Рафаэль Хонигстейн - Немецкая машина футбола
Вот круг. Ты входишь в него. И начинаешь. Моя речь не попала в официальный документальный фильм о Чемпионате мира. Это был один из лучших моих моментов. Я всех порвал. К несчастью, я не могу вспомнить в подробностях, что именно я тогда сказал.
Я говорил об атмосфере, о том, что мы играем дома, на нашем стадионе, наш Чемпионат мира. Я думаю, что сказал тогда, что шведам тут делать нечего. Я орал. Несколько игроков подошли ко мне и сказали: «Было круто, не так, как у других».
И нам удалось забить два быстрых гола. Польди – дважды. Мы вышли и разорвали их на куски. Мы их перебегали. Просто вынесли, как детей. Зигенталер объяснил нам, что их опорный хавбек никогда толком не получает поддержки от своих партнеров, так что мы атаковали его большим числом. Потом они не забили пенальти, но мы были очень хороши.
После игры со Швецией в ⅛ финала я знал, что не буду играть, но честно могу сказать, что продолжал выкладываться на полную на тренировках. Я решил, что не буду останавливаться теперь. Тренеры сказали мне, что мне доверяли именно поэтому, что это было одной из причин, по которой меня включили в заявку. Но у нас так относились к делу все. Все игроки отдавали себя целиком ради командного успеха.
Игра с Аргентиной получилась очень тяжелой, давление было сильным. Мы уже сто лет не обыгрывали большие сборные. Иногда нам удавалось проводить хорошие матчи против таких команд, но мы никогда их не обыгрывали. Клинси сказал: «Парни, этого недостаточно. Мы зашли так далеко не для того, чтобы вылететь в четвертьфинале».
1:0, Айяла. 1:1, Клозе, за десять минут до конца. Дополнительное время. Серия пенальти.
Мы их отрабатывали даже по ходу подготовки в лагере. Нас выстроили в ряд на центральной линии, так что каждому игроку приходилось проделывать длинный путь до «точки». Каждый игрок должен был заранее сообщить психологу, куда намеревается пробить. Боровски отправился исполнять удар, и все игроки стали показывать вратарю, куда прыгать, потому что расслышали его намерение. Но этот кровожадный чувак все равно забил. Респект. Я был поражен тем, как здорово свои удары исполнили пять человек, отобранных для исполнения пенальти в Берлине.
Многие помнят, что Леманн вытаскивал из гетры записку с подсказками перед ударом Камбьяссо, но в моей памяти отложились несколько секунд перед серией пенальти, когда Кан пожал руку Йенсу. Кан пожелал ему удачи. Это был почти что момент нежности, он попал на все экраны на стадионе и по всему миру. Все знали об их вражде, и вот они тут, мирятся. Это была драма, почти что маленькое чудо, невозможно было не испытать эмоций в этот момент. Позже болельщики распечатают кадры этого момента и поместят его на баннеры. Он станет символом того, что происходило там, символом невероятной позитивной силы футбола. Кан отставил в сторону свое эго и пошел обнять своего врага ради блага команды.
Полуфинал. Италия в Дортмунде. Мне опять было тяжело. Все были счастливы, но я не играл, мне не дозволялось по-настоящему сыграть свою роль. Удаление опорного полузащитника Торстена Фрингса больно ударило по нам. Его дисквалифицировали на основании видеозаписи стычки после матча с Аргентиной, что породило небольшой скандал, по правде говоря. Соперники атаковали нас после финального свистка. Немецкий футбольный союз до последнего пытался подать апелляцию, но это ничего не дало.
Поначалу Фрингс меня не убеждал. Он играл на моей позиции перед обороной, а ошибки своего прямого конкурента всегда подмечаешь очень хорошо. Но потом, по ходу турнира, я осознал, насколько он хорош. Должен был снять перед ним шляпу. Мы знали, что будет трудно компенсировать его потерю на игру с итальянцами. Боровски вновь вступил в игру. Несмотря на произошедшую перемену, уверенность в своих силах у команды по-прежнему была на высоком уровне. Все складывалось удачно для нас. Мы сделаем это.
Мы победим в серии пенальти. Потому что мы Германия. Мы просто должны дотерпеть.
Что подрывало наш дух, так это чудовищная статистика в играх с Италией. Они наш «Angstgegner», самый страшный противник. Мы никогда не обыгрывали их на крупных турнирах. Ни разу. И вот опять они. Но теперь уж они получат. Это наш Чемпионат мира. Наш финал. Наша цель – Берлин. Мы уже видели, как играем в финале 9 июля.
