Борис Колоницкий - «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны
Патриотически настроенные поэты также воспевали визит царя, служивший знаком присоединения края к империи. Автор русской газеты, выпускавшейся во Львове после занятия города российскими войсками, писал:
Вчера наш Царь, природный Царь,
Родной Галиции явился!
Его узрели мы, как встарь,
И счастьем взор наш окрылился!260
Образ царя, приезжающего в «свой» город, пробуждающего своим визитом истинный характер края, рисовали и столичные поэты:
И в наше время в том же Львове,
Молебен праздничный творя,
Народ приветствует с любовью
Освободителя-Царя.
Нет больше узницы бесправной!
А будешь впредь из рода в род,
Могучий, русский, православный
Единый, спаянный народ!
Другой поэт также восхвалял императора:
Ты породишь века работы вдохновенной
Во имя торжества единых русских сил,
И будешь славен Ты, навеки незабвенный:
Ты правду русскую во Львове воскресил!261
Новые подданные российского императора, по мнению монархистов, также должны были с волнением пережить праздник единения царя и народа. Русская газета, выходившая во Львове, писала: «И когда великое единение народа и царя, мечта каждого честного русского человека становится явью, и как молниеносная искра зажигает веру в будущее отчизны»262.
Илл. 8. Царская ставка. Император Николай II и наследник цесаревич Алексей Николаевич. Фото Петра Оцупа (1915)
Энтузиазм части общественного мнения, восторженно оценившего поездку царя в славянскую провинцию, занятую русскими войсками, свидетельствовал о том, что эта акция на какое-то время способствовала росту популярности императора. Однако некоторые источники описывают совершенно иначе восприятие обществом посещения Галиции. Французский посол записал в своем дневнике:
Все были поражены тем безразличием, или скорее той холодностью, с которой императора встречали в армии. Легенда, сложившаяся вокруг императрицы и Распутина, нанесла серьезный удар по престижу императора среди солдат и офицеров. Никто не сомневается, что измена нашла приют в царскосельском дворце и что дело Мясоедова – доказательство реальности всех этих подозрений. Недалеко от Львова один из моих офицеров подслушал следующий разговор между двумя поручиками:
– О каком Николае ты говоришь?
Конечно о великом князе! Тот другой – просто немец!263
Возможно, что источники информации М. Палеолога были весьма пристрастны, нельзя исключать и возможность того, что и сами его дневники при публикации подверглись существенному редактированию автором либо публикатором. Однако наверняка слухи о Распутине, об измене во дворце, подтверждаемые, казалось бы, делом Мясоедова, сфабрикованным Ставкой, снижали пропагандистское значение посещения царем Галиции.
Завершив свой визит в Галицию, Николай II посетил Проскуров, Каменец-Подольск, Одессу, Николаев, Севастополь. 20 апреля император осмотрел Брянские заводы, а затем проехал через Тверь в Царское Село.
Можно предположить, что сценарий царских визитов после поездки в Галицию был несколько скорректирован, большее внимание уделялось непосредственному общению царя с «простым народом». Так, если ранее на железнодорожные платформы для встречи императора допускались только специально организованные группы (заранее подобранные депутации, военнослужащие во главе со своими командирами, учащиеся, находящиеся под пристальным наблюдением своих наставников), то теперь разрешали появляться и «простой публике». Ответственность за соблюдение порядка во время этих встреч возлагалась на чинов железнодорожной жандармской полиции.
Впервые встреча такого рода состоялась на станции Здолбуново 12 апреля 1915 года. На следующий день, 13 апреля, непосредственное общение императора с народом получило новую форму. Во время переезда из Проскурова в Каменец-Подольск царский автомобильный кортеж остановился в лесу для завтрака. Остановка большого числа машин привлекла внимание местных крестьян, работавших на полях. Охрана царя установила селян в определенном порядке, после завтрака Николай II подошел к местным жителям, стал их расспрашивать. После этого крестьян пожаловали серебряными часами. Благодарные местные жители упали на колени, начали целовать одежду и руки царя. Сконфуженный император стал поднимать коленопреклоненного старика, однако этой встречей он остался необычайно доволен. Показательно, что и в официальном издании, освещавшем поездки царя, приведены фотографии, запечатлевшие и раздачу часов, и крестьянина, стоявшего на коленях. Автор также счел нужным подчеркнуть изменение самого характера встречи царя и народа во время этих визитов: «И, надо правду сказать, дивную прелесть настоящих поездок ГОСУДАРЯ по России составляет именно полная их простота и доступность. Всякий может видеть ЦАРЯ, и многие даже слышат Его голос. Это большое счастье для народа»264.
