Э. Вагнер - Шерлок Холмс: наука и техника
Юрген Торвальд в своей книге «Столетие детектива» рассказывает о вкладе, сделанном известным немецким химиком Паулем Иезерихом в 1898 г. в баллистику. Доктора попросили определить, была ли пуля, извлеченная из тела убитого, выпущена из оружия обвиняемого. Он поступил так: произвел пробный выстрел из ружья подозреваемого, а затем сделал микроснимки пробной пули и пули-убийцы. Сопоставив фотографии, химик обнаружил крошечные дефекты в маркировке полей нареза и бороздок у обеих пуль, которые счел характерными и соответствующими друг другу.
Несмотря на то что у Йезериха не было опыта работы с огнестрельным оружием, к тому же он, как и Лакассан, осматривал только ружье, предоставленное ему полицией, однако это не помешало ему выступить с показаниями в пользу обвинения. У химика был весьма умеренный интерес к баллистике, и в дальнейшем он не занимался ею активно. Но подсудимый, обвиненный в тяжелом преступлении благодаря показаниям Йезериха и оказавшийся из-за них на эшафоте, несомненно, счел баллистику достойной размышлений.
В 1913 г. известный французский судебно-медицинский эксперт Виктор Бальтазар опубликовал статью в «Архивах криминальной антропологии и судебной медицины». Согласно его исследованиям, каждая использованная пуля имеет массу отличительных меток, полученных вследствие влияния компонентов оружия. Следовательно, по утверждению Бальтазара, у каждой пули есть собственный «отпечаток пальцев», и он уникален.
Этот вывод теоретически был удивителен, но в 1913 г. мир находился на пороге Великой Войны. Исследование в области отдельных убийств считалось маловажным и должно было уступить место изготовлению оружия массового поражения.
Сэр Сидней Смит, выдающийся британский патологоанатом и большой поклонник Шерлока Холмса, в своих мемуарах «В основном убийства» в 1959 г. замечает, что в области баллистики до 1919 г. почти ничего не изменилось со времен Генри Годдарда. «Насколько мне известно, — пишет сэр Сидней, — баллистика была непаханным полем». Сэр Сидней Смит считал, что пули являются предметом рассмотрения патологоанатомов, но поскольку вред, который они наносят человеческому телу, очевидно, имеет прямое отношение к медицине, он решил посвятить себя их изучению. Его назначили главным судебно-медицинским экспертом Египта в 1917 г., а поскольку в те времена огнестрельные убийства были широко распространены, у него было достаточно возможностей для исследований.
Изобретение сравнивающего микроскопа в 1923 г. позволило оценивать увеличенные детали структуры двух пуль одновременно, уменьшая вероятность ошибки. Сэр Сидней немедленно воспользовался этим микроскопом. В 1925 г. он издал очень популярный учебник, а его исследование баллистических улик оказало большое влияние на англоговорящий научный мир.
Но даже экспертиза Сиднея Смита не смогла предотвратить судебного фиаско, случившегося в шотландском Эдинбурге в 1926 г. с 56-летней Бертой Меррет. Миссис Меррет большую часть своей семейной жизни провела за границей со своим мужем-инженером. Она преданно следовала за ним повсюду, куда его забрасывали профессиональные обязанности, от Новой Зеландии до российского Санкт-Петербурга. Но их единственный сын Джон Дональд был довольно болезненным ребенком. Суровый российский климат окончательно подорвал здоровье мальчика, и мама увезла его на лечение в Швейцарию, пропустив, таким образом, события Первой мировой войны и Российской революции. Ее муж, оставшийся в России, исчез в водовороте событий.
В 1924 г., когда юноше исполнилось шестнадцать, миссис Меррет приехала с сыном на Британские острова, чтобы завершить его обучение. В 1926 г., который стал трагическим для Мерретов, они жили в скромной квартире в Эдинбурге, а Джон учился в Эдинбургском университете. Они пользовались постоянными услугами горничной, приходившей каждое утро.
По всеобщему мнению, Берта Меррет была очень образованной женщиной, неплохо разбирающейся в бизнесе и полностью преданной своему сыну. Джон Дональд Меррет обладал живым умом, прекрасными манерами и приятной внешностью, но эти положительные качества сочетались с его поразительной эгоцентричностью.
17 марта 1926 г. горничная пришла, как обычно, в девять утра и поздоровалась с матерью и сыном, пребывавшими, казалось, в отличном расположении духа. Миссис Меррет писала письма, а ее сын читал в противоположном конце комнаты. Горничная была на кухне, когда услышала выстрел, крик и глухой звук падения. Молодой Меррет выбежал на кухню и сказал: «Рита, моя мама застрелилась!»
В гостиной напуганная до смерти горничная увидела, что все еще живая миссис Меррет навзничь лежит на полу, а из раны на ее голове струится кровь. Пистолет находился на письменном столе, на расстоянии около полуметра от женщины.
