Роман Бабаян - Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек
Так стартовала наша боснийская эпопея, которую ни я, ни другие ребята — участники группы — не забудут до конца своих дней.
Сначала мы прилетели в Загреб — столицу Хорватии, ведь всё началось с заметки в здешнем еженедельнике «Глобус». План работы у меня был такой: в первую очередь встретиться с хорватским журналистом — автором статьи. Поговорить с ним, понять, какой информацией он реально обладает. Что вошло в его заметку, а что осталось «за кадром». И главное, конечно, узнать более конкретно о тех деревнях, в которых вроде бы существуют лагеря подготовки боевиков. Слишком серьёзная намечалась тема, и мне категорически не хотелось действовать вслепую, любые просчёты и ошибки могли стоить очень дорого. Да и просто необходимо было убедиться в том, что это не слух, не сплетня и не журнальная «утка».
После того как разместились в гостинице, мы сразу же поехали в редакцию «Глобуса». Это оказалось высотное здание из стекла и бетона на окраине Загреба. Поговорили с руководством журнала, нашли взаимопонимание, и нам вызвали по телефону этого парня. Его звали Игор Коловрод. В разговоре с ним выяснилось, что он не обладает точной информацией и в своей статье использовал данные, полученные от знакомых, проживающих в Боснии. Он подтвердил, что под Маглаем есть лагеря подготовки моджахедов, но где именно они находятся — неизвестно.
Я спросил напрямик: «А с чего ты взял, что этих боевиков после подготовки направляют именно на российский Северный Кавказ?» Он так же честно ответил, что не знает этого наверняка, но по некоторым данным можно сделать такое предположение. Как говорится, не установлено, но подразумевается.
— На каком основании подразумевается? — продолжал допытываться я.
Игор Коловрод пояснил, что у него есть информация — непроверенная, будто их, моджахедов, перебрасывают куда-то на самолёте какой-то частной боснийской компании. Вроде бы этот самолёт совершает рейсы с конечным пунктом посадки где-то близ российской границы на Кавказе — на территории то ли Азербайджана, то ли Грузии. На этом его осведомлённость заканчивалась.
В Загребе в то время проживала наша знакомая, женщина-журналист, время от времени выступающая «стрингером» для программы «Вести» российского телевидения. Мы связались с ней, попросили помочь с автомобилем. Машина была нужна нам на долгий срок, и мы понимали, что вряд ли какая-нибудь транспортная компания будет готова предоставить автомобиль для выезда из Хорватии в Боснию и Герцеговину — всё-таки там было весьма неспокойно.
Наша «стрингерша» позвонила своему знакомому. Приехал мужчина средних лет — он оказался русским, выходцем с Украины, обосновавшимся в Загребе. Звали его Виктор Пронин. Как сейчас помню его старенький белый «Фольксваген Пассат» с хорватским номером — потом это обстоятельство сыграет немалую роль в наших приключениях. Он согласился стать нашим водителем, и уже на следующий день группа двинулась в путь.
Под крышей гуманитарного фонда
Сначала наша дорога легла на Сараево. Ещё в Москве мне удалось собрать по крупицам кое-какую информацию. Главные вопросы, на которые я искал ответ: кто такие эти моджахеды и откуда они взялись? Прояснилась следующая схема. Во время первой югославской войны 1992–1995 годов в Боснии воевало много наёмников — арабов, афганцев, турок. Сейчас этим уже никого не удивишь, а тогда было ещё не совсем привычно. Они сражались против сербов на стороне боснийских мусульман. В составе Третьего корпуса боснийской армии из них сформировали даже дивизию «Эль-Моджахед», которая за годы войны снискала себе недобрую славу из-за жестокого обращения с мирным населением. Во время войны и после было много публикаций и телепередач о тех ужасающих зверствах, которые творили моджахеды на балканской земле. Особенно отличались афганцы из батальонов «Алия» и «Газия». Причём сами боснийцы боялись их не меньше, чем сербы-христиане. Наёмники считали местных жителей неправильными мусульманами, подлежащими уничтожению наравне с «неверными».
После того как война закончилась, моджахеды получили боснийские паспорта. Таким образом правительство Боснии и Герцеговины отблагодарило их за участие в боях, в этнических и религиозных чистках. Большинство моджахедов остались на территории Боснии, некоторые даже женились на местных девушках.
