Эдуард Лимонов - Дед (роман нашего времени)
В холодном дворе его посадили в тёмный автобус с задёрнутыми шторами.
– Садитесь вот сюда! – сказал ему атлетический сержант, указав на место возле милиционера, сидящего у окна. И уселся рядом. Таким образом, Дед оказался блокированным.
Напротив Деда лицами к нему оказались сидящими женщина-капитан и тип с неприятным оперским лицом в гражданском.
«А где ты видел опера с приятным лицом?» – спросил себя Дед.
– Будем знакомы, – сказала женщина. Назвала свою фамилию и должность. Начальник отдела. Вот какого, Дед не расслышал, так как загрохотал мотор и автобус выскользнул со двора.
Улица, прилегающая к спецприёмнику, была заполнена светом автомобильных фар и шумом голосов. Что-то скандировали множество глоток. Так как Дед был заблокирован с двух сторон ментами, то не мог попытаться отогнуть шторку и посмотреть, что там творится.
– Меня что, собрались встречать все эти люди?
– Ну да, в некотором роде, – согласилась капитан.
– А вы, человек в гражданском, вы кто будете, тоже арестованный? – спросил Дед нахальным тоном у опера. Везут куда-то, непонятно куда. Нужно разозлить их, авось, рассерженные, они обронят какую-нибудь деталь.
– Я оперативный работник, – и опер точно ляпнул название отделения милиции.
– Так вы на Ленинский меня везёте? Зачем?
– Ну вот, догадались, – разочарованно сказала женщина-капитан. – Теперь порядок такой, при освобождении отбывшего наказание отвозят туда, откуда он поступал в суд и затем в спецприёмник.
– Не сочиняйте, – сказал Дед. – Илья Яшин, и Константин Косякин, и Владимир Тор, и ночью Дмитрий Дёмушкин вышли из спецприёмника, и ни в какие отделения их не отвозили.
– Это совсем новый порядок, – сказала капитан мягко. – Это формальность. На десять минут. Хотите верьте, хотите нет…
Более или менее, но стало ясно, что его не в лес на расстрел везут. Дед затих. Надвинул на глаза свою чёрную шапку с кожаным верхом. И затих. От шапки было тепло. Это отец согревал ему голову. «Спасибо, папа!» – сказал Дед себе под нос и умилился. Такой махровый Дед, как он, трогательно даже: «Спасибо, папа». Шапка полагалась отцу, когда тот служил в фельдъегерской специальной службе, там работали все бывшие военные. По сегодняшним меркам организация, в которой работал тогда отец, называлась бы ФАПСИ – Федеральное агентство… чего-то там дальше, попробовал расшифровать Дед. Шапка по виду похожа на флотскую, Северного флота, но она фапсинская, фельдъегерская. Отец возил с товарищами его спецпочту. Ну, как этот товарищ Нетте, из стихотворения Маяковского: «Глаз кося в печати сургуча…»
Проблема с отцовской шапкой была вот какая. Голова у отца была на размер меньше, чем у Деда. Если всё время сидеть с шапкой на голове, то становилось некомфортабельно. Голову сдавливало. Но Дед убедил себя, что шапку нужно носить, чтобы чувствовать себя сыном своего отца. Кроме шапки Дед сохранил от отца полевую сумку его и военную рубашку цвета хаки. «Только что-то ты давно её не видел, – встревожился Дед, – нужно поискать по чемоданам и ящикам».
Расстрел не расстрел, но от власти Дед ничего хорошего не ожидал. Могут привезти в отдел на Ленинском и предъявить обвинения, например, по уголовной статье. Дескать, он, Дед, как только что выяснилось, не только отталкивал солдат второго оперативного, но и агрессивно стукнул их, например. Адвокат Тарасов, может быть, не дай бог, окажется прав, раз уж они решились на один оговор, то чего им не решиться на ещё один, ещё более наглый.
Ну и что, что ты известный человек, Дед. Пренебрегут твоей известностью.
Между тем они приехали. Въехали во двор ОВД. В ОВД, находящихся в старых кварталах города, как правило, никаких дворов нет. В ОВД «Тверское» никакого двора – оно выходит на Большую Дмитровку и там стоят милицейские автомобили, и в близлежащем переулке. А вот поздние, окраинные ОВД, имеют дворы.
Они въехали, оба милиционера, оберегавшие его, как два куска хлеба хранят в середине ветчину в сэндвиче, вышли. Чего уж охранять, когда въехали в ментовское гнездо. Вышла и женщина-капитан. Опер-блондин остался, и теперь мерцал глазами, как кот, на Деда.
Время шло. Дама-капитан, наконец, появилась. Попросила Деда следовать за ней. Рядом с автобусом, как оказалось, стоит целая толпа милиционеров, большинство без верхней одежды, курят. Их окутывало вонючее облако. Проходя мимо, Дед брезгливо поморщился. Курят всякую гадость.
