«Окаянные дни» Ивана Бунина - Капчинский Олег Иванович
Находившийся в Одессе Адольф Иоффе в интервью местным «Известиям», опубликованном 12 июня, относительно ареста Домбровского заявил, что советская власть такими же репрессивными мерами будет бороться и впредь с теми, кто ее своими действиями порочит. Но на что были направлены эти порочные действия? Чтобы разобраться в этом, попытаемся установить его прошлое. Бунин в «Окаянных днях» называл его бывшим актером, содержавшим в Москве Театр миниатюр [188]. Однако театральный антрепренер Г. В. Домбровский явился всего лишь однофамильцем коменданта Одессы, хотя, возможно, последний в частных разговорах и называл себя бывшим актером в целях придания своей личности большего колорита. Как установил Игорь Шкляев на основе офицерского послужного списка, сохранившегося в Российском государственном военно-историческом архиве, Витольд Мартин Леонович (так было его настоящее имя и отчество, которое он «упростил» до Виталия Марковича) Домбровский был профессиональным разведчиком еще царской армии [189]. Шкляев далее пишет, что заподозрившего коменданта левого эсера Матьяша, назначенного одесским СРД одним из его помощников, застрелили 5 июня люди Домбровского – начальник канцелярии комендатуры Садовский и Корниенко [190]. Если в отношении убийц Домбровского Шкляев прав (вопреки утверждению Фомина, убийцами были не «кавказцы»), то тезис, что Домбровский в Одессе работал на добровольцев, в свое время с хорошей легендой и послужным списком внедрившись в Красную армию, выглядит спорно, поскольку основан в первую очередь на воспоминаниях Фомина. Что же касается убийства Матьяша, то он, скорее всего, пал жертвой одной из «разборок» внутри комендатуры, может быть даже действительно в результате «опьянения», на что обращал внимание со ссылкой на прессу Бунин.
А как дальше складывалась судьба Домбровского? Снова предоставим слово Фомину:
«Арестованный, он был направлен в Киев. Здесь он притворился больным и попал в тюремную больницу. А вскоре в город ворвались белые, и тогда Домбровский сразу „выздоровел“. Как выяснилось позже, он явился в „киевскую государственную стражу“… и отрекомендовался поручиком царской армии, предъявив документ, который тщательно хранил с царских времен…» [191].
Невольно возникает вопрос: а как сей важный документ Домбровский, будучи арестованным, сумел хранить при себе, что его не обнаружили чекисты ни в Одессе, ни в Киеве? Они что, его вообще не обыскали? Или он их просто не заинтересовал? Ведь немало царских офицеров и куда более высоких чинов, вплоть до генеральских, верой и правдой служили новой власти.
О конце Домбровского существуют разные сведения, сходящиеся в одном: он был расстрелян чекистами. Так, в вышедших в 1928 году мемуарах бывшего члена РВС 3-й Украинской, а в 1920 году – члена РВС 1-й Конной армии, участвовавшей во взятии Крыма, Ефима Щаденко, было написано, что Домбровский «как потом выяснилось, был белым офицером, впоследствии расстрелян Крымской ЧК в том же 1919-м» [192]. Конечно, Крымчека в 1919 году он никак не мог быть расстрелян, поскольку с июня 1919 по ноябрь 1920 года Крым был в руках у белых, поэтому это могло произойти лишь в конце 1920 года, если вообще не в 1921 году.
Фомин также указал, что последним местом белогвардейской службы Домбровского был врангельский Крым. Он вспоминал:
«В декабре 1920 года меня назначают на должность заместителя, а затем начальника особого отдела ВЧК морских сил Черного и Азовского морей. И вот в руки мне попадает интересный документ: письмо офицера, которого арестовала врангелевская разведка как „агента большевиков“. Письмо адресовано самому Врангелю. Автор его подробно рассказывает о себе, как он, царский офицер в чине поручика служил в белой армии и был лично генералом Деникиным направлен к большевикам для разведывательной и диверсионной деятельности. Ему дали специальное задание – постараться проникнуть в Красную армию, войти в доверие командования, добиться ответственной должности и своими действиями восстанавливать население против советской власти. „Прошу Вас направить мое прошение Его Высокопревосходительству генералу Деникину. Он лично сможет подтвердить Вам, что все изложенное мною – правда. И Вы, надеюсь, меня немедленно освободите из-под ареста“, – пишет этот офицер в конце своего прошения.
Я смотрю на подпись: Домбровский.
Знакомая фамилия! Но где он сейчас?!
И тут как раз мои сотрудники докладывают мне, что, по имеющимся у них сведениям, у коменданта Севастопольской крепости для особых поручений есть некто Волков, который, как они предполагают, является не кем иным, как Домбровским, давно разыскиваемым ВЧК…
Дело Домбровского передали на рассмотрение коллегии ВЧК. Вскоре я получил за подписью заместителя председателя ВЧК Ксенофонтова телеграмму о том, что В. М. Домбровский приговорен к расстрелу» [193].
Однако Щаденко, по нашему мнению, все же был несколько ближе к истине, чем Фомин, говоря, что он был расстрелян там же, в Крыму. Известно, как действовали крымские чекисты в период проведения Красного террора, и выглядит странным то, что они могли вообще кого-то отправить в Москву, тем более такого человека, как Домбровский, не опасаясь, что по дороге он повторит побег.
Так кем же был одесский комендант – деникинским разведчиком, сознательно подрывавшим большевистскую власть, как писал Фомин, а затем и Шкляев, или просто уголовником, что полагал известный эмигрантский автор Роман Гуль [194], ставившим главной своей целью обогащение, а не службу кому бы то ни было. Публицистике Гуля далеко не всегда можно доверять, но в данном случае, по мнению автора, он все-таки был ближе к истине. Почему тот же Глебов-Дубровин, говоря об аресте Домбровского, не обмолвился о шпионской деятельности последнего, что было куда более выигрышным моментом, как если бы он оказался просто мошенником или вором? Позднее бывший одесский окрвоенком Краевский в автобиографии для Наркомвнешторга, где он тогда служил, упоминал о своем участии в разгроме банды Домбровского и тоже ни слова не сказал о его белогвардействе.
Да, Домбровский впоследствии стал белым офицером. Но впоследствии не значит сначала, в противном случае, в чем заключалась его работа на белых? Дискредитировать советскую власть столь своеобразным путем? А где, собственно, разведывательная деятельность – передача сведений противнику или, например, участие в диверсионных или террористических актах, не против же одного Матьяша? Если Домбровский был белогвардейским агентом, то кто, где и когда его направил к красным, с кем он был на связи? Разведчик же, в отличие от частного детектива, не действует сам по себе.
Утверждение Фомина о том, что Домбровского направил к красным никто иной, как сам Деникин, выглядит весьма абсурдным. Получается, что самолично главком Добровольческой армии, а не начальник разведотдела полковник Сергей Ряснянский, начальник контрразведывательной части полковник Р. Мергин или, например, руководитель «Азбуки» Василий Шульгин внедряет к красным агента. Причем деятельность этого доверенного лица Деникина в Одессе сводится к дискредитированию советской власти путем реквизиций и откровенных грабежей, а вместо поддержки белого подполья – к покровительству звездам одесской эстрады. Возможно, что Деникин литературными «помощниками» старого чекиста был просто искусственно «притянут» к Домбровскому с целью доказательства его шпионажа, тем более что фамилии руководителей белогвардейских спецслужб для массового читателя вряд ли представляли интерес, да и Фомин за давностью лет мог их забыть, а живущий во Владимире Шульгин вполне мог сказанное опровергнуть.
