Евгений Вышенков - Крыша. Устная история рэкета
Все более непринужденно он обращался и с представителями контролирующих органов. Когда на предприятия общественного питания приходила с проверкой Госторгинспекция, они, как правило, в качестве контрольной закупки приобретали рюмку коньяка и бутерброд. Это они и сделали однажды в баре ресторана «Казбек», кстати, в смену Милюкова. Директор оказался на месте. Илья появился не быстро и, вальяжно поинтересовавшись, «в чем вопрос», выпил спиртное, закусив бутербродом. На возмущение двух проверяющих он засунул в карман каждому по 50 рублей и предложил покинуть помещение. Что они и сделали.
При таких заработках и образе жизни главной проблемой для Векштейна оказалась безопасность. Во-первых, весь его бизнес держался исключительно на устных договоренностях, велика была вероятность возникновения разногласий и недопонимания с партнерами, и в таком случае разрешить противоречия можно было только силой. К тому же буйное поведение в барах и ресторанах Ленинграда зачастую вызывало агрессивную реакцию других посетителей, а постоять за себя кулаками Векштейн не мог. И он нашел выход из ситуации: договорился со своими барменами и воротчиками, что за дополнительную плату они будут охранять не только порядок в его заведениях, но и лично его. И когда у Векштейна случались неприятности, он немедленно звонил своим ребятам, те приезжали на машине в течение получаса и избивали всякого, с кем у хозяина возникли разногласия. Первое время он действительно пользовался охраной, только когда без нее было не обойтись, но позже, видимо не в силах устоять перед искушением, уже без особой надобности начал бравировать своими, как ему казалось, уникальными возможностями. При помощи своей новоиспеченной гвардии он решал даже незначительные проблемы — например, вызывал спортсменов в момент мелких размолвок с посетителями ресторанов или недоразумений в отношениях с ухажером приглянувшейся девицы. Уже в 1980 году находившийся при Векштейне боксер Вася Петров устроил потасовку на еврейском празднике в ресторане «Крыша». Спустя несколько лет драки вокруг Векштейна стали происходить постоянно, из-за любого пустяка. Такая манера поведения привлекала к нему ненужное внимание, не говоря о том, что он попал в зависимость от собственной охраны. Служба безопасности — это еще не телохранители, они не дежурили рядом с ним днем и ночью, а коммерческая сотовая связь только-только появилась в Европе, и Векштейн даже подозревать не мог об ее существовании. Чем больше он становился заметным и чем больше наживал врагов, тем более опасным было его возвращение домой по вечерам.
Евгений ВышенковЯ имел отношение к организованной преступности, в юности профессиональный спортсмен.
С Векштейном я познакомился летом 1982 года. Как-то с приятелями-спортсменами мы отдыхали в Зеленогорске, а на обратном пути заглянули в один из самых модных ресторанов — «Океан». Это был поплавок на берегу Большой Невки в Приморском районе. Нас человек шесть, девахи, мы все загорелые, уверенные в себе. Приятель начал нас фотографировать. Вдруг к нам подходит мужчинка. В пиджаке, на галстуке, со значком депутата горсовета на лацкане, роста маленького и говорит: «Любезнейшая просьба, вы фотографируйте так, чтобы я в кадр не попал, а то я вам пленку засвечу». Мы не были галантны, но мужчина был вдвое нас старше, а тренера всегда прививали нам уважение к взрослым. Ответили мы примерно так: «Папаша, ешьте свою котлету. Были бы вы помоложе, в Неве бы уже купались».
Тогда он ответил по-воландовски: «Даю слово — уже через час вы будете в воде». Мы заржали. Через полчаса мы курили на воздухе возле входа.
На набережной резко остановилось два «жигуленка». Из них вышли четверо крепких парней. С крепкими парнями мы бы посоревновались в удали. Но я увидел легенду — абсолютного чемпиона СССР по боксу в тяжелом весе Славу Яковлева. Его я узнал по фотографиям в «Советском спорте». Шансов, как в шахматах против Карпова. Вернее, были — не попасть в реанимацию.
Мой кореш тоже узнал чемпиона, как-то жалобно на меня посмотрел и убедил себя: «Не бежать же». И пошел на них. Мне пришлось сделать то же самое. Левой рукой я прикрыл челюсть. Чтоб не с первого удара сломали, а правой махнул. Сегодня мне кажется, что даже зажмурился от предвкушения. Скулу не сломали, так как мне тут же отключили свет. Славе я, очевидно, понравился, так как я умудрился открыть глаза через минуты три. Мои товарищи плавали в воде. Ерепенясь, я постарался вскочить на ноги, дальше, как в Гамлете,— молчание — мне еще раз ткнули. Последнее, что я услышал от Яковлева: «Да лежи ты».
Перед девушками было неловко. После я поинтересовался у метрдотеля: «Что это было?» Он мне ответил: «Я вам, юноша, удивляюсь. Это же Илья был. Вы еще хорошо отделались».
