано. Нужно составить письмо товарищу Брежневу. Принять участие в церемониях. Отразить их в печати…
— Это же по сельскохозяйственному отделу.
— Поедете спецкором. Такое задание мы не можем доверить любому. Привычные газетные штампы здесь неуместны. Человечинка нужна, вы понимаете?
(Сергей Довлатов, «Компромисс»)Иван Трулль:
Довлатов никогда не был в этом совхозе, никакого интервью не брал и никакого письма не писал Брежневу. Весь этот материал готовил Виталий Репецкий — его друг и коллега. Он, кстати, на днях мне говорил, что был возмущен тем, что вся эта история таким странным образом была использована в «Компромиссе». При этом он удивлялся цепкой памяти Довлатова, который запомнил детали этого маленького редакционного приключения. Конечно, многое ему пришлось нафантазировать — прежде всего то, что все это случилось не с Репецким, а с ним самим.
А происходило все так. У директора совхоза были большие неприятности: он в пьяном виде чуть не сбил телеграфный столб. И вот у этого предприимчивого человека возникла идея написать письмо Брежневу. Конечно, этот материал поручили не Довлатову, а человеку, который разбирался в сельском хозяйстве. Репецкий как раз об этом всегда и писал.
Линда Пейпс казалась немного растерянной.
— Она говорит только по-эстонски, — сказала Белла.
— Это не важно.
— Я переведу.
— Спроси ее чего-нибудь для понта, — шепнул Жбанков.
— Вот ты и спроси, — говорю. Жбанков наклонился к Линде Пейпс и мрачно спросил:
