Владимир Соловьев - Мы и Они. Краткий курс выживания в России
Смотришь на «Единую Россию»... Мне дико нравится эта куча серьезных людей. Особенно такие, как Андрюша Исаев – постаревший комсомолец с задором. Не покидает ощущение, что одну пластинку, на которой было написано «анархо-синдикалист», из них вытащили, а другую, с надписью «единоросс» вставили. А он ее содержимое так же искренне излагает. Что меня всегда восхищало в людях, так это искренность по заказу. Это не хорошо и не плохо, это данность. Всегда существовал такой тип – тип политических животных. Пиком своих достижений единороссы считают сформировавшуюся у них идеологию. А зачем она вам? Ну кто вам сказал, что у партии должна быть идеология? Кто придумал эту чушь?! Кто будет читать программу партии? Разве люди, которые отдают свое сердце той или иной партии, читают ее программу? Да никогда. Они исходят из совершенно иных соображений. Разве люди, глядя на Геннадия Андреевича Зюганова, думают о том, что он олицетворяет КПРФ – наследницу великих идей диалектического и исторического материализма? Они этого не понимают. Они смотрят на Зюганова и восхищаются: «Как хорошо сшит немецкими рабочими костюмчик Геннадия Андреевича. Замечательно пошит! И голос у Геннадия Андреевича такой солидный». Как говорила Валерия Ильинична Новодворская – этакий «шкапчик славянской работы». И действительно, стоит Геннадий Андреевич прямо, говорит правильно и хорошо поставленным голосом. О злободневном – непростой судьбе сельского учителя.
Но почему это все должно иметь какое-то отношение к партиям? Ведь когда вы идете голосовать, по большому счету, вы не партии выбираете, а лица. Вы просто определяете для себя – симпатично вам это лицо или нет. К сожалению, в последнее десятилетие в России голосование, как правило, носило протестный характер. Мы голосовали не столько за то или иное лицо, сколько против. На этом даже молодежные движения вырастали. Когда человек входит в реальную жизнь, он часто говорит: «Какие же вы все вокруг противные!» Главный же фактор противности предельно ясен: «Вы находитесь на том месте, которое я хочу занять». Поэтому молодой человек не может не удивляться: «Разве там уже кто-то есть? А я? А мне куда, такому замечательному, деться? Значит так, вы все старые, вы коррупционеры, вы тугодумы, вы все плохие! Мы сейчас всех будем выгонять. Вам, отжившим, на смену придем мы, радостные и молодые!» – «С чем придут радостные и молодые?» – спрашиваем. «Мы против того, что есть!» – говорят они. «Замечательно, – соглашаемся мы, – а что будет вместо этого?» И тогда наступает момент истины: «А вместо этого будет хорошо!» – «Хорошо – это как?» А Бог его знает.
В свое время, когда я в очередной раз женился, мой нынешний тесть, Виктор Михайлович Коклюшкин, произнес замечательный тост. Он сказал так: «Я желаю вам, чтобы у вас не отобрали то, что у вас уже есть». Этот тост применим и к политике. Консерватизм в политике имеет принципиальное значение, потому что иногда перемены приводят к резкому ухудшению ситуации, особенно в политической системе. Посмотрите на несчастную историю России: был ли там хоть один сколько-нибудь значимый период, когда преемственность власти была; когда власть передали из одних рук в другие, а люди, взявшие ее, говорили: «Спасибо большое, вот теперь мы будем развивать»? Можно просмотреть всю историю России и убедиться, что этого не происходило. Почему? Когда-то Редьярд Киплинг сказал о России, что она считает себя самой восточной страной на Западе, хотя на самом деле является самой западной на Востоке. Если четко осознать, что мы навряд ли являемся частью западной цивилизации, по крайней мере, в политических аспектах жизни, тогда политическая картина России будет выглядеть совсем по-другому.