Показательно, что при описании визитов в города в официальных сообщениях стали всячески подчеркивать непосредственную, стихийную реакцию «простого народа». Так, например, приезд царя в Николаев 15 апреля описывался в следующих выражениях: «По улицам народ не только стоял, но он бежал за ЦАРЕМ, восторженно крича ура, с глубоким душевным волнением выражая радость при виде ГОСУДАРЯ». Генерал Спиридович, отвечавший за охрану царя, вспоминал посещение этого города: «Население встречало Государя попросту, по-провинциальному. Ему не только кричали ура и махали платками и шапками, но за ним и бежали. Казалось, двигалась вместе вся улица. Попросту. Бежали и мои охранники. Народ стоял на заборах, на крышах низких домов, сидели на деревьях и размахивали оттуда шапками». Можно, впрочем, с уверенностью предположить, что местные власти заведомо получили инструкции, допускавшие подобные формы проявления спонтанного народного энтузиазма.
Визит в Николаев, важнейший центр судостроения, позволил продемонстрировать воюющей стране и другие образцовые формы единения царя и народа. Когда Николай II прибыл на Русский завод, то там его наряду с председателем правления завода и другими начальствующими лицами приветствовал и рабочий Белый (в официальном отчете специально указывалось – «простой рабочий»). Поднеся царю хлеб-соль, Белый заявил: «Мы верим, что наши труды не пропадут даром, и Россия узрит на Святой Софии, в Константинополе, православный крест вместо мусульманского полумесяца». Николай II вручил «простому рабочему» серебряные часы и, принимая царский подарок, Белый поцеловал руку императору. При этом начальствующие лица сообщили царю, что Белый не является все же совершенно «простым рабочим», директор завода сказал: «Вот как люди меняются, в 1905 году это был самый яркий агитатор». Один чин царской свиты сообщил, что Белый был социал-демократом. Интересно, что в официальном пропагандистском издании о сложном политическом прошлом «простого рабочего» не упоминалось, не писалось и о том, что он поцеловал царю руку. На публиковавшейся фотографии видно, что левый рукав тужурки Белого украшает повязка, очевидно, цветов национального флага265. Во всяком случае, патриотически настроенный «простой рабочий» Николаевского завода, пересмотревший свои былые политические убеждения, становился полезным символом единения царя и народа.
Илл. 9. Николай II на смотре кавалерийского корпуса (1916)
По-видимому, это было уже не первое публичное выступление «простого рабочего». В июле 1914 года столичная пресса сообщала, что некий Белов, социал-демократ, обратился к николаевскому градоначальнику от имени многотысячной манифестации рабочих. Он, в частности, заявил тогда: «Пусть враг наш знает, что русская рабочая семья слилась в одном чувстве любви и преданности Государю и родине со всей Россией, и она грозна своим единодушием и сплоченностью». Растроганный градоначальник трижды поцеловал оратора266. Очевидно, фамилия выступавшего рабочего была спутана в одной из публикаций. Вероятнее всего, при встрече царя администрация выставила уже испытанного в первые дни войны патриотически и монархически настроенного оратора.
Посещение императором Одессы и Севастополя, смотры отборным войскам, сосредоточенным в этих городах, отчетливо указывали на важнейшую военную и политическую цель – захват Стамбула и проливов; данная тема, как видим, звучала и в выступлении образцового «простого рабочего». Это находило отражение и в некоторых речах Николая II, и в официальных описаниях визитов царя.
Задаче промышленной мобилизации страны должно было служить и посещение огромного Брянского завода 20 апреля. Вновь императора приветствовал патриотической и монархической речью «простой рабочий», вновь толпы восторженных людей бежали за царем. На этот раз Николай II продемонстрировал интерес не только к производственной деятельности, но и к семейному быту мастеровых. Он «неожиданно» приказал остановить свой автомобиль у жилищ заводских работников и отправился в гости к «простым русским труженикам» – именно такое выражение использовало официальное издание. Царь посетил несколько домиков семейных рабочих, он беседовал с хозяйками, в официальном издании специально указывалось, что женщины не были заранее предупреждены о визите царя, они были необычайно взволнованны, но простые и сердечные расспросы императора приободрили их, они охотно поведали ему о своей жизни, угощали царя, доставая свои лучшие припасы. Когда же Николай II передавал им подарки в память о своем посещении завода, то они хватали руки царя и целовали их. Однако в официальном издании не упоминалось о подобной реакции простых русских женщин, видимо, информация такого сорта не считалась пригодной для пропагандистских целей, да и сам император стеснялся подобных проявлений монархизма. Возможно, впрочем, что визит царя в заводской поселок не стал таким уж неожиданным, да и выбор домов для посещения не был вполне случайным. Показательно описание этого визита:
