Николай Стариков - Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока
Чернов. Следующая встреча была в 1934 году, через несколько месяцев после назначения меня наркомземом Союза. Происходила она по вызову Рыкова, у него на даче. Эта встреча была у нас с глазу на глаз. И содержание этой встречи относилось, главным образом, к вопросам организации моей работы, как члена правой организации, в связи с моим назначением в Наркомзем Союза. Здесь Рыков поставил передо мной задачу, сводившуюся к тому, что я должен организовать свою работу так, чтобы добиваться подрыва колхозного строя, а для этого вести руководство колхозами так, чтобы не было заинтересованности у колхозника в участии в колхозном производстве. А для этого вести колхозное хозяйство так, чтобы колхозник, как он говорил, получал гроши за трудодни.
Следующая и последняя моя встреча с Рыковым состоялась или в конце 1935 года — я точно не помню — или в начале 1936 года. Это было в период, когда происходили известные кремлевские совещания руководителей партии и членов правительства с передовиками сельского хозяйства. При этой встрече указания Рыкова сводились к следующему. Он говорил, что мы, дескать, не можем не учитывать того роста и укрепления колхозов, которые имеются в стране, и того роста новых колхозных кадров, которые на этих совещаниях выявлены. Но это, дескать, отнюдь не означает, что у нас нет сил в деревне, которые мы могли бы организовать. И в качестве этих сил указывал кулацкие элементы в лице возвращенцев из спецпоселений и антисо-ветски-настроенные элементы из старой сельской интеллигенции — агрономов, врачей, зоотехников и так далее. Эти, дескать, силы мы должны всячески мобилизовать и использовать для нашего дела. И особо подчеркивал, что для возможности захвата власти правых в стране имеются только два выхода: это насильственное устранение руководства партии и руководства правительства, то-есть их арест или убийство или то и другое вместе.
И особенно он упирал на необходимость поражения Советского Союза в войне с капиталистическими странами в случае нападения последних на нас. И в этом свете особо указывал на всю важность организации вредительской и диверсионной работы, говоря, что раз нам необходимо поражение Советского Союза для завоевания власти в стране, то мы это поражение должны ускорить, а равно ускорить и самое наступление войны путем уменьшения экономической и оборонной мощности Советского Союза.
Вышинский. Ваши встречи с Рыковым носили характер получения указаний и инструктажа со стороны Рыкова в отношении вашей преступной деятельности. Так это?
Чернов. Так.
Вышинский. Подсудимый Рыков, таких, как Чернов, у вас соучастников было много?
Рыков. Это была моя ошибка, но я его к очень крупным соучастникам не причисляю. Он по дороге из ресторана на вокзал успел попасть в полицей-президиум.
Вышинский. Вот, скажем, скамья подсудимых, здесь не мало ваших соучастников, Чернов один из них?
Рыков. Да.
Вышинский. А у вас, подсудимый Чернов, таких руководителей, как Рыков, было много?
Чернов. Кроме Рыкова и немецкой разведки — никого.
_____На этом вечернее заседание заканчивается, и Председательствующий объявляет перерыв до 11 часов 3 марта.
Утреннее заседание 3 марта
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИВАНОВА
Председательствующий. Подсудимый Иванов, вы подтверждаете показания, которые вы давали на предварительном следствии, о вашей антисоветской деятельности?
Иванов. Целиком и полностью подтверждаю.
Вышинский. Расскажите, при каких обстоятельствах, когда вы вступили в подпольную контрреволюционную организацию.
Иванов. Первое мое грехопадение началось в 1911 году, когда я был учащимся тульской гимназии, в 8-м классе. Царской охранке удалось меня завербовать в качестве своего агента.
Вышинский. С каким именно учреждением вы были связаны, как охранник, в каком городе?
Иванов. С жандармским охранным управлением в городе Туле.
Вышинский. В Туле вы с кем были персонально связаны?
Иванов. С ротмистром Маматказиным.
Вышинский. У вас была конспиративная кличка?
Иванов. Была: «Самарин».
