Фрэнк Партной - FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит
В свою очередь, Bankers Trust выпустил краткое заявление, в котором утверждал, что его сделки с Gibson были законными и корректными. Ко всеобщему удивлению, выяснилось, что крошечная Gibson Greetings занимается свопами давно: согласно годовому отчету компании за 1993 год, она уже тогда имела своповый портфель на 96 миллионов долларов по сравнению с 67 миллионами в 1992году. К сожалению, в свопах она разбиралась не так хорошо, как в поздравительных открытках: результаты, мягко говоря, не впечатляли, а в конце 1993 года свопы принесли миллион убытка.
Выяснялись все новые и новые факты. Так, я узнал, что в начале 1994 года Gibson купила у Bankers Trust два новых свопа, которые и вызвали провал. В одном свопе Gibson понадеялась (и ошибочно) на то, что ЛИБОР (лондонская межбанковская процентная ставка)1 не поднимается выше 3,9%. На каждой сотой доле процента сверх этого компания теряла 72 тысячи долларов. В другом свопе она понадеялась (и опять ошибочно) на то, что разница в доходности облигаций Казначейства со сроком погашения в 2005 году и свопов такого же срока действия не будет сокращаться. Если же разница оказывалась меньше 33,5 базисных пункта, то на каждом базисном пункте Gibson теряла 746 тысяч; потери достигали максимальной величины при сокращении разницы до 20 базисных пунктов. ВТ оценивал общие потери Gibson на этих свопах в 19,7 миллиона долларов, а сама компания объявила о максимально возможных потерях в 27,6 миллиона. Никто не сделал никаких заявлений по поводу целей этих операций. Никто не удосужился объяснить, какое хотя бы самое приблизительное отношение ставки Gibson могут иметь к поздравительным открыткам.
В тот же день, 12 апреля 1994 года, стало известно о другой потере на производных: Procter & Gamble Company (Р & G), старинный производитель гигиенических продуктов с полуторавековым стажем, объявила, что расходы по ликвидации двух убыточных процентных свопов (тоже с Bankers Trust) составят 102 миллиона долларов. Это были самые крупные убытки на производных, о которых когда-либо сообщала американская промышленная компания. Председатель Совета директоров Эдвин Арцт признал: «Такие производные — крайне опасная вещь. Мы крупно прогорели и ни на что подобное больше не пойдем». Р & G тоже намекала, что может подать на Bankers Trust. Финансовый директор Эрик Нельсон объяснил собравшимся в конференц-зале аналитикам, что сложность упомянутых свопов шла вразрез с политикой P&G по производным. Он утверждал, что эта политика ориентирована на «прозрачные и элементарные» свопы и что в портфеле компании больше нет и никогда не будет сложных свопов. Так и оставалось неясно, кто же в Р & G несет ответственность за убытки. Казначея компании Раймонда Мейнса (который и отвечал за портфель) тихо перевели на «специальную должность».
Bankers Trust выпустил еще одно краткое заявление, где утверждалось на сей раз, что банк полностью информировал руководство Р & G обо всех деталях сделки, «настоятельно и официально» предложил ему закрыть свопы, когда процентные ставки стали расти, но руководство P&G не последовало этим рекомендациям. ВТ предстояла непростая защита, ибо он был известен как продавец самых сложных производных. Репутацию банка я хорошо узнал на собственной шкуре, когда несколько лет назад во время собеседования «потерял» там миллиард. Bankers Trust считался одним из основных продавцов всевозможных экзотических опционов и свопов, в нем же были изобретены многие сложные долговые производные. Десять с лишним лет назад банк решил, что ему трудно бороться с более крупными собратьями за индивидуальных клиентов, закрыл часть отделений и переключился на ценные бумаги и консультирование крупных корпораций. Продавая производные таким корпоративным клиентам, как Р & G, он сделал себе состояние, и вот теперь неправедные богатства ВТ становились естественной мишенью для органов надзора и обманутых покупателей. Когда Р & G заявила о потерях, ВТ расплывчато намекнул, что свопы составляли лишь сравнительно небольшую часть портфеля Р & G.
Оказалось, что Р & G, как и Gibson, покупала производные уже давно, но только в более крупных размерах. В отчете за 1993 год компания объявила, что на 30 июня 1993 года она имеет на внебалансовых счетах контракты по производным на 2,41 миллиарда долларов против 1,43 миллиарда в 1992 году. Иными словами, к 1994году компания оказалась завязана на производные в таких масштабах, что покупатель ее акций ставил уже не столько на рост продаж стирального порошка, сколько на падение процентных ставок в США и Германии. Бремя всех подобных сделок перекладывалось на акционеров Р & G. 12 апреля могло бы стать для компании хорошим днем, ибо ее квартальный доход вырос на 15%; но фондовый рынок не простил Р & G убытков на производных, и акции компании пошли вниз.
