Рафаэль Хонигстейн - Немецкая машина футбола
Другим позитивным моментом, с которым команда вернулась в Campo Bahia, – помимо добытого очка – стало влияние Лёва на игру посредством замен. Глубина состава в этом плане сыграла решающую роль. И все же качественная лишь на 50 % игра совершенно точно не позволила бы команде добраться до финала на «Маракане».
«Тактически мы выглядели неважно», – сказал Хедира в микст-зоне стадиона. «Наша позиционная игра была полна ошибок, у нас не было численного преимущества там, где это было нужно», – говорил Лам. Хуммельс решил заинтриговать всех и высказал иное мнение. «Наши проблемы были индивидуального плана, не тактического», – сказал дортмундский защитник. Он говорил о Хедире? Или о Мустафи? Может, даже о Ламе? Далеко не идеальное выступление капитана в полузащите привело к тому, что его роль в команде стала главной темой дебатов в преддверии матча против сборной США в Ресифи. Германия упустила шанс досрочно выйти в плей-офф, но даже одного очка в игре с командой Клинсманна будет теперь достаточно. «Результат мало что меняет для нас, – сказал Клозе. – Мы все равно настраивались бы на победу в игре с США. Теперь мы находимся под бо́льшим давлением. Но команда знает, как с ним справляться. Игроки привыкли к нему».
Германия, летняя сказка, рассказывает Томас Хитцльспергер
Я надеялся попасть на Евро-2004. В то время я играл за сборную Германии U21, и тренеры пообещали нам, что двое игроков нашей команды попадут в главную сборную. Но тогда выбрали Бастиана Швайнштайгера и Лукаса Подольски.
Евро-2000 был почти что катастрофой. Нет: полнейшей катастрофой. После Чемпионата мира-2002 все думали: да нет, на самом деле все хорошо. Но потом 2004-й показал, что продолжать так же дальше мы просто не можем. Что-то должно было произойти, и немедленно. Потом пришел Юрген Клинсманн со своими новыми идеями и этими американцами в команде. Я видел кадры с игроками сборной Германии, чьи колени были обмотаны этими странными резиновыми лентами, в прессе шли масштабные дебаты о том, что тренер не живет в Германии, что упор делается только на физподготовку. Сработает ли? В DFB произошли колоссальные перемены, революция. Я следил за ее ходом со стороны, играя за «Астон Виллу», и думал: хочу быть частью этого.
Я был разочарован тем, что Швайни и Польди попали в Португалию в 2004-м вместо меня, но люди очень много говорили о них. Говорили, что будущее принадлежит им. Естественно, моим стремлением было сделать так, чтобы оно принадлежало и мне тоже. Я надеялся, что Клинсманн сумеет оценить то, что я могу делать, памятуя о том, что я уехал за границу в очень молодом возрасте, в 18 лет. Он тоже играл за границей и, должно быть, понимал, как трудно добиться успеха в Англии. Быть может, это помогло бы сложиться моей карьере в сборной.
На первые два матча с Австрией и Бразилией я вызова не получил. Но потом он позвонил мне: «Ты хорошо играешь в Англии, заслуживаешь приглашения, приезжай на игру с Ираном». Мой агент предупреждал меня, что тренер может позвонить, но я все равно был шокирован. Открыл бутылку красного вина, чтобы отметить это событие. Казалось, что это все сон. Будучи мальчишкой, мечтаешь однажды сыграть за Германию, и вот ты уже тут. Пер Мертезакер тоже получил свой первый вызов на ту игру.
Мы отправились в отель в Мюнхене, Оливер Кан сидел за столом, рядом с ним Михаэль Баллак. Я был один сплошной комок нервов. Я ел какой-то суп, и у меня рука тряслась. Я не был уверен, что они знают, кто я такой. Я играл за границей. Надеялся, что меня знают. Знали ли? Как бы то ни было, все вели себя суперприветливо. Они поздоровались и сказали, что никаких проблем у меня не будет. «Приятно, что ты здесь. Как там Премьер-лига? Я видел тебя в шоу [повторов с матчей] La Ola!». Меня приняли очень тепло. Благодарю бога за то, что знал кое-кого из молодых игроков – Филиппа Лама, Кевина Кураньи, Андреаса Хинкеля… Так что мне было с кем поговорить. Оказалось, что влиться в коллектив проще простого.
А затем настало время первой тренировки, и ты понимаешь, что бежишь рядом с Оливером Каном. Самим Оливером Каном! Я был в восторге от него, он был суперзвездой. Тренировки были очень тщательно структурированы. С самого начала стало ясно, что за все тактические вопросы отвечает Йоги. Юрген все повторял: «Нужно продолжать прибавлять, наша цель – 2006-й, тогда-то мы и выйдем на пик».