Вышинский. У вас был шпиковский номер?
Иванов. Был: 163.
Вышинский. Вы получали вознаграждение за свою работу?
Иванов. Получал вознаграждение и в Москве и в Туле.
Вышинский. Значит, вы были платным...
Иванов. Платным агентом царской охранки.
Вышинский. Это начало вашей политической деятельности?
Иванов. Самая позорная полоса в моей жизни.
Вышинский. Затем вы приезжаете в Москву, поступаете в Московский университет в 1912 году?
Иванов. Да.
Вышинский. В 1913 году вы в Москве ведете активную работу в охранке?
Иванов. Да.
Вышинский. С кем вы связываетесь?
Иванов. С ротмистром Грязновым и подполковником Колоколовым.
Вышинский. В чем выражалась ваша провокаторская работа?
Иванов. Я информировал о революционном движении в студенческих организациях, информировал об отдельных товарищах, которые вели революционную работу. Так, например, по тульскому землячеству я выдал революционеров Северного и Поморова. В 1916 году я выдал Каплуна — одного из активнейших участников революционной работы на медицинском факультете.
Вышинский. Сколько времени вы состояли агентом московской охранки?
Иванов. С 1913 года по конец 1916 года.
Вышинский. Какое же вознаграждение вы получали?
Иванов. В тульской охранке получал сначала 15, потом 20 рублей.
Вышинский. А в московской охранке?
Иванов. Получал сначала 30, 40 рублей, затем дошел до 60-75 рублей. В процессе улучшения качества моей работы моя ставка подымалась.
Вышинский. До конца 1916 года вы были связаны с московской охранкой. А с конца 1916 года?
Иванов. С конца 1916 года я порвал с охранкой.
Вышинский. Чем объясняется это ваше решение?
Иванов. Я вырос в таких условиях, так был связан с интересами революции и рабочего класса...
Вышинский. Как были связаны? Вы были связаны в обратном направлении.
Иванов. Когда я рос...
Вышинский. Вы в 8-м классе гимназии становитесь провокатором. В момент своего роста вы — провокатор.
Иванов. Да.
Вышинский. Весь рост ваш был в провокаторстве.
Иванов. Вы меня не поняли...
Вышинский. Я спрашиваю вас, почему вы в конце 1916 года решили порвать с охранкой?
Иванов. Меня это тяготило, с одной стороны, а с другой стороны, подымающаяся революционная волна и перспективы победы рабочего класса меня страшили, я боялся, что, когда победит рабочий класс, документы охранки могут попасть в руки революционных организаций и я буду разоблачен как провокатор.
Вышинский. Вот это другое дело. Вы просто испугались расплаты?
Иванов. Правильно.
Вышинский. Вы говорили о вашем революционном воспитании. Воспитание у вас совершенно определенное. Начали вы свое политическое воспитание под руководством ротмистра тульской охранки Маматказина, а закончили — под руководством Бухарина и Рыкова. Так я вас понимаю?
Иванов. Правильно.
Вышинский. Когда вы проникли в большевистскую партию?
Иванов. В 1915 году.
Вышинский. При каких обстоятельствах? По личному побуждению?
Иванов. Было указание от подполковника Колоколова о том, чтобы я вступил в большевистскую партию.
Вышинский. Значит, вы вступили в партию по указанию подполковника московской охранки Колоколова?
Иванов. Да.
Вышинский. В каких целях?
Иванов. В целях возможно более глубокого освещения деятельности большевистской организации.
Вышинский. С провокаторскими целями?
Иванов. Да, с провокаторскими целями.
Вышинский. Как вы считали свой партийный стаж?
Иванов. В анкетах я писал, что я член партии с 1915 года.
Вышинский. А о том, что вы вступили в партию по поручению подполковника Колоколова, это, конечно, вы оставляли при себе?
Иванов. Этого я никому не рассказывал.
Вышинский. До какого момента?
Иванов. До момента моего ареста.
Вышинский. Скажите, пожалуйста, вы имели связь с группой «левых коммунистов»?