Один продавец, которого Morgan Stanley недавно взял из другого банка, признался, что наварил миллионы, продавая Р & G замысловатые производные. На одной сделке он вообще имел 2,5 миллиона — когда Р & G купила нечто под названием «квантированный своп с плавающей кривой доходности и фиксированным сроком погашения» (что бы это ни значило). Его выводили из себя заявления Р & G, которая будто бы не представляла себе последствий таких сделок; другие продавцы были с ним полностью солидарны. Бидьют Сен выразился так: «Это вроде жалоб мужика, который затащил к себе в постель кого-то в женской одежде, а потом обнаружил, что лег-то с мужчиной». Он обозвал Р & G паршивыми козлами и посоветовал нам пощипать их акции.
Два упомянутых события вызвали незамедлительную реакцию других компаний. 14апреля казначей DuPont Джон Сарджент заверил руководство компании, что целью ее политики в области производных не является получение прибыли. Colgate-Palmolive Company выступила с заявлением, что ее операции с производными «направлены на снижение финансового риска, а не на получение прибыли». Финансовый директор Scott Paper Company Базил Андерсон сказал, что пример Р & G способен «скомпрометировать легитимное использование производных» и что Scott имеет специальную компьютерную систему, которая «непрерывно контролирует состояние портфеля компании».
Некоторые фирмы получили упреки за чрезмерное пристрастие к производным. Аналитик компании McDonald & Company Дейвид Гаррити обозвал «Большую автомобильную тройку» лицемерными банками, маскирующимися под производственные компании. Действительно, у них было немало финансовых дочерних предприятий. Так, Chrysler Financial Corporation, дочерняя компания корпорации Chrysler, имела процентные свопы на 1,5 миллиарда долларов, валютные— на 535 миллионов, а ее «батюшка» Chrysler держал таковые еще на миллиард. Даже Goodyear Tire & Rubber Company располагала портфелем производных на 500 миллионов. Спрашивалось: кто же вообще не держит производных?
Попутно выяснилось, что предостережений по поводу возможных потерь тоже хватало. Еще в январе 1992 года Э. Джералд Корриген, тогдашний президент Федерального резервного банка Нью-Йорка, предупреждал, что серии крупных потерь на производных могут вызвать «эффект домино» и спровоцировать кризис всей финансовой системы. Корриген сказал, что свое предостережение он рассматривает как «выстрел на весь мир, который можно услышать повсюду».
Несколько месяцев спустя тот же Корриген «стрелял» вовсе не так далеко. Когда Goldman Sachs, главный соперник Mogran Stanley, нанял его в качестве советника по международным делам, Корриген уже не делал резких заявлений и в апреле 1994 года опровергал свои прежние высказывания: «Производные, подобно защитникам Национальной футбольной лиги, притягивают к себе больше надежд и проклятий, чем заслуживают. Защита — это всегда игра». Но и в отсутствие Корригена продолжались предостережения со стороны прочих членов Совета Федеральной резервной системы, в том числе Сьюзен Филипс и Джона Ла Вэра.
Как раз накануне злополучного 12 апреля члены Комиссии по ценным бумагам и биржам неустанно твердили о грозящей опасности. Картер Виз предупреждал, что для рынка производных «часы уже запущены», и приводил в доказательство годовой отчет Bankers Trust, в котором фигурировали производные почти на два триллиона долларов. Другой член комиссии, Ричард Роберте, выразил убеждение, что «некоторые производные продукты задуманы, безусловно, ради крупных прибылей фирм, торгующих этими бумагами, а отнюдь не ради удобства покупателей». Бывший председатель комиссии Ричард Бриден выступал с похожими предостережениями, а действующий председатель Артур Левитт заявил в Ассоциации дилеров ценных бумаг (Public Securities Association) буквально следующее: «Мы рассматриваем создавшееся положение как чрезвычайно серьезное и сделаем все возможное, чтобы брокеры воспринимали его с такой же серьезностью». 11 апреля к ним присоединился руководитель Главного валютно-финансового управления (Comptroller of the Currency) Юджин Людвиг; по его мнению, речь должна идти «о махинациях с производными».
