Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле
Из тех, кому удалось катапультироваться над морем, мало кого нашли: человек в спасательной шлюпке – слишком маленькая точка, спасательные экипажи, бороздившие Ла-Манш и Северное море, могли его и пропустить. Ульрих Штайнхилпер глянул вниз, на воды Ла-Манша, возвращаясь после очередного вылета в сентябре: «Наш путь над этими враждебными водами усеян парашютами, плавают летчики в спасательных жилетах, пятна бензина на холодной воде указывают, где нашел свой конец еще один Me109. Вдоль всего побережья под Булонью мы видели 109-е – в полях, на траве, некоторые так и врезались носом»14. В тот день утонуло 19 немецких экипажей, и лишь два были подобраны гидросамолетами.
Тот рыцарственный дух, с которым британцы вступали в войну, быстро повыветрился. Дэвид Крук вернулся с задания, на котором погиб его сосед по комнате, и с изумлением уставился на вещи своего приятеля, лежавшие там, где он их оставил, на полотенце на окне. «Никак не мог выкинуть из головы Питера, мы еще только утром болтали с ним и смеялись. Теперь он лежит в кокпите разбитого Spitfire на дне Ла-Манша»15. В тот день жена погибшего пилота позвонила договориться, чтобы ему предоставили отгул, и услышала от командира эскадрильи известие о его смерти. Крук писал: «Это было ужасно. Я видел своими глазами горе и смерть». После того как эскадрилья Пита Бразерза несколько раз приняла участие в боях и он потерял многих друзей, Пит перестал тешиться иллюзией, будто это всего лишь матч двух соперничающих команд. «Тогда я сказал себе: “Это бандиты. Ничего в них нет хорошего. Я буду беспощаден”»16. В самом начале кампании пилот Денис Уисслер записывал в своем дневнике: «Боже, хоть бы эта война скорее кончилась»17. Мало кто из молодых людей, сражавшихся по ту или иную сторону в Битве за Британию, уцелел в следующие пять лет войны. Летать для них было наслаждением, но слишком рано этим юношам пришлось взрослеть посреди ужаса и жестокости, которые стали их ежедневной участью в воздушных боях.
В августе люфтваффе планомерно наращивало интенсивность боевых действий, атакуя английские аэродромы, а изредка и радарные станции. Маршал авиации сэр Хью Даудинг, главнокомандующий истребительной авиации, вступил в это сражение с 600 боевыми самолетами, а немцы ежедневно высылали в среднем по 750 бомбардировщиков, 250 пикирующих бомбардировщиков, более 600 одномоторных и 150 двухмоторных истребителей, распределенных по трем эскадрильям. В первую очередь бомбили юго-восточную Англию, но Даудингу приходилось также защищать северо-восток и юго-запад страны. В первый раз усиленная бомбардировка аэродромов и коммуникаций состоялась 12 августа. Тогда вышла из строя радарная станция Вентнор на острове Уайт. На 13 августа люфтваффе планировало решающий «День орла», но в густом тумане массированный налет распался на ряд плохо скоординированных атак. Двумя днями позже, 15-го, произошел самый мощный налет на Англию – 2000 боевых судов, из которых 75 было сбито. Англичане потеряли 34 самолета, причем два не успели даже оторваться от земли. Наибольшие потери понесли немецкие отделения, вылетевшие со скандинавских аэродромов, – их не сопровождали одномоторные истребители, поскольку для них такое расстояние было чересчур велико. Немцы прозвали этот день «черный четверг». Но еще большие совокупные потери обе стороны понесли три дня спустя, 18-го, когда люфтваффе утратило 69 самолетов, а британская истребительная авиация – 34 в воздухе и 29 на земле.
Обе стороны были склонны значительно преувеличивать нанесенный противнику ущерб, но ошибки немецкой разведки имели более серьезные последствия, поскольку поддерживали иллюзию, будто Германия побеждает. За август и начало сентября люфтваффе провело 40 рейдов на базы британской истребительной авиации, но лишь две базы – Мэнстон и Лимпн на побережье Кента – были выведены из строя больше чем на считаные часы, а радары вообще не входили в число основных целей немецких бомбардировщиков. Под конец августа немцы были уверены, что истребительная авиация сократилась вдвое, до 300 самолетов, а на самом деле у Даудинга оставалось вдвое большее число самолетов, и теперь преимущество оказалось уже на стороне англичан. С 8 по 23 августа RAF лишился 204 самолетов, но за то же время было построено 476 новых, а многие из подбитых удалось отремонтировать. Люфтваффе потеряло 397 самолетов, в том числе 181 истребитель, а немецкие заводы произвели всего лишь 313 Bf109 и Bf110. В середине августа погибли 104 британских пилота, а у немцев 623 летчика погибли или попали в плен.