Этот месседж повторялся из раза в раз. Все выглядело очень профессионально. За пределами поля команда была очень расслаблена, но никогда не злоупотребляла этим. Как только начиналась работа, все внимание было на ней. Опытные игроки признавались, что и для них такой режим был в новинку, что, в свою очередь, несколько облегчило мое нервное напряжение. В любом случае у нас было немного времени перед долгим перелетом в Тегеран.
Тренировочные сессии состояли большей частью из игры в короткий пас. Нужно было держать мяч на земле. Йоги без умолку повторял: «Мне не нужны длинные передачи, не нужны навесы. Гораздо проще придумать что-то с мячом, когда он на земле». Я был знаком с такого рода инструкциями по клубной жизни. На предсезонках тренеры лают на тебя, но спустя какое-то время дурные привычки все равно возвращаются в игру, и со временем они просто устают без конца тебя поправлять и просто перестают. В сборной Германии, однако, тренировки прерывались всякий раз, когда кто-нибудь исполнял длинный пас. Каждый раз. Были даны ясные инструкции выходить из обороны через двух центральных защитников и полузащиту, а потом двигаться коллективно, всем вместе. Йоги терпеть не мог, когда кто-то не следовал плану. Такого рода строгость была для меня чем-то новым. Я никогда не сталкивался прежде с таким подходом. Со временем привычка играть в такой футбол становится твоей второй натурой.
На каком-то этапе мы стали концентрироваться на нашей атакующей игре. Любая мало-мальски серьезная команда уже умела обороняться к тому времени, они знали, как нужно перемещать линию обороны по полю. Но что насчет плана атакующей игры? Нас разделяли на две команды. Йоги работал с защитниками – я был частью этой команды, играя в роли опорного хавбека, – а Юрген руководил игроками атаки. Одним явлением, с которым я не сталкивался прежде, был систематизированный прессинг. Мы постоянно работали над тем, чтобы между форвардами и полузащитниками были маленькие расстояния, приучались двигаться одновременно, чтобы можно было сразу атаковать игрока с мячом в случае неточной передачи от защитников. Для этого также требовалась командная структура; нужен был игрок, который выкрикивал бы приказание вступать в прессинг. Нам показывали статистику: наиболее уязвимы команды как раз сразу после потери мяча. Мы концентрировались на этих переходных моментах. Было очень важно двигаться как единое целое, это было так же важно, как одновременно выходить обороняться. Эти тренировки повторялись из раза в раз. Такое упорство было уникально. Во главе угла стоял план, и ему следовали, независимо от результатов. После игр мы очень детальным образом разбирали коллективные и индивидуальные ошибки. Но план всегда оставался неизменным.
Клубный футбол, каким я его знал, очень сильно отличался. Если ты проиграл матч из-за того, что не сумел забить достаточное количество голов, на следующий день на тренировке тебя будет ждать отработка навесов и ударов. Поначалу с парой защитников, потом, после того как они перехватят все мячи и вынесут их головами, форвардов оставляли в одиночестве, чтобы они могли забить и вернуть уверенность в себе. Ты никогда не следовал какой-то главенствующей стратегии. Всегда пытался разрешить проблемы, которые обозначили себя парой дней ранее.
Мы должны были быть очень хорошо физически подготовлены, чтобы играть в такую требовательную к «физике» игру туда-сюда. Марк Верстеген и его ребята из Athlete’s Performance говорили нам, что ускорение исходит из самых крупных и больших мышц, ягодичных. Мы учились бегать по-разному, быть быстрее и становиться более мощными. Было также очень много упражнений, направленных на укрепление мышц торса. Я уже был знаком с кое-какими методами по опыту жизни в Англии; в то время англичане были на шаг впереди Германии в этом вопросе. Нам составляли индивидуальные тренировочные программы, следовать которым мы должны были в работе в клубах. Наши тренеры пытались общаться с менеджерами клубов; некоторые соглашались, другие нет, считая, что вопрос подготовки их игроков не касается Немецкого футбольного союза. Я занимался дополнительными тренировками на спринт и тренировался с весами, но мне было трудно сочетать их с регулярными тренировочными сессиями в «Вилле». У других игроков тоже были проблемы, их клубные тренеры оскорбились тем, что в сборной Германии негласно считали, что они недостаточно качественно готовят игроков.
Впервые с видеоанализом игры я столкнулся в «Вилле». Но Урс Зигенталер, человек, отвечавший за анализ и скаутинг, вышел на совсем иной уровень. Я никогда не видел такого человека, как он, он был совершеннейшим тактическим фриком. Он летал в Венесуэлу, чтобы посмотреть матч тамошнего чемпионата. Он ездил по всем этим странам, чтобы изучить, как они функционируют за пределами поля, какой менталитет у их команд. Он общался с таксистами по пути на стадион, разговаривал вообще со всеми. Такого рода исследования сыграли большую роль на Чемпионате мира. Я помню, как он говорил, что эквадорцы – очень работящий народ, у них сильные атлеты, но что они очень склонны терять голову. У них была склонность терять терпение и плохо реагировать на давление извне. Так что нужно было постоянно их беспокоить.