В ОВД его провели по коридорам. Дед со своим чёрным пакетом, как челнок из Харькова, задержанный за несанкционированную торговлю в Москве.
«Тут с вами хотят побеседовать», – сказала дама-капитан, остановившись у одной из дверей.
Постучала и вошла, Дед – за ней.
Из-за стола встал майор, тот самый, который в суде 12 января утверждал, что Дед продолжал материться и вести себя агрессивно, уже находясь в отделении. Ничего хорошего встреча с этим майором после отбытия наказания не обещала. «Могут сунуть дополнительное обвинение», – подумал Дед и насторожился.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал майор.
Дед поставил на пол пакет и сел так, что профиль его был обращен к майору. Профилем же к майору, лицом к Деду, сидел короткоостриженный милиционер с круглой головой.
– Узнаёте? – спросил майор Деда, указав на круглоголового.
– Мой участковый, – сказал Дед и добавил: – Здравствуйте!
– Вы чем …ард…инович, собираетесь заниматься? – спросил майор.
– Когда? Сегодня вечером? Доберусь домой и спать лягу.
– Нет, вообще, будете ли совершать правонарушения?
– Это мэрия совершает правонарушения, – сказал Дед угрюмо. – Действия мэрии, препятствующие проведению мирных митингов на Триумфальной, противозаконны.
– Так что, будете продолжать нарушать?
– Вы что, майор, собрались меня перевоспитывать? Так поздно уже. Я уже закоренелый.
– Я хочу, чтобы вы подписали бумагу, что не станете допускать правонарушений… – майор остановился и стыдливо добавил: – в нашем районе.
– Так я и так не допускаю. Вон, участковый знает. Музыку громко не включаю, спать ложусь рано, не хулиганю и подъезд не вандализирую.
Участковый, улыбаясь, кивнул.
– Я вообще перевоплотился в учёного-библеиста, если хотите знать, – продолжал Дед. – Я занимаюсь гностиками в основном, гностики – предмет моего живейшего интереса.
Дед не валял дурака, он и в самом деле, что называется, «занимался» гностиками. Однако он был уверен, что ни майор, ни участковый таких слов-то и не слыхали. «Учёный-библеист», «гностики». Но они не спросят, что значат эти таинственные слова, не захотят показать себя невеждами.
– Но если вам нужна бумага с обещанием, что я не стану хулиганить в вашем районе, так я напишу. Всё равно она не будет иметь никакого значения. Давайте ручку и лист.
Он сочинил издевательский текст из нескольких предложений и подписался. Он пообещал не хулиганить на территории, за которую ответственно ОВД.
– Вы можете быть свободны …ард…инович, – сказал майор, прочитав бумагу.
– Э, э, – сказал Дед. – Погодите-ка. Вы мне создали проблему. Вы меня увезли от спецприёмника, куда должны были приехать мои охранники. Теперь я должен путешествовать по ночной Москве без охраны. Вы знаете, сколько есть желающих пробить мне голову?
– Да уж, наверное, немало, – согласился майор. – Вот участковый вас до дома проводит. Тут идти-то минут десять.
– У меня ключей нет от квартиры, вот где проблема. Охранники должны были приехать к спецприёмнику с ключами.
– Вы должны быть благодарны милиции за то, что мы увезли вас от спецприёмника. Там вам готовили горячую встречу сторонники прокремлёвских движений. Они там с полудня собирались, несколько сотен собралось, никакие охранники вам бы не помогли.
– Всё это хорошо, – сказал Дед, – спасибо, спасители вы мои. Но вот куда мне теперь деваться. И позвонить мне никто не может, потому что села батарея у телефона. Давайте я переночую у вас, сажайте меня в камеру.
– Мы не имеем права оставить вас здесь. Вы освобождены.
Дед подумал. И вот что решил. А пусть они доставят его в семью, на Самотеку. Жены нет, с детьми сидит тёща. Галина Петровна пустит его переночевать.
– Отвезите меня к тёще на Самотеку, – сказал Дед. – Вы же не хотите быть ответственными, если мне под ближайшим фонарём дадут по голове.
Майор и участковый сошлись и посовещались.
– Отвезём, – сказал майор.
– Скажите …ард…инович, вы видели из окна 31 декабря, что вас во дворе ждёт милиция? – спросил участковый Деда. – Зачем вы вышли?
– Элементарно. Я выполнял свой долг. Меня же ожидали на Триумфальной сторонники… Как я мог не выйти?
Ещё через минут пять Дед уже сидел в милицейском форде, водитель в форме за рулём, а Дед на заднем сиденье. Форд выехал за ворота.
– Чёрт, – ругался Дед, не произнося ругательства вслух, – вместо того чтобы приехать домой, выпить бокал вина и лечь спать, я вынужден ехать через всю Москву в ментовском форде.