За все время нашей истории было ли хоть раз, чтобы граждане с оружием в руках бились за свои свободы и добились их? Хоть раз было, чтобы люди пришли и сказали: «Нам плохо, а мы хотим, чтобы нам было хорошо. Мы больше терпеть не можем этот абсолютизм, прям душой чувствуем, что Петр I вражина, сейчас пойдем его и...»? Хоть раз такое случалось? Хоть раз было, чтоб народ сказал: «Хочу демократию! Не знаю, кто такая, но фамилия красивая. Хочу!»? У нас перемены начинались только тогда, когда плохо было царю: с родителями ошибся, или ему взяли не того воспитателя, или он вдруг начитался зловредной литературы. Или масонским воздухом надышался и почувствовал в себе бациллу любви к народу. И сказал он: «Не так мы живем!» Примерно как Борис Николаевич Ельцин на заседании правительства сказал: «Не так сидим!» И все – после этого много голов полетело. Когда одному царю в голову что-то ни с того ни с сего взбрело – начались реформы Петра. А когда другому – приблизился Сперанский, потом, когда очнулся – возвратился Аракчеев. Затем опять какому-то что-то приспичило, и он сказал: «А действительно, как-то некрасиво с крепостным правом, как-то неловко». Что на это сказал великий и могучий русский народ? Он сказал: «Царь-батюшка, что ж ты делаешь, изувер? Не трогай нас, мы тебя не покинем!» Да и семнадцатый год тоже: не случайно бронепоезд тушку Калинина и иже с ним по стране возил. Объясняли они гражданам, что за октябрьский переворот в России произошел и кому он был нужен. И после этого хотим говорить о том, что народные массы требуют свобод. По-моему, это вранье, настоящее огромное вранье! Особенно когда растешь в советское время и тебе рассказывают сказки о демократических деятелях. И еще о том, что дедушка Ленин написал статью «Три источника и три составные части марксизма». Там все друг друга по очереди будили, зажигали, разжигали. Ужасно забавная жизнь была. Или, скажем, где-то в Лондоне тихий интеллигентный, отнюдь не пролетарий, по фамилии даже не скажу какой, да и не фамилия это его, а псевдоним, потому что он незаконнорожденный, издает интеллигентнейший журнальчик. Кто-нибудь интересовался, какой у журнальчика «Колокол» был тираж? Так, смеха ради, когда-нибудь поинтересуйтесь. Тираж был умопомрачительный. Просто сойти с ума! Вся прогрессивная общественность только его и читала – все сто пятьдесят человек! Как сядут на завалинке и давай читать-переживать.
Получается крайне забавная ситуация: в России движущей силой к прогрессу, к Западу и демократии, что, кстати, отнюдь не синонимы, все время оказывалась власть. Вы вспомните, сколько людей в 1991 году вышло к Белому дому? В масштабах страны – единицы, как и в 1993-м. Ужас в том, что у нас огромная страна, а на танки пошли единицы. Означает ли это, что мужество тех людей, которые все же вышли, становится менее ценным и менее важным? Конечно, нет. Означает ли это, что их личный подвиг и самоотверженность менее значимы для истории? Разумеется, нет. Но означает ли это, что их жертвенности достаточно для того, чтобы весь народ чувствовал себя демократом? Ни при каких обстоятельствах! Ни при каких обстоятельствах. Существует несколько субъектов политики. Один из них – это все мы, то есть общество, но наше влияние на политическую жизнь достаточно опосредованно. Большинство людей не ходят голосовать, они доверяют свою судьбу кому-то еще. И политика, вроде бы и воздействуя на каждого из нас, свое основное внимание обращает на тех, от кого зависят результаты выборов. Ведь важно не только то, как посчитают наши голоса. Важно, кто пойдет голосовать. А пойдут отнюдь не все. А из тех, что пойдут, многие ли посчитают себя принадлежащими к той или иной партии? Нет, таких людей будет еще меньше. А из тех людей, которые, голосуя, относят себя к той или иной партии, сколько будут заинтересованы в наличии у партии идеологии, а не в преимуществах от членства в ней? Вы будете неприятно поражены. Жалкие крохи.
В России политическая жизнь носит извращенный характер. Большинство людей относятся к политике с чувством недоверия и отторжения. Если я поинтересуюсь у любого из вас, то он наверняка скажет, что считает политиков плохими людьми. Априорно. Когда говоришь, например, «депутаты Государственной Думы», первая реакция людей – уроды. «Почему? Ты кого-то из них знаешь?» – «Ну, не знаю». Это классически русское отношение к власти. Хороший человек во власти быть не может. Порядочный человек политикой заниматься не будет. И если он случайно очутился в политике, то это его беда. Ведь большинство людей воспринимает наших политиков скорее как деятелей шоу-бизнеса, но никак не в качестве радетелей за свои интересы и борцов за наши с вами права. Как ни странно, они эту нишу отдают журналистам, что, конечно, более чем несправедливо. Считается, что политики это люди, у которых есть проблемы с моралью, и им элементарно не хватило талантов, чтобы добиться успеха в чем-то другом, потому-то они и пошли в политику. Это тоже несправедливо, ведь сегодня уже выросло новое поколение политиков. И оно должно сломать стереотип отношения общества к себе. Общества, которое по своей структуре не политизировано, но эмоционально. Общества, которое все воспринимает глазами и ушами, но не успевает донести информацию до мозга. У нас есть преемственность эмоциональной любви или не любви, но никак не анализа политических воззрений. Если спросить, в чем состоят политические воззрения Владимира Вольфовича Жириновского, реакцией будет всеобщий смех и улыбки. Но, на самом деле, Вольфович является одним из самых серьезных политиков на российской арене, много лет точно и ясно выстраивающий своей образ и превративший политику в высшей степени прибыльный бизнес. Вот только понять, в чем суть политических воззрений Жириновского, невозможно ни за какие деньги.