К сожалению, бомбардировщикам RAF редко воздается по заслугам за вклад в эту кампанию, а ведь с июля по сентябрь они потеряли вдвое больше экипажей, чем истребительная авиация, атакуя готовившиеся к вторжению баржи в портах Ла-Манша и проводя устрашающие налеты на немецкие аэродромы. Нападения на аэродромы причиняли незначительный материальный ущерб, но усиливали стресс среди пилотов люфтваффе, которые из-за этих налетов и на земле не могли как следует отдохнуть. «Британцы всю ночь треплют нам нервы, – записывал пилот Ульрих Штайнхилпер. – Они никак не угомонятся, наши зенитки все время стреляют, а мы глаз не можем сомкнуть»18.
Геринг переменил тактику: теперь он высылал небольшие отряды бомбардировщиков с сильным прикрытием истребителей. Их миссия состояла в том, чтобы спровоцировать англичан на бой для защиты собственных аэродромов, и тогда немецкие истребители получали возможность уничтожить противника в воздухе. Даудинг и в самом деле нес большие потери, но, к огорчению командования люфтваффе, каждый день на перехват немецких самолетам вновь поднимались эскадрильи британцев. Начались трения между Одиннадцатой группой, истребители которой обороняли юго-восток, и Двенадцатой группой, экипажи которой должны были прикрывать аэродромы Одиннадцатой группы от немецких бомбардировщиков. На рубеже августа и сентября несколько авиабаз были серьезно повреждены. Чем, собственно, занимались пилоты Двенадцатой группы, когда это произошло? Дело в том, что ряд командиров этой эскадрильи, в том числе Дуглас Бейдер, непременно требовали сначала выстроиться «большим крылом», а потом уже вступать в бой. На такое построение уходили драгоценные минуты, но в спорах между теоретиками верх одержали приверженцы «большого крыла». К ним прислушивались, а они бессовестно раздували свои достижения. В результате от междоусобных дрязг, которые за сентябрь превратились для RAF в серьезный недуг, пострадала репутация Кита Парка, командующего Одиннадцатой группой, а командующий Двенадцатой группой Траффорд Ли-Мэллори, куда лучше исполнявший роль интригана, нежели боевого командира, заметно укрепил свое влияние. Потомство признает в Парке выдающегося авиатора, чей вклад в Битву за Британию равен заслугам самого Даудинга.
Многие молодые пилоты RAF, зная уровень потерь среди истребителей, заведомо считали себя обреченными, но оттого не менее отважно и преданно сражались. Пилот Hurricane Джордж Барклай из 249-й эскадрильи 1 сентября был направлен на аэродром Норт Уилд в Эссексе – этой авиабазе доставалось хуже многих других. Когда они собирали вещи, товарищ Барклая мрачно заметил: «Кое-кому из нас не суждено возвратиться в Боском». Сам Барклай смотрел в будущее с оптимизмом и записал в дневнике: «Думаю, каждый из нас уверен, что продержится как минимум неделю»19.
Под конец августа немцы допустили самую нелепую стратегическую ошибку за всю кампанию: вместо аэродромов они принялись бомбить сначала Лондон, потом другие крупные города. Гитлеровские генералы были уверены, что таким образом вынудят Даудинга бросить в бой последние резервы, но британские военачальники, в том числе и Черчилль, почувствовали облегчение: они знали, что столица выдержит бомбардировки, в то время как авиабазы истребительной авиации были куда более уязвимы. А пилоты продолжали сражаться – тяжелые каждодневные схватки, большие потери. 3 сентября Джордж Барклай писал сестре тем подростковым, задыхающимся от избытка чувств языком, каким изъяснялись они все: «Сегодня мы поднимались в воздух четыре раза, дважды побывали в ужасной битве с сотнями “мессеров”. Это просто замечательно, ни с чем не сравнишь! Совершенно забываешь, что творится с твоим самолетом, только бы врага не упустить. Кружат вокруг сотни самолетов, по большей части с черными крестами, на высоте типа 6000 м, устье Темзы и графства вокруг видны вплоть до Клактона, словно выпуклая карта»20.
Сэнди Джонстоун «чуть из кокпита не выпрыгнул, когда 7 сентября впервые увидел столько самолетов люфтваффе – впереди и над нами, целая армада, они шли эшелонами от самого горизонта. Никогда я не видел в воздухе одновременно столько самолетов. Жуткое зрелище»21. Поначалу немецкие экипажи успокаивала мысль о величине и мощи их воздушного флота. «Куда ни глянь – всюду наши, какое прекрасное зрелище»22, – писал Петер Шталь после очередного сентябрьского рейда на Ju88. Но и он, и его товарищи вскоре убедились, что ощущение безопасности было иллюзорным – их строй тут же разорвали пикирующие, заходящие со всех сторон, изрыгающие огонь Hurricane и Spitfire. К середине дня 7 сентября тысяча самолетов схватилась в битве над Кентом и Эссексом. Hurricane Джорджа Барклая был подбит, и он едва успел приземлиться в поле. Немцы потеряли 7 сентября 41 самолет, а британские истребители – 23. Как и во всех крупных сражениях той кампании, преимущество осталось за англичанами.