Сложилась парадоксальная ситуация — боевики-фанатики, умеющие только убивать, превратились в граждан европейского государства, расселились в опустевших сербских деревнях. Коренные жители оттуда бежали, тех, кто не успел уйти, уничтожили. Теперь эти мирные когда-то сёла стали своего рода военизированными поселениями. При этом они находились фактически под опекой государственной власти и командования боснийской армии.
По моей информации, сильную поддержку моджахедам оказывала боснийская организация «Активна исламска младина» («Активная исламская молодёжь»). Её лидером был не кто иной, как старший сын президента Республики Босния и Герцеговина Алии Изетбеговича. По линии именно этой организации шло финансирование лагерей подготовки моджахедов.
Поэтому по приезде в Сараево я в первую очередь стал искать связь между боевиками и молодёжными активистами-исламистами. Тут выяснилось, что помимо всего прочего и те, и другие получают деньги от так называемых гуманитарных фондов Саудовской Аравии. Все, кому приходилось в то время работать на Балканах, видели вывески отделений этих саудовских фондов в каждом городе и более-менее крупном посёлке. Потом они появились и в Косове, но это уже другая история. Важно при этом, что они действовали абсолютно открыто под эгидой официального Эр-Рияда. Над зданиями, где располагались филиалы гуманитарных фондов, неизменно развевался зелёный с арабской вязью флаг Саудовской Аравии. Гораздо позже, лет через десять, мы узнаем, что под вывеской всех этих фондов работали сотрудники саудовской разведки.
В Сараево мы нашли один из таких филиалов. Я позвонил туда, представился работником российского телевидения, сказал, что мы хотим взять интервью по поводу ситуации в Боснии. Меня выслушали и, ничего не отвечая, бросили трубку. Я звонил ещё несколько раз — ситуация повторялась один в один.
Тогда мы приехали к зданию этого фонда в центре города. Рядом с ним был пригорок, застроенный частными домами. Мы поднялись на него и стали издалека снимать вход в здание. Публика была очень колоритная — типичные арабы с ваххабитскими нестрижеными бородами, многие даже в своих национальных халатах. Они входили и выходили практически в режиме нон-стоп.
Сняв все снаружи, мы решили войти в здание. У нас были с собой аккредитационные удостоверения, которые выдавали всем журналистам. Мы решили сыграть на том, что они зелёного цвета — цвета знамени пророка. Показали их охраннику на входе — он не успел толком разглядеть, но зелёный цвет сыграл свою роль, и мы беспрепятственно проникли в здание. Обстановка там была очень странная. Сразу бросилось в глаза несколько молельных комнат — по две-три на каждом этаже. В кабинетах за компьютерами сидели те самые ребята с бородами и в халатах, чем-то занимались. При этом почти все они были с оружием — это, напоминаю, в европейской стране! Казалось, что наша группа находится где-то на Ближнем Востоке. Около получаса мы ходили по коридорам, заглядывая в двери, пока на нас не обратили внимание. Как только услышали, что журналисты, сразу выпроводили без лишних слов. Но мы были довольны, что увидели боевиков под крышей саудовского гуманитарного фонда своими глазами.
В логове моджахедов
Наступил следующий день. Мы двинулись в город Маглай. Надо сказать, что Босния представляет собой настоящий слоёный пирог. Едешь по дороге, видишь надпись: «Добре пошли до Республики Србской!», то есть «Добро пожаловать в Республику Сербскую!» — это практически самостоятельное сербское государственное образование в составе Боснии и Герцеговины. Буквально через двести метров — селение с мечетью — мусульманская территория. И такое чередование всю дорогу.
Но практически все населённые пункты от Сараева до Добоя принадлежали мусульманам. Одним из них был город Маглай. Из разговоров с местными журналистами и российскими дипломатами мы уже знали, что искать лагерь моджахедов надо в его окрестностях, в районе деревни Донья Бочинья.
И вот мы в Маглае. Крошечный городок. В центре огромная мечеть турецкого типа — это её мы потом показали в первых кадрах фильма. За столиками уличных кафе люди неторопливо пьют кофе, лениво листают газеты и журналы. Размеренная жизнь глухой провинции. Никто никуда не спешит. Невозможно поверить, что где-то рядом, в нескольких километрах отсюда, моджахеды совершенствуются в искусстве убивать.
Мы изучали карту и знали, что этот городок надо проехать насквозь по главной улице, никуда не сворачивая. За ним начинаются селения, разделённые рекой Босна, по имени которой и названа страна. По одну сторону реки сербские деревни, по другую — хорватские. Хорваты живут в своих домах по сей день, а от сербов остались только названия населённых пунктов.
