«Окаянные дни» Ивана Бунина - Капчинский Олег Иванович
Первым был начальник юротдела ВУЧК большевик с 1915 года (а до этого 2 года – меньшевик) Всеволод Апполонович Балицкий (1892–1937). Балицкий был примечателен, в частности, тем, что являлся в то время одним из немногих этнических украинцев среди руководящих работников Всеукраинской ЧК. Впрочем, с 1912 до конца 1919 года на Украине он не жил, а сначала учился в Москве на юрфаке университета (окончил 3 курса) и в основанном армянскими предпринимателями Лазаревыми (Лазарянами) институте восточных языков, а затем служил в чине прапорщика на Кавказском фронте. С 1923 по 1937 год (с перерывом на зампредство в ОГПУ СССР в 1931–1933 годах) Балицкий руководил ГПУ-НКВД Украины и в 1930-е годы являлся ревностным проводником массовых политических репрессий в республике. В мае 1937 года он будет переведен руководителем дальневосточных чекистов, но спустя месяц арестован и в ноябре расстрелян.
Вторым должностным лицом, посетившим Одессу, по сведениям, полученным автором в 1997 году от известного журналиста Егора Яковлева, являлся его отец Владимир Иванович Яковлев (1892–1935), в то время работавший начальником отделов во Всеукраинской ЧК и Наркомвнуделе.
Вернувшись из инспекционной поездки в Одессу, Балицкий доложил:
«Бандитизм в Одессе развивается легально. Рассадником бандитизма является полк известного бандита Мишки Япончика численностью 2400 человек. Санкция на формирование полка была дана местным Советом обороны. Политкомом полка назначен анархист Фельдман. Несмотря на многократные, в течение 4 недель заверения Япончика, что полк выступит на позиции, последний до сих пор находится в городе и творит бесчинства и грабежи. Местная ЧК и комендатура бессильны бороться с такой крупной и реальной силой, какую представляет такой полк. Последнее время между ЧК, комендатурой и полком установилось молчаливое соглашение» [223].
В нашем расположении нет сведений, что, по сообщению Балицкого, ВУЧК приняла какие-либо меры в отношении полка Япончика. Повлиять даже на своих одесских подчиненных в условиях 1919 года чекистское руководство Украины могло далеко не всегда. Да и в то время Лациса больше волновала борьба с противниками большевиков в украинской столице.
Бывший видный судейский работник Владимир Микулин рассказывал деникинской Особой комиссии: «…этот Винницкий организовал из бандитов и разбойников целый полк, и жители Одессы… могли видеть, как Винницкий на прекрасной лошади, окруженный телохранителями вел свой полк на учение…» Причем он вспоминал, что, когда на морском транспорте в Одессу вернулись из Франции русские солдаты (это были как бойцы Иностранного легиона, так и бывшие военнопленные, использовавшиеся немцами на работах в Эльзас-Лотарингии), большевики устроили торжественную встречу и провели парад, и «на этом параде особенно отличился Мишка Япончик со своим полком» [224]. Мы можем установить дату этого парада: 19 июля, поскольку, согласно дневнику Веры Муромцевой-Буниной, именно в этот день в Одессу прибыл транспорт русских солдат. И вот какую запись она оставила по поводу солдат из Франции:
«Натощак Ян вскакивает, чтобы прочесть газету. Быстро возвращается огорченный: транспорт русских пленных, пожелавших возвратиться на родину ‹…› К вечеру уже рассказывается по городу много курьезов. Подходят, например, прибывшие солдаты к фруктовому магазину и покупают фрукты. В корзине ярлык с цифрой 17. Понимают, что 17 копеек, а оказывается, 17 рублей, в 100 раз дороже. Говорят, что им вместо отправки на родину предлагают вступить в ряды Красной армии» [225].