На место трагедии прибыло два констебля Миддлмисс и Айзетт, но вместо того, чтобы довольствоваться обычной методикой проведения расследования, они развили довольно бурную деятельность. Они вдохновенно двигали мебель, перебирали бумаги и книги, при этом ничего не фиксируя на схеме. Констебли лишь сумели записать слова Джона Дональда о том, что его мать внезапно выстрелила в себя во время написания писем, поскольку «ее беспокоили денежные вопросы», и что он купил пистолет, чтобы «охотиться на кроликов». Полисмены полностью проигнорировали письмо, за написанием которого находилась дама в момент трагедии, а также тот факт, что это было обычное, любезное письмо другу, не содержащее никаких суицидальных интонаций. Полицейский натиск на месте событий достиг апогея, когда один из офицеров взял оружие и затолкал его к себе в карман, даже не зафиксировав, где он его нашел.
Миссис Меррет, все еще живую, но без сознания, перевезли в больницу и поместили в закрытую палату с зарешеченными окнами, в которой содержали людей, пытавшихся совершить самоубийство. Она пришла в сознание и начала жаловаться на сильную боль в правом ухе. Это было вполне объяснимо, поскольку рентген показал, что пуля попала в основание ее черепа. Расположение раны делало женщину неоперабельной. Поскольку врачи сочли неразумным тревожить ее, пациентке сказали, что с ней произошел «небольшой несчастный случай».
Миссис Меррет неоднократно рассказывала персоналу больницы и своим друзьям, что она помнит, как в день трагедии она попросила стоявшего рядом с ней сына отойти в сторону и не мешать ей писать письма, и что потом она услышала странный хлопок у себя в голове, «как выстрел». При этом она не помнила о том, что в ее доме находился пистолет. Миссис Меррет абсолбтно не подозревала о настоящей природе своей болезни и даже просила своего друга устроить для нее консультацию отоларинголога. Однажды она с потрясающей материнской снисходительностью сказала: «Это Дональд сделал? Он такой непослушный мальчик». Однако полицейские следователи не уделили должного внимания этой информации.
Юного Меррета, очевидно, слишком обременяли сы- новниеобязанности и в свои редкие посещения больницы он в основном справлялся у врачей о том, каковы шансы у его матери выжить. Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать. 2 апреля в газете «Скотсмен» появился некролог Берты Меррет, а Джон Дональд Меррет теперь официально принимал соболезнования, оставшись сиротой.
Вскрытие производил профессор Харви Литтлджон, профессор судебной медицины Эдинбурга и бывший учитель Сиднея Смита. Основной причиной смерти стал менингит, вызванный попаданием инфекции в пулевое ранение. В отчете Литтлджона были такие слова:
Определить расстояние, с которого стреляли, невозможно. Оно может составлять несколько сантиметров и более. Положение раны не противоречит версии о попытке самоубийства.
Но друзья и родственники Берты Меррет настаивали на том, что самоубийство противоречит ее характеру. В ее поведении до выстрела не было ничего, свидетельствующего о депрессивном состоянии. Ее слова в больнице подтверждали их точку зрения. Более того, самоубийство с помощью огнестрельного оружия довольно необычный способ для женщин (хотя исключения встречаются), а положение раны в задней части головы выглядит странным. К тому же, в банке обнаружили, что юный сирота набивал кошелек, используя имя своей матери. Это наталкивало на определенные выводы.
Литтлджон решил пересмотреть свое заключение и, будучи знакомым с достижениями своего бывшего ученика, пригласил для экспертизы Сиднея Смита. Осматривая улики, сэр Сидней заметил, что при осмотре женщины в больнице было обнаружено недостаточное количество следов пороха вокруг пулевого ранения. Теперь вопрос состоял в том, чтобы узнать, какие следы пороха должны остаться на жертве при выстреле с расстояния, достаточного для самоубийства.
Он предложил Литтлджону поэкспериментировать с пистолетом, из которого стреляла Берта Меррет. Литтлджон достал автоматический испанский шестизарядный пистолет двадцать пятого калибра и зарядил его тем же типом патронов, который использовался при выстреле в Меррет. Он стрелял из него по различным мишеням, одна из них была сделана из кожи недавно ампутированной ноги. Каждый раз Литтлджон измерял расстояние и обнаружил, что при выстреле с расстояния восьми сантиметров и ближе на мишени появляются очень заметные следы пороха и ожоги. Ожоги появляются при выстреле с расстояния пятнадцати сантиметров. Эти отметки не только видны невооруженным глазом, но к тому же от них чрезвычайно сложно избавиться. Чтобы не оставлять следов, нужно стрелять с расстояния не менее двадцати трех сантиметров, и, конечно, никому не удастся выстрелить себе за ухо с такого расстояния. (Важность следов пороха была хорошо известна Шерлоку Холмсу, который в рассказе «Рейгетские сквайры» говорит: «Рана на теле убитого, как я мог установить с абсолютной уверенностью, была получена в результате револьверного выстрела, сделанного с расстояния примерно около четырех ярдов. На одежде не было никаких следов пороха. Поэтому Алек Каннингем явно солгал, сказав, что двое мужчин боролись друг с другом, когда прогремел выстрел».)