Пирло сильно усложнил нам жизнь. К концу основного времени мы были совершенно истощены. Все играли из последних сил, но нужно было храбро сражаться и стоять на своем, нам удалось сохранить счет нулевым на протяжении почти что 120 минут; это уже было успехом в игре с Италией. Многие игроки в их составе находились на пике карьеры. Мы уже видели, как пробиваем пенальти и побеждаем их. Мы победим в серии пенальти. Потому что мы Германия. Мы просто должны дотерпеть.
А потом они скашивают нас одним ударом. Гол Гроссо: удар оказался смертельным. Конец. Чемпионат мира для нас кончен. Было очень тяжело смириться с этим, потому что никто не был готов к такому исходу. Мы все перепробовали, выложились целиком, эмоции помогли нам дойти сюда, но этого не хватило. Они были чуточку умнее, резче, разумнее. Для нас проиграть ту игру значило пережить абсолютную трагедию.
Мы знали, что будет тяжело. Но это был наш час. Предназначенный для нас. Этого не может быть. И все равно это случилось. Мы не знали, куда себя деть. Хотелось просто пойти домой. Вся мотивация растворилась.
Было очень много дискуссий. Зачем вообще играть этот матч за третье место с Португалией? Зачем ФИФА заставляет нас это делать? Должны ли мы попрощаться после этой игры в Штутгарте или вернуться на следующий день к Бранденбургским воротам? Некоторые хотели сразу поехать в отпуск, другие считали, что мы должны достойно отблагодарить болельщиков. Мы проголосовали и решили вернуться в Берлин, потому что этот Чемпионат мира вышел необычным. Я доволен, что мы так поступили. Пятьсот тысяч человек пришли посмотреть на нас. Это было невероятно.
Но сначала игра в Штутгарте. Кан сыграл, Йенс Новотны сыграл, Роберт Хут сыграл. А я нет. Клинси все равно не выпустил меня. Это меня немного разозлило.
Мы вели 2:1 во втором тайме, и я думал, может, теперь меня выпустят. Он заставил меня 10 минут стоять около бровки; игра шла очень открытая, он, должно быть, почувствовал, что будет слишком опасно выпускать меня. Слишком рискованно: будучи игроком, не хочешь оказываться в такой ситуации. Потом Швайни забил: 3:1. Клинси дал сигнал о замене. Шла 75-я минута. Я вышел на поле. Последнюю четверть часа игры я старался рвать жилы ради команды на поле. Я бегал везде и всюду и впитывал в себя эту атмосферу.
Позже я много боролся с самим собой; спрашивал самого себя, стал ли этот Чемпионат мира успехом или разочарованием для нас. Но я сделал все, что мог, никаких сожалений. И это был конец. Счастливый конец.
Еще не конец
Юрген Клинсманн: «Всех нас переполняли эмоции, которые нам подарила «летняя сказка», как ее называли люди. Иногда, вспоминая ту игру с Италией, какой-нибудь угловой или штрафной удар, с которого мы могли забить, я думаю, что, быть может, мы могли тогда выиграть Чемпионат мира. Потребовалось немало времени, чтобы это ноющее чувство прошло: у нас был шанс выиграть Чемпионат мира там и тогда.
Но очень многие люди говорили мне, что было идеально проиграть вот так, мы создали безупречную картинку Германии как страны. Если бы мы победили при всем при этом, другим нациям было бы очень трудно переварить такой исход. Я чувствовал, что команда в глубине души знает, что отдала все силы, какие у нее были на тот момент, и что каждый игрок верил, что честно посвятил всего себя этому процессу в те недели, в те два года. Для всех нас это был момент возвращения веры в себя. После такого было совсем нетрудно передать Йоги бразды правления.
Я лично испытал приятное чувство облегчения. Я был убежден, что передача команды в руки Йоги не станет проблемой, вовсе нет. Он уже работал раньше в роли главного тренера, так что было очевидно, что он справится. Я тоже был рад, потому что теперь мог вернуться домой. Когда находишься вдали от семьи и два года подряд бьешься о кирпичную стену, у тебя появляются шрамы. Я дошел до точки, когда сказал себе: «С меня хватит, мне нужен отдых». Мысль «что бы произошло, если бы ты остался» никогда не посещала меня. Многие люди говорили: «Нужно было остаться пожинать плоды своей работы»… Нет. Плоды должен пожинать не тренер. Развитие должно продолжаться, пока эти плоды не появятся.
Я был уверен, что Йоги и Оливер доживут до этого момента. Они отладили и улучшили очень многие вещи, продолжая строить на фундаменте, который мы заложили, шаг за шагом. У команды 2006 года не было ни Spielkultur [культуры игры], ни тех футболистов, что были в команде 2014-го. Ладно, я признаю: если бы я знал, что на подходе такие игроки, как Ройс, Озил и Хедира… Черт. Любой тренер захотел бы поработать с такими крутыми игроками».