Таким образом, бойцы из полууголовного матросского полка Стародуба и чисто уголовного полка Япончика чувствовали себя фактическими хозяевами в городе и доставляли немало хлопот как местным жителям (и отнюдь не только представителям интеллигенции, таким, как чета Буниных), так и властям города и правоохранительным органам, хотя та же ЧК, занятая розыском политических противников, не особо стремилась бороться с их криминальными выходками. Путь к исправлению ситуации, руководству губернией виделся в отправке этих «полков свободы» на фронт.
Часть третья. Противостояние и исход
«…этот полк был гордостью и надеждой советской власти»
Летом 1919 года советская власть в Одессе держалась с трудом. В районы Вознесенска, Вапнярки, Винницы стали проникать петлюровские части. С северо-востока наступала стотысячная армия Деникина.
Квартировавшиеся в Одессе воинские части начали отправлять на фронт. Так, 10 июля, как сообщило днем позднее «Знамя борьбы», проводили главный батальон полка Одесской ЧК. На торжественных проводах выступили и бывший, и действующий председатель Губчека, соответственно Онищенко и Калениченко, Северный, секретарь Величко, комендант Любченко и приехавший в Одессу представитель Наркомвнудела, фамилию которого газета не назвала (вероятно, это был Балицкий или Яковлев). После отправки основной части чекистского полка в распоряжении Калениченко осталось лишь несколько боевых отрядов, в частности грузинский и караульных частей. Нужно отметить, что Михаил Капчинский к тому времени уже не был командиром батареи, отправлявшейся на фронт, – его комиссовали по зрению и признали годным лишь к нестроевой службе. Произошло это, скорее всего, отнюдь не против его воли. Одно дело – служить по месту жительство, иметь паек и льготы, успевая при этом подрабатывать у отца в велосипедной мастерской, и совсем другое – фронтовая неизвестность. В 1915 году, вылечившись в госпитале, он решил в свою воинскую часть больше не возвращаться. Несколько месяцев он скрывался в городе Сквира, устроившись работать на аптекарский склад, а затем был задержан. Некоторое время проведя в тюрьме, он согласился, чтобы не доводить дело до военно-полевого суда, снова отправиться на фронт. Позднее в анкетах, указывая про свой арест, он объяснял его революционной деятельностью, впрочем, подобное не было уникальным для партийцев того времени. Теперь же ему не очень хотелось воевать и за куда более ему близкую, чем царскую, советскую власть. Ведь он уже год как был женат и имел месячного ребенка Илью (старшего брата деда автора) и задумывался над тем, что будет с женой – малограмотной домохозяйкой, не имевшей никакой профессии, и сыном, если с войны он не вернется. Впрочем, и находясь на посту командира батареи ОГЧК, Капчинский больше интересовался велосипедной мастерской, совладельцем которой (вместе с отцом) являлся, нежели орудийным парком. В сводке Высшей военной инспекции Украины, посвященной Одесской ЧК, в частности, указывалось, что ее полк требует удаления всего комсостава [226]. Это заключение имело самое прямое отношение к Капчинскому. Впрочем, не прошло и месяца, как на фронте он все-таки оказался, но уже не в качестве строевого командира, а корреспондентом политотдела сводной бригады охраны большевистского Бессарабского правительства (несмотря на название, больше находившегося не в Молдавии, а в поезде, курсировавшем между Киевом и Одессой): еще в 1918 году по совместительству с работой веломехаником в Одессе Капчинский начал журналистскую деятельность, публикуя в газетах небольшие заметки.
По решению Совета обороны Одессы 54-й полк Винницкого, как и полк ЧК, должен был незамедлительно отправиться на фронт. Несмотря на его сомнительный состав, Совет обороны отнесся к этой вынужденной мере совершенно серьезно – уж слишком тяжелой была военная обстановка. Планировалось использовать его против петлюровцев в составе 45-й дивизии Ионы Якира, созданной 16 июня 1919 года из бывших частей расформировывавшейся 3-й Украинской армии приказом РВС 12-й армии (впоследствии, с 14 августа, эта дивизия будет в составе ее Южной группы). Влит полк был во 2-ю бригаду, которой командовал Григорий Котовский – человек со схожей в чем-то с Япончиком дореволюционной биографией.