Чуть позже мне объяснили, что Илья — это Илья Векштейн.
ПРЕТЕНЗИЯ
К началу 80-х самая пронырливая часть второго эшелона бывших спортсменов уже освоилась на воротах баров и ресторанов. Они в меру обнаглели, перезнакомились с фартовыми завсегдатаями, приоделись и хорошо усвоили самые примитивные законы торговли дефицитом. Они сами скупали «Мальборо» у мажоров и перепродавали пачку на рабочем месте на 50 копеек дороже. Но разбогатеть по-настоящему на подаяния посетителей, приплату за порядок от бармена и маржей от перепродажи импорта было невозможно. Большие деньги — во всяком случае, так думали воротчики — крутились только среди центровых, на Невском проспекте. Для того чтобы их зарабатывать, необходимы были специальные навыки: от знания языков до умения мгновенно преображаться, быстро входить в роль.
Подавляющее большинство вышибал на это были не способны, да и учиться не стремились. Еще несколько лет назад их учили лишь оставлять здоровье на ринге, часами отрабатывать одно и то же движение и беспрекословно подчиняться тренеру. Риск фарцовщика им был непонятен. Они привыкли к открытому единоборству, а не к уловкам и суете.
И они стихийно начали формулировать для себя оправдание. Спортсмены вспомнили, что, пока они ломали друг другу кости и славили города, спортивные общества и страну, спекулянты по-клоповьи пухли, и решили, что это дает им моральное право притеснять нелегальных торговцев. Воротчики на Невском повадились заниматься даже не вымогательством, а банальным грабежом. Они то и дело норовили заплатить фарцовщику треть цены за кроссовки или пуховик, могли отобрать несколько курток, иногда — избить. Впрочем, центровые пока находились под опекой местной милиции, так что подобные выходки нередко заканчивались задержанием обидчика. Главная же слабость спортсменов состояла в том, что их деятельность была абсолютно хаотичной. Но к середине 80-х на Невском появился человек, сумевший придать спортивному движению системность и слаженность,— Сергей Васильев.
Геннадий МасягинМы фарцу всегда щемили. Как-никак, у них всегда были бабки. Мы свои бабки зарабатывали риском, кулаками, по большому счету здоровьем своим. А у них тоже были риски — бабочка — валютная статья восемь-восемь, за продажу шмоток тоже советский закон карал, но они рисковали как-то так вот. Казалось, что им как-то легко. Ты на воротах стоишь, приходит толпа неслабых людей. Может, и не тренированных, но крепких и не перепившись. Сколько у меня там, 81 килограмм, и они: «Да ты че там, пацан». И приходилось выкидывать их всех, иначе зачем ты там нужен? В «Адмиралтейском», где я работал, фарца не приветствовалась, они там крутились ближе к «Гостинке». Ближе к ресторану «Нева». Мы их просто не пускали. Они люди скользкие. Мы люди, не скажешь что грубоватые, мы привыкли зарабатывать потом своим, жесткими тренировками. А они такие изнеженные, как нам казалось, легко зарабатывали. Все же дефицитом было — туфли, носки красивые. И все баснословных денег стоило. Поэтому, конечно, мы их хлопали, попадали в ментовку, выкручивались там. Всяко бывало. Я знаю очень хорошего боксера, он у фарцовщиков отобрал вещи и попал в тюрьму на три года. Все крутились на «Гостинке» же, и тот дал заяву ментам и ткнул пальцем, и парень получил три года. Просто очень хороший боксер. По тем временам смотришь, идет мажор с сумкой, и кроссовки выдернешь или там что-то еще. Они практически все время ментам жаловались, надо было не показываться какое-то время. Выкручивались где-то деньгами, а где-то просто так, мол, не доказано, ничего не видел. Они же тоже в подвешенном состоянии. Подойдешь, попросишь кроссовки померить. Наденешь — ну ладно, я пошел. А денег? А денег в следующий раз получишь, если получишь. Они-то считали, что мы быки, а мы-то считали их слизняками, как правило. Они постоянно стучали ментам, у нас практически никто не стучал.
Васильев
Сергей Васильев с самого начала считал, что главным аргументом в установлении его авторитета на Невском проспекте должна стать грубая физическая сила. После того как Владимира Феоктистова посадили в последние дни 1980 года, самыми заметными фигурами среди центровых оказались некие братья Виноградовы из его грядки. Младший из них, Володя, стоял на воротах в ресторане «Невский», знакомые называли его Дуборезом. Потом и про них обоих стали говорить — братья Дуборезы. Васильев намеренно спровоцировал конфликт с Владимиром Виноградовым. На глазах у фарцовщиков и десятков случайных зевак он опрокинул его на асфальт. После этого, разумеется, рейтинг Васильева на Невском резко вырос. Сам зачинщик драки позже признался, что он тогда сознательно шел на риск — понимал, что мог бы и не совладать с Дуборезом, и тогда ситуация сыграла бы не в его пользу.